Купец из будущего (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 14

- Конечно, знаем, - кивнул немолодой воин с ярко-синими глазами. Его звали Лют. – Там, где три разноцветные реки сливаются. Это в ничейных землях, от Ратисбоны три дня пути.

- Пассау, - простонал Само. – Как же я сам не догадался, я же был там.

Воспоминания из прошлой жизни захлестнули его с головой. Мюнхен, Регенсбург (он же Ратисбона), Пассау, где сливаются голубые воды Дуная, зеленоватые - реки Инн и почти черные – Ильца, текущего с севера. Неописуемое зрелище, которое навсегда врезалось в его память. Там еще недалеко Зальцбург…

- Зальцбург! Соляной город! – Самослав вскочил и начал ходить туда-сюда под изумленными взглядами товарищей. Они не возражали, ведь легкое помешательство тоже было знаком того, что вождь отмечен богами. Впрочем, славяне были ребятами рациональными, и когда такому вождю не везло, все сразу вспоминали, что он не отмечен богами, а просто слегка тронутый головой, и выбирали нового.

А ведь он был в Зальцбурге в прошлой жизни. Николай Семенович любил кататься на лыжах, и как-то раз совместил приятное с полезным. И спортом позанимался, и на экскурсии походил. Он тогда домой не из Зальцбурга полетел, а из Праги, немало покружившись на арендованной машине по Чехии, Австрии и южной Германии. И в городке Халлайн под Зальцбургом он тоже был, посетив соляные шахты. И речка там тоже называлась от слова «соль» - Зальцах. Там добывали соль кельты и римляне, затем все разрушили германцы, а потом эту землю захватил какой-то епископ из Баварии. В восьмом веке, кажется. Вспоминай, Коля! Вспоминай, что там экскурсовод рассказывал!

- Соль! – вскрикнул Самослав. – Где вы берете соль?

Воины скривились. С солью были большие проблемы. Кое-где вместо нее золу пытались использовать, уж очень дорого. А как без соли на зиму ту же рыбу заготовить? Вот потому и умирали по весне маленькие детишки от бескормицы, а взрослые были похожи на скелеты, обтянутые кожей, с распухшими кровоточащими деснами. Потому и не оставалось в особо суровые зимы стариков в словенских селениях. Многие сами в лес уходили, чтобы жизнь своему потомству продлить. Говорят, смерть от холода легкая. Заснул и не проснулся.

- У купцов на мех меняем, - выразил общую мысль Горан. – И на мед. Но дорого очень. Откуда везут, нам неведомо. Говорят, из далеких земель. А ты к чему это соль вспомнил?

- Я знаю, где можно много соли добыть, - просто ответил Само, с удовлетворением разглядывая фантасмагорическую картину, состоящую из открытых ртов и выпученных глаз. – Крем Марго кушать будем и батистовые портянки носить. – Впрочем, последнюю фразу никто не понял, потому что она была сказана на незнакомом языке. Очевидно, юный вождь на этом самом языке с богами разговаривал.

- Ты это… Владыка… не шути так, - голос Горана дал петуха. Он пришел в себя первым. – Если у нас своя соль будет, то мы в этих землях самыми богатыми и сильными станем. А если ее будут очень много, то мы станем богатыми и мертвыми.

- Думаешь, на нас войной пойдут? – ухватил мысль Самослав.

- Даже не сомневайся, - хором ответили мужики. – Все до одного пойдут. И баварцы, и лангобарды, и франки, и даже авары на огонек заглянут. Все захотят на такое сокровище лапу наложить.

- Значит, нам нужно людей побольше и стены повыше, - махнул рукой Само, не замечая благоговейного молчания своего отряда.

Пока что мужики склонялись к тому, что этот парень скорее скорбный головой, чем отмеченный богами. Впрочем, тут люди были с рождения готовы к смерти, и ничего необычного в ней не видели. Так почему бы перед этим не пожить богато. А жить богато – это значит есть досыта, иметь корову, кур и свиней. И чтобы в каждом доме – железный топор и копье из франкских земель с широким листовидным наконечником. И чтобы у каждой бабы – разноцветные бусы на шее. Хотя это уже было немыслимо. Не бывает на свете такого богатства.

- Слушайте, парни, - сказал вдруг Самослав. – Вы, конечно, ребята крепкие, но завтра мы никуда не пойдем. Я не собираюсь на себе такую тяжесть тащить.

Тридцать пар внимательных глаз уставились на него. Никто не смеялся.

***

Плыть на плоту оказалось куда легче, чем идти по лесным тропам, навьюченный, словно мул. Само лежал, положив ногу на ногу, и щурился на солнышко, что немилосердно припекало уже с раннего утра. Хорутане почесали лохматые головы и признали, что Владыка их, хоть и сопляк на вид, а соображает. И ведь каждый из них на плоту когда-то плавал, но ходить по земле им было куда привычнее. Четыре плота, набитые людьми и товаром, неспешно двигались по течению, направляемые подобием рулевого весла и шестами. На лицах парней было написано неописуемое блаженство. Течение Дуная ниже Ратисбоны было извилистым, и река была совсем неширокой. Кое-где через нее можно было камень перебросить. И, когда они приплыли на место, это натолкнуло Самослава на еще одну интересную мысль. Завораживающая картина, где реки сливаются и текут рядом разноцветными потоками, покорила не только его. Остальные тоже смотрели на это зрелище, открыв рот.

- Боги это место для нас создали, никому его не отдадим, - высказался Горан под одобрительный гул остальных. Здесь раньше бывали немногие. Они стояли прямо на стрелке, где Дунай и текущий с Альпийских гор Инн сливались в одну реку. Песчаный мыс, заросший густым лесом, острым клювом вдавался в реку, которая именно здесь и становилась великой, принимая воды с трех сторон. Слева виднелось устье Ильца, что нес из германских болот свои темные, почти черные воды.

- Ты главного не видишь, - терпеливо пояснил Само. – Тут река Инн, - он показал направо, - куда шире Дуная. А он тут узок, как нигде. Значит, что?

- Что? – по-дурацки открыв рот, спросил юный Збых, синяки которого уже начали переливаться всеми оттенками зеленого и желтого.

- Значит, наша это будет река, - ответил Само. – Мы весь путь из Баварии к аварам и словенам держать будем. Ни один корабль без нашего разрешения не пройдет. И еще торговую пошлину заплатит. А устье Дуная – во Фракии, в самой Империи. Мы и туда, если захотим, по реке дойти сможем.

Если молчание можно было бы резать ножом, то сейчас наступило самое время. Парни за последний месяц уже устали удивляться, но им, не мыслившим дальше пятачка земли вокруг родной деревни, услышанное тяжелой каменной плитой упало на голову.

- Я, пожалуй, присяду, - выразил общее мнение немолодой и рассудительный Лют. – Нехорошо мне. Что-то ты, владыка, больно прыткий. Как бы не порвался.

- А соль то где? – задал Горан животрепещущий вопрос.

- Там! – Самослав махнул вправо. – Неделя пути. Разгружаемся. Два десятка со мной остаются. Ты, Лют, завтра с утра на плотах за родовичами уходишь. Приводи всех, дулебы за своих мстить придут. А мы пока начнем под пашни лес валить, а из бревен дома к зиме построим. Тут нас никто не возьмет.

***

Месяц прошел в тяжких трудах. Само с товарищами работали от зари до зари, валя лес купленными в Ратисбоне топорами. Лето – не лучшее время рубить дерево для стройки, но деваться было некуда. Они поставят привычные полуземлянки, которые, как это ни странно, были вполне теплыми и уютными. Планы пришлось скорректировать, когда Горан, немногословный, по своему обычаю, заявил, что тут селиться нельзя. На вопрос вождя, который совершенно точно помнил, что здесь стоял город, коротко пояснил:

- Половодье.

И ведь точно. Пассау регулярно затапливался, а недавнее чудовищное наводнение, когда Инн и Дунай слились в один ревущий поток, и вовсе стоило жизни нескольким людям. Родовичи в землянках просто утонут. Они перебрались на правый берег Инна, а на стрелке Само решил поставить таможню, пристань, и сделать торг. Хаб, в привычном ему понимании. С гор повезут соль, из Баварии – железо и оружие, от словен – меха, мед и рабов, а от аваров – коней и добычу, взятую в имперских землях. И опять же, рабов. Уж в этом ремесле им равных не было. Мечты! Мечты!

- Идут! – радостно заорал Збых, острым глазом увидевший столб пыли на горизонте.