Брак по расчету - Джордан Николь - Страница 55

— Разве? Да вы просто дурачите меня. В ту ночь, в доме губернатора, Маккорд глаз с вас не сводил. Выглядел словно пораженный любовью юнец! Готов был на все, лишь бы удержать вас рядом! — взволнованно воскликнул Ричард, но тут же, овладев собой, кивнул: — Я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Без лишнего шума наведу справки и дам вам знать в ближайшее время. Договорились?

— Да, благодарю вас, — пробормотала Хизер.

Перед отъездом Ричард поделился с ней и Слоаном весьма любопытными новостями, которые могли бы повлиять на будущее супругов Маккорд.

— Возможно, вам будет интересно узнать, что Куинн Ловелл замешан в назревающем громком скандале. Я расследую предполагаемую попытку нашего кандидата подкупить судью, председательствующего на процессе по делу о махинациях с рудниками. Через несколько недель в газете появится серия моих статей.

Хизер знала, что ни о каких предположениях не может быть и речи: Ловелл наверняка виновен, но придержала язык. Если Ричарду удастся обличить Ловелла, тот потеряет немало голосов.

Но Слоан не был настроен так оптимистично. Взятки, сговор и даже убийство были обычным делом среди политических лидеров округа. Кроме того, его расстроил приезд Уэлда: слишком уже задевали Слоана знаки внимания, расточаемые красавцем репортером его жене. Но только на следующий день после отбытия Ричарда Слоан забыл о твердом решении держать себя в руках. Придя домой рано, он застал Хизер в кабинете вместе с Верноном. Оба, смеясь, обсуждали привезенную учителем книгу.

В глубине души Слоан сознавал, что ревность его беспочвенна. Общение с Верноном доставляло Хизер невыразимое удовольствие, одно из немногих, доступных ей после замужества и переезда на ранчо. Однако Слоану не давала покоя мысль, что другой дарит Хизер счастье, которого не может ей дать он, муж. Последнее время они почти не разговаривали, обмениваясь несколькими словами, касавшимися в основном Дженны или избирательной кампании. Он с трудом подавил желание сказать Вернону какую-нибудь грубость и, дождавшись ухода учителя, сел на диван рядом с женой, которая все еще не могла оторваться от чтения толстого томика.

— Что ты находишь столь забавным?

— Роман писателя-юмориста Марка Твена о приключениях мальчика на Миссисипи. Он так и называется: «Жизнь на Миссисипи». Я читала его несколько лет назад, когда он впервые был опубликован, но совсем забыла, какое это чудо. Может, и тебе понравится?

— Я тоже его читал. — И, поймав удивленный взгляд жены, Слоан сухо пояснил: — Представь, я действительно умею читать, герцогиня. Просто не всегда хватает времени.

Ее щеки расцвели нежным румянцем смущения.

— Я не это имела в виду.

И когда Слоан поднял с серебряного подноса, принадлежавшего еще его матери, фарфоровый чайник, поспешно пояснила:

— Это чай, а не кофе.

— Захотелось попробовать.

— Может, подогреть?

Она уже хотела встать, но Слоан положил ей руку на колено.

— Не стоит. Я так выпью.

Она впервые с той ночи позволила ему прикоснуться к себе, и Слоан счел это хорошим знаком. Но, боясь все испортить, занялся чаем и при этом не спускал глаз с читавшей жены.

Дружелюбное молчание длилось довольно долго, хотя мысли Слоана были совсем о другом. Она так прекрасна, что жестокая потребность, грызущая его, с каждой минутой становится невыносимее. Он не мог определить точно, когда она почувствовала его взгляд, но в какое-то мгновение Хизер подняла голову от книги. Их глаза встретились, и гнев, сердечная боль, отчаяние на секунду растаяли.

Слоан медленно отставил чашку. Он обещал держать руки подальше от Хизер, но, кажется, не в силах сделать это. Он должен коснуться ее, в очередной раз уступив своей страсти. Едва дыша, Слоан осторожно прикоснулся к ее щеке, и Хизер не отодвинулась. Сидела совершенно неподвижно, пока костяшки пальцев Слоана легко, как крылья бабочки, гладили ее кожу.

— Я… пора будить Дженну… — почти вскрикнула она.

— Дженна подождет, — пробормотал Слоан, обводя кончиком пальца контуры ее лица. И совершенно неожиданно для Хизер взял ее руку и прижался щекой к ладони.

Хизер оцепенела, не зная, как справиться с чувственным ознобом, пробежавшим по спине. И когда его теплый рот прижался к ее запястью, губы женщины полуоткрылись в безмолвном протесте.

Она боялась этой минуты. Опасалась собственного безволия. Страшилась мужа. Но, попытавшись что-то сказать, она немедленно осеклась, увидев пугающую нежность в глазах Слоана. Невыразимую. Трепетную. Хизер еще могла бы найти силы для сопротивления, если бы не это. Время, казалось, остановилось. Хизер не шевелилась. И Слоан, пойманный в ту же зачарованную сеть волшебства, тоже застыл. Он всего лишь хотел ощутить ее близость и тут же отпустить. Но теперь… теперь страстно, отчаянно мечтал поцеловать ее, добиться от Хизер признания в том. что она испытывает такое же безумное желание.

Сжав ладонями ее лицо, он чуть подался вперед и коснулся ее губ своими. Пламя, жгучее и беспощадное, взметнулось внизу живота, стало лизать его грудь, причиняя острую боль. Боже, помоги ему, он не может без нее! Взять ее сейчас, немедленно, прямо на диване. Ощутить ее мягкое тело, раздвинуть ноги, вонзиться в податливые глубины…

Но как ни велико было нетерпение, Слоан сдерживался, не желая брать жену силой.

Разжав руки, он стал медленно расстегивать рубашку. И только потом положил ее ладонь себе на грудь, на то место, где тревожно билось сердце.

— Я хочу тебя, — тихо обронил он.

Хизер прикрыла глаза. А он не подумал отступать и, повернув жену спиной к себе, начал расстегивать крохотные пуговицы на блузке, но дойти до конца ряда не хватило терпения. Он поспешно спустил с плеч тонкую материю. Хизер оставалась неподвижной, как мраморная статуя, но в ямочке между ключицами под пальцами Слоана бешено бился пульс.

Сильная рука накрыла мягкий холмик, и Хизер едва не упала в обморок.

— Я хочу делать тебя своей, снова и снова.

Что ей остается? Убежать? Скрыться?

Но желание уже боролось с паникой, туманившей голову. Попытайся Слоан принудить ее, она стала бы сопротивляться. Но он вел себя как потерявший голову любовник, который старался не столько брать, сколько давать. Готовый на все, чтобы угодить возлюбленной.

— Пожалуйста, позволь мне… — прошептал он, словно прочитав ее мысли. И когда отогнул ворот сорочки, обнажил ее груди, Хизер уловила, как он напряжен.

— Слоан…

— Ш-ш-ш, сердце мое…

Он не дал ей возможности запротестовать и мягко подтолкнул к дивану. Она вцепилась в его плечи, сама не понимая, хочет ли оттолкнуть или прижаться нему. Но ее тело предательски отозвалось на первое же касание: сосок превратился в твердый камешек, а между ног словно вонзилась стрела желания. Хизер глубоко, прерывисто вздохнула.

— Не надо…

Но сил противиться уже не осталось. Ни сил, ни желания. Она жадно впитывала жар и мощь, исходившие от этого великолепного, могучего тела.

Он стал ласкать ее языком, и Хизер слабо забилась в его объятиях. Когда он взялся за подол ее юбки, она не слишком убедительно запротестовала, но Слоан быстро заставил ее сдаться горячими поцелуями. У Хизер кружилась голова, туман застилал глаза, и окружающий мир мгновенно исчез. Губы Слоана проложили цепочку вниз, по обнаженной шее, ключице, к нежной окружности груди…

Когда он снова отыскал ее сосок, она уже была готова на все. Ничто не заставит ее отвергнуть настойчивый призыв этих губ, возбужденной плоти, неутомимого языка.

Хизер затрепетала, когда он настойчиво прошептал:

— Позволь мне любить тебя, милая.

Сжав ее налившиеся желанием груди, он принялся по очереди покусывать воспаленные соски, и последние слабые попытки отстраниться были забыты.

— Пожалуйста…

— Знаю, родная, знаю…

Он ласкал упругие груди, пока с ее губ не сорвался жалобный стон. Тогда он стал сосать распаленные маковки с такой силой, что стенки ее лона судорожно запульсировали. Пришлось закусить губу, чтобы не взмолиться о новых, еще более исступленных ласках.