Жизни немертвых важны (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 26

2 — Пентануммий — и снова мы с тобой, уважаемый читатель, возвращаемся к монетной системе Византии... Нуммий — это медная монета, введённая в обращение во времена Тетрархии. Кто и зачем её ввёл — хрен его знает, хотя это была мелкая монетка весом около одного грамма, приравненная по стоимости 1/6000 от солида. Потом были реформы, коронованное жульё лавировало, манипулировало, телом маневрировало, но упорно старалось сэкономить и обмануть честной народ, играя с весом монеты и её стоимостью. А потом, в 498 году, император Анастасий I ввёл нуммии номиналом в 40 нуммий, называемые фоллисами (можно увидеть букву М на аверсе), 20 нуммий, называемые полуфоллисом (К на аверсе), а также 10 нуммий, (I на аверсе) называемые декануммиями. В связи с реформой выпуск просто нуммия, который номиналом 1 нуммий, был прекращён. А в 513 году вес нуммиев был удвоен, в связи с чем ввели пентануммий (Е на аверсе), который стоил пять нуммиев. Просто и понятно, да? Ну так это ещё не конец! В 542 году вес монеты снова уменьшился, ведь контроль над чеканкой монет — это игрушка дьявола, во-первых, а во-вторых в этой связи ввели новый фоллис, который стал стоить 30 нуммий (Λ или XXX на аверсе). Ты, уважаемый читатель, можешь меня спросить: «Нахрена ты мне всё это рассказываешь, RedDetonator?» А я отвечу: «Таков путь!»

Глава девятая. Штольни ужаса

/27 декабря 2026 года, сатрапия Сузиана, г. Сузы/

— Доброго утречка! — приветствовал я группу воинов, собравшихся у трактира.

— И тебе того же, — кивнул мне Белян. — Знакомься, это Неждан, Ярополк, Альбо, Светозар, Гундивальд, Мстислав и Шамхал.

Неждан и Ярополк — это ожидаемо, как и Белян, явные славяне, но Альбо, Гундивальд и Шамхал — это настоящий интернационал. Если Альбо и Гундивальд, скорее всего, готы или откуда-то из тех краёв, то вот Шамхал выглядит как азиат, а одет как монгольский воин-поработитель, который ждёт не дождётся возможности установить своё иго.

— Из чьих будешь, Шамхал? — поинтересовался я.

— Он не говорит ни на латыни, ни на греческом, — ответил за него Белян. — А так он из кипчаков.

— Половец, что ли? — нахмурил я брови. — А печенегов там рядом не проживало?

— Что за половцы? — недоуменно переспросил Белян.

— А, забудь, — махнул я рукой.

Я о половцах и печенегах знаю только то, что они, когда-то там, были, но потом появились монголы и сломали им весь кейф, ну и нам заодно, чтобы печенегам с половцами не было так обидно.

Белян, всерьёз озаботившийся вопросом, начал говорить с Шамхалом на своём языке. Вот вроде звуки понятные, вроде даже какие-то отдалённо знакомые слова звучат, а всё равно слышишь какую-то хуйню. Не наши здесь русы, как ни крути.

Я ведь, ещё во время пребывания в Адрианополе, размышлял об этом.

Выходит, монголо-татарского ига у них не было, потому что магия проникла в мир и законсервировала его надёжнее формальдегида.

Вот что будет с Россией, где не случилось монголо-татарского ига?

Никакого насильственного объединения охуевших в кровавой междоусобной резне княжеств не будет, каждый сам себе хозяин, сам по себе правит — это только раз. Время идёт, а простолюдины, которые нихрена не бессмертные, начинают формировать новые, устойчивые этносы. В итоге вместо единой державы, сбросившей в итоге иго, получается дохрена ненавидящих и подозревающих друг друга во всех смертных грехах княжеств, со своей культурой, самобытных, нихрена не русских в том понимании, которое в это вкладываем мы.

И главная фишка монголов — это их практически полная неспособность к ассимиляции земледельческих народов. Деньги собирают, администрация какая-то есть, но никакой тебе монголо-татарской колонизации, инициированного государством изменения языка, культуры и прочих атрибутов ассимиляции.

А вот возьми тех же немцев, которые теоретически способны были приползти на Русь, с целью насильственного отъёма земли. Хорошо ли они ассимилируют покорённые народы? Да просто охренительно хорошо!

Правда, в том мире ситуация несколько иная. Там Византия душит, поэтому ни о каких по-настоящему могущественных государственных формированиях на территории Западной Европы речи даже не заводится. А ещё есть общеизвестная связь базилевса Юстиниана I со славянскими князьями, которым он просто не позволяет стать «too big to fail». И остальные приграничные племена тоже регулируются главным кукловодом из Большого императорского дворца, чтобы не слабели сверх меры, но и не становились слишком сильными.

Так и живут в этой бочке с формалином, естественно регулируя численность населения в частых войнах, где ни одна сторона, из-за обилия магов, не способна взять решительный верх.

Как такое возможно? Я общался с Комниным, он объяснял: на своей земле маги уже давно выставили собственные алтари и тотемы, усиливающие их потенциал до невероятных уровней, но стоит им войти слишком глубоко на вражескую территорию, как они превращаются в слабых сученек, которых обязательно убьют. Продавить силу вражеских алтарей и тотемов можно, но только на пограничных территориях, где их мощь не так велика. Вот и отжимают друг у друга клочки территорий раз в двадцать-тридцать лет...

Это сраный, но свойственный природе гомеостаз. Убери у всех сторон возможность создания серьёзного перевеса, убери у них нестабильность при смене власти — вот тебе вечный и почти нерушимый статус-кво.

— Долго ещё будете болтать? — спросил я у Беляна.

— Шамхал говорит, что печенеги — это племя, живущее по соседству с его родичами, — сообщил мне он. — Но откуда ты о них знаешь?

— Много хожу, много вижу, — пожал я плечами. — Ну что, идём?

— Идём, — кивнул Белян. — Ах да, мы тут тебе копьё принесли и щит. Альбо, дай ему их.

/27 декабря 2026 года, сатрапия Сузиана, среди рощ и полей/

— Откуда сам будешь? — спросил Белян, идущий рядом со мной.

Топаем уже восьмой час, будет ночной привал, потому что до заката точно не успеем.

— С востока пришёл, — ответил я ему. — А вы все откуда тут взялись?

— Неждан и Ярополк — из моей деревни, — произнёс Белян. — Мы в этот мир втроём пришли. Альбо и Гундивальд — из ругов, но они тут с самого рождения. Встретились в Фивах, где выпили медовухи и объединились в один отряд. А Шамхала мы нашли уже здесь, в Сузах — соратники оставили его, раненого и беспамятного, но не сказали никому, куда пошли. Думали, видать, что от лихоманки помрёт, но Шамхал выжил и окреп, а где соратники — Перун его знает... Вот и остался он один, а тут мы в город пришли. Слово за слово и с той поры он у нас в отряде.

— А как так получилось, что вы с Нежданом и Ярополком сюда втроём пришли? — поинтересовался я.

— Так Чернобогу же треба, (1) — как о чём-то само собой разумеющемся сообщил Белян.

— Я не знаком с вашими обычаями, поэтому не совсем понимаю, — вздохнул я.

— Это, как его ромеи кличут... — Белян задумался. — А, жертвоприношение Чернобогу.

— То есть вас принесли в жертву? — уточнил я.

— Да, — кивнул Белян. — Чтобы неурожай прошёл. Надеюсь, что прошёл.

Кинули троих парней в портал, в надежде на изменение климата? Происходи это в моём родном мире, сразу бы определил их жрецов как идиотов, но у них...

— Может и прошёл, — пожал я плечами.

Когда в мир приходит магия, ни в чём нельзя быть уверенным. Там может даже оказаться, что молитвы жрецов и священников начнут обретать материальное влияние на окружающий мир — никто не даст гарантии, что в тесных рядах служителей точно нет чувствительных к магии. Поэтому, если жрец Чернобога не был шарлатаном, то неурожай действительно может пройти.

— Может и прошёл, — вздохнул Белян. — Только мы этого уже не узнаем.

— Истинно, — согласился я. — А теперь о том, что собой представляет нежить, которую мы идём убивать.