Брак по расчету - Джордан Николь - Страница 53

Волк по-прежнему молчал, хотя выражение его глаз было красноречивее любых слов.

— Знаю, — не выдержал наконец Слоан. — Я вел себя как последний подлец.

— Боюсь, еще хуже, — не согласился Волк.

— Ладно, считай, что твой приятель — просто куча конского навоза. Удовлетворен?

— Почти, — бросил Волк и снова надолго замолчал, чем окончательно истощил терпение Слоана.

— Почему бы тебе не произнести заготовленную речь и не покончить с этим раз и навсегда?

— Ладно, так и быть, — спокойно ответил друг. — Вчера ты перешел все границы. Твоя жена — настоящая леди и, черт возьми, не заслужила, чтобы с ней обращались как с дешевой шлюхой!

— Ты не сказал ничего такого, чего я не повторял бы себе миллион раз, — вздохнул Слоан.

— Что это на тебя нашло?

Откуда ему знать? И как объяснить причину паники, скрутившей его вчера вечером? Признание Хизер в любви насмерть его перепугало, так сильно, что он попытался избавиться от жены.

— Мне показалось, что Хизер — редкостная женщина, — пробурчал Волк.

— Знаю.

— Ты должен молиться на нее. Повезло тебе с женой.

— Да знаю же, черт побери! — завопил Слоан, но тут же сморщился от боли, пронзившей голову. — Можешь не читать проповеди!

— Но кто-то должен тебе объяснить.

— Ты, кажется, собирался в Денвер! Что тебя здесь держит?

— Поеду, когда сочту нужным. Я еще не сказал всего.

— В таком случае поспеши и оставь меня в покое. Волк невозмутимо поднес чашку с молоком к губам малышки.

— Утверждаешь, что знаешь, какое сокровище тебе досталось? Тогда почему ты ни в грош его не ставишь?

— Я ценю ее, ценю! — запальчиво возразил Слоан.

— По-моему, ты обязан извиниться перед леди.

Слоан молча согласился с ним. Еще бы! Да ему следует ползать перед ней на коленях. С поджатым хвостом! Забыть о гордости. Может, тогда она простит его. хотя ему и нет прощения.

— Я отправлюсь к Джейку, как только пройдет голова.

— Пожалуй, лучше подождать немного, дать ей время успокоиться. На твоем месте я нарвал бы цветов.

— Неплохо бы взять с собой Дженну.

— Верно. Она скорее согласится вернуться с тобой, если найдешь, чем ее подкупить.

Слоан пронзил шурина свирепым взглядом.

— А тебе, кажется, все это представление чертовски нравится, не так ли?

Волк широко улыбнулся.

— Именно. Но я не злорадствую. Просто последнее время ты напоминал ожившего мертвеца. Рад, что в тебе проснулся интерес к жизни. Даже с похмелья ты выглядишь куда энергичнее, чем год назад.

— Брось молоть вздор! Интересно, будет ли тебе до смеха, если Хизер всадит в меня пулю?

Стоя у окна гостиной, Хизер упрямо твердила себе, что плакать нет причин, но слезы непрерывным ручейком катилась по щекам. Ей хотелось бежать, забиться, как раненому зверьку, в нору и зализывать раны. Как мог Слоан так бессердечно оттолкнуть ее?

Но ведь она всегда понимала, что ведет безнадежную битву, пытаясь завоевать Слоана Маккорда, человека, в душе которого царит мрак, а в сердце — горечь.

Хизер закрыла глаза и всхлипнула. Нет, хватит рыдать! Где ее достоинство?! Вместо того чтобы предаваться самобичеванию и жалеть себя, лучше подумай о будущем! По-видимому, нужно уезжать отсюда, и поскорее. Дело дошло до того, что утром она отправилась в город узнать, сколько стоит билет в один конец до Сент-Луиса. Но неожиданно для себя оказалась в редакции газеты «Роки ньюс» и побеседовала с издателем. Гас Макалистер был не только рад ее видеть, но и похвалил за работу над статьями Вернона и предложил постоянное место.

Пока Хизер не дала ему ответа: слишком свежи были раны, и у нее попросту не осталось сил принимать важные решения. Но скоро волей-неволей придется это сделать.

Конечно, с одной стороны, стоило бы согласиться: во-первых, это позволит Хизер считать себя относительно независимой и со временем выплатить Слоану остаток долга; во-вторых, придется покидать Дженну и ту жизнь, к которой она уже успела привыкнуть. И наконец, она каждый день будет видеть Слоана.

Хизер поднесла руку к губам, чтобы сдержать их дрожь. Сможет ли она вынести такое существование? Еще одна подобная сцена — и у нее просто сердце разорвется.

Невеселые размышления перебил негромкий стук в дверь. Хизер глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. И к тому времени, как вошла Кейтлин, успела взять себя в руки.

— Слоан приехал, — сообщила подруга. — Говорила я тебе, что так будет!

Сердце Хизер словно перевернулось.

— Хочешь увидеться с ним?

— Нет, но, думаю, придется.

— Он привез Дженну. Если хочешь, я присмотрю за ней, пока вы поговорите.

Хизер благодарно сжала ей руку. Что бы она делала без Кейтлин, своей надежной опоры?!

Та улыбнулась в ответ.

— Помни, Хизер, ты можешь жить в этом доме хоть до скончания века.

Едва подруга исчезла, Хизер поспешно вытерла слезы. Не хватало, чтобы Слоан увидел ее плачущей! Она все еще стояла спиной к двери, но, услышав шаги Слоана в коридоре, напряглась, как тетива. И только после того, как он еле слышно поздоровался, осмелилась повернуть голову. Суровое, непроницаемое лицо, но, кажется, похмелье все еще не выветрилось. Правда, Слоан побрился, но глаза отекли и налились кровью.

При виде жены в его взгляде промелькнуло смущение. Она впервые наблюдала, как муж нерешительно мнет в руках шляпу.

Неловкое молчание все затягивалось, и Слоан сконфуженно откашлялся. С чего начать разговор? Оба доведены до крайности. И Хизер, кажется, плакала… Никогда ему не было так не по себе в присутствии женщины. И кроме того, он еще не отошел от устроенного Волком разноса, а Кейт выглядела так, словно вот-вот потащит его на конюшню и задаст трепку!

Хизер, судя по всему, не собирается идти ему навстречу. Он хотел извиниться, убедить ее вернуться, но она сохраняла каменное молчание. Наверное, все еще злится на него, недаром каждый изгиб изящной фигуры дышит гневом и яростью.

— Хизер, — наконец выдавил Слоан, собравшись с духом, — насчет прошлой ночи… Прости, я ужасно сожалею… Не пойму, что на меня нашло. Я, похоже, был не в себе.

— Наоборот, — тихим измученным голосом возразила она, — По-моему, ты показал свое истинное «я». Недаром говорят: «in vino veritas».

— И что же это означает?

— Истина в вине. То есть что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Латинская поговорка… О, как некрасиво с моей стороны! Ты ведь терпеть не можешь «напыщенных слов».

Слоан пропустил ее слова мимо ушей, понимая, что заслуживает еще и не такого.

— Мне не стоило этого говорить. И если честно, я прошу прощения за все. С моей стороны это настоящая подлость!

— Странно, почему мне так трудно тебе поверить?

— Знаю, ты еще сердишься на меня, и не зря. Ты вправе презирать своего непутевого мужа. Но пожалуйста, попытайся хотя бы его простить!

Хизер долго не отвечала, и Слоан, испугавшись, умоляюще прошептал:

— Прошу тебя, вернись со мной. Сердце Хизер невольно дрогнуло.

— Зачем? Мне нет места в твоей жизни.

— Это не так.

— О, я совсем забыла. Конечно, я нужна тебе: как кухарка и экономка, воспитательница дочери… ну и конечно, кто будет писать тебе речи как не я?!

Слоан набрал в грудь побольше воздуха. Верно. Причины, по которым он женился, остались теми же. Дженне нужна мать, а ему — хозяйка политического салона. Но он хотел Хизер еще и по другим соображениям, слишком запутанным и туманным, которые боялся объяснить самому себе. Трудно отрицать, что Хизер занимает все больше места в его жизни. И предвыборная кампания тут ни при чем.

— Сначала это было именно так, но за последнее время… поверь, все изменилось. Другой жены мне не надо, Хизер.

Хизер нерешительно обернулась и едва не отпрянула, встретившись с его встревоженным взглядом.

— Ну а мне не нужен муж, который предает брачные обеты с салунными девками.

— Но ведь ничего не случилось!

— Ничего? — скептически повторила Хизер.