Другие (СИ) - "Casperdog" - Страница 14

Следущие пару десятков минут генерал слушал своего подчинённого. И глаза его открывались всё шире и шире… Когда полковник закончил, генерал подошёл к окну, открыл створку и закурил, глядя на улицу, прохожих и машины……

Полковник впервые видел, что генерал опять закурил. Он знал, что с этой привычкой тот завязал пару лет назад, когда врачи категорически запретили курить и нервничать из-за возможного инфаркта.

— Что смотришь, Палыч? Да. Не курил и вот… тут не только закуришь. Тут и выпить не зазорно будет. Ты мне такие сказки тут рассказал, не знаю что и думать. То ли я чего-то не понял в жизни, то ли и в самом деле жизнь изменилась, а сказки стали былью… Ладно. Подумаю и тебе сообщу что придумал.

Генерал поискал глазами пепельницу и сунул недокуренную сигарету в стакан с чаем, закрыл окно и вернулся на своё место за столом.

— Продолжим. Всё это, конечно, интересно и увлекательно, но, как ты понимаешь, не по нашему профилю. Кстати, а как вычислили этого Белого? — и генерал с усмешкой посмотрел на подчиненного.

— Мы прогнали по картотеке всех известных — ноль. А с такой фамилией, как оказалось, в Питере людей не так уж и мало. Приблизительно вычленили подходящих по возрасту и образованию, по времени проживания в городе и области. Набралось, в конечном итоге, с три десятка лиц. Сделали сканы фотографий и мой Миша сьездил ко домой, показав фотографии внучке. Та и опознала на одной из них нужного нам человека. Правда на снимке он был намного моложе, чем она его видела во сне, но, тем не менее, сказала утвердительно, что это он.

— Не ошиблась?

— Вроде нет. Она взяла в руки фотографию и погладила её. Сказала Мише, что это — дядя Белый, её друг.

— Хренотень какая-то… Ладно. Что по нему есть?

— Да практически ничего и нет. Информации кот наплакал. По образованию, не поверите, — музыкант, пианист. Много лет занимался по специальности, а потом как отрезало. Вроде то ли в монахи ушёл, то ли в скит какой-то. Ненавязчиво опросили его знакомых, что могут рассказать, так почти новой информации и не появилось. У него друзей по жизни почти не было. Так, знакомые хорошие. Что зацепило, так одна его институтская подруга рассказала, что у нашего фигуранта была какая-то любовная история. Чуть ли не трагическая. Подробностей она не знала, но сказала, что именно после той истории он и стал каким-то другим. И так не был особенно общительным, а после и вообще закрылся. Да. Ещё. Увлёкся мануальной терапией. Говорят, стал чуть ли не уникальным спецом. При чём, что удивительно, в клиентах были только дети. До 5–6 лет. Взрослые подкатывали, но он шарахался и всегда отказывал.

— Слушай, а что, у нас теперь лечить людей могут даже музыканты? У него ведь образования даже минимального медицинского нет?

— Нет. Но люди знающие, кто с ним общался, говорят, что знаний у него по медицине поболее, чем у именитых светил.

— Ты мне сказки-то опять не начинай рассказывать. Откуда такая информация?

— Так мама одной из девочек, с которой занимался Белый, под видом своего мужа пригласила посмотреть профессора одного московского, старого знакомого семьи. Там, правда, конфуз чуть не вышел, когда Белый упёрся, что чужие в комнате присутствуют. Но его вроде как уговорили. Белый, как рассказали, посмотрел на этого врача, хмыкнул и сказал вроде — «Отец? Ну-ну. Тогда и я буду братиком. Ладно, пусть сидит, но говорить и мешать я запрещаю».

Так этот московский знаток впервые увидел как совершенно незнакомую ему методику по массажу, так и то, что руки Белого, когда он их фиксировал на местах, где, по словам больного ребёнка, было особенно больно, то краснели, то желтели. А иногда слышался треск, как от статики. Ну, знаете, когла снимаешь с себя синтетику…

— Знаю. Продолжай. Да. Подожди. А как на этого Белого родители больного ребёнка выходили? Телефон? Домой приезжали?

— Это тоже интересно. Белый никогда не афишировал своё умение. Все контакты у него происходили по принципу деревни — одна баба сказала. Только через знакомых-знакомых-знакомых и так далее.

— И что, настолько он хорош?

— Не поверите, Виктор Фёдорович, но у него не было ни одного рецидива. Если он брался, то полностью излечивал ребёнка. А порой брался за таких, от которых шарахались обычные врачи. Практически неизличимых.

— И что? И их он вылечивал?

— Да. Приводил в полностью здоровое состояние. Правда, после своих сеансов, давал рекомендации родителям что необходимо им было делать с ребёнком далее. Порой совершенно непонятные и нелогичные.

— Например?

— Кому-то советовал уехать в деревню из города, причём срочно. Кому-то вообще, чуть ли не в категорической форме рекомендовал сменить место жительства на юга. Другим, наоборот, на Север, чуть ли в Якутию уезжать. Вообщем, чудил… Но, что странно, те, кто следовал этим советам, потом полностью выздоравливали. И болезни не возвращались. У тех и насморка обычного больше никогда не было.

— А тех, других, кто не выполнял эти «пожелания»?

— Там было уже не так радостно. Иногда детки оставались здоровыми. А иногда…

— Что? Были и смертельные?

— Нет, смертельных не было, но ухудшения…. Через два-три года после окончания лечения, когда родители совершенно не следовали советам по питанию, оздоровлению детей, по их отдыху и специальной гимнастике, цикл которой обязаны были все дети соблюдать не менее пяти лет после окончания лечения, было резкое ухудшение здоровья. Повторно Белый за таких детей не брался. Даже не приходил к ним домой.

— Принципиальный, блин.

— А он всех заранее предупреждал чем может всё закончиться.

— А почему это наш Минздрав не заинтересовался таким «уникумом»? Тем более что этот, так называемый «врач», имел с родителей детей, я так понимаю, немалые деньжищи?

— А тут я Вас, Виктор Федорович, бесконечно удивлю. Во-первых. Он никогда не называл себя врачом и всегда поправлял других, кто его так называл. Он называл себя «Помощник», «Друг». Реже — «Лекарь». И всегда потчёркивал, что он не лечит, а только помогает ребёнку вылечиться самому. Именно так. Он совершенно серьёзно говорил родителям, что если ребёнок хочет сам вылечиться и стать здоровым — он ему поможет. А если нет — то ни один врач не сможет сотворить чудо, когда ребёнок не хочет быть здоровым сам. Поэтому, после первого посещения такого больного, он отказывался работать с ним далее и уходил. Не смотри ни на какие просьбы, слёзы, а порой и угрозы родителей. И избить его пару раз хотели и гадости всякие рассказывали, но с того, как с гуся вода — отряхнулся и пошёл…

Как опять же рассказали родители, он, в первый визит, заходя в дом, обязательно раззувался и одевал принесённые с собой такие чоботы, по типу меховых закрытых тапок. Как говорят — очень похоже, что из меха натурального, чуть ли не волчьего. Причём мехом наружу. Так вот. Заходит к больному малышу. Кладёт одну руку на лоб, а другую — в район живота и спрашивает.

— «Привет, малыш. Хочу спросить тебя. Только подумай хорошо-хорошо и не торопись с ответом. Договорились? Ты хочешь выздороветь? Только учти. Тебе много дней будет очень больно. Но я помогу тебе справиться с этой болью. Зато потом будешь здоров. Так что? Хочешь? Только честно-честно?

И знаете, Виктор Федорович, мало кто из детей сразу говорил — ХОЧУ. Большинство молчали, крутились под руками Белого или говорили совсем другое. То, что он не ждал услышать. Так вот. От всех последних, как я уже упоминал, он уходил, говоря родителям, что он помочь не может.

— И много было таких?

— Большинство. Да. Что, пожалуй, самое важное, главное и непонятное для всех окружающих — Белый денег за лечение не брал. От слова ВООБЩЕ!!! Единственное, что позволял, если предлагали, чашку растворимого кофе на холодной воде. Причём, если был выбор — просил кофе не самых лучших сортов. А очень редко, когда заканчивал сеанс поздно, просил, если в семье была своя машина, добросить его до ближайшей станции метро. Если предлагали вызвать такси, гарантировали оплату чуть ли не до Москвы, он одевался и тихонько уходил.