Жених поневоле - Джонсон Сьюзен - Страница 21

Губы его улыбались, но смотрел он на нее холодно и мрачно. Алиса на мгновение прикрыла глаза. Все идеалы ее юности рушились… Гордо вздернув подбородок, она сказала с горькой усмешкой:

— В таком случае, полагаю, мне следует поблагодарить вас за ваше великодушие и гостеприимство?

— Милая моя, — язвительно ответил Ники, — я рассчитываю получить за свое великодушие надлежащую плату.

Алиса не успела ответить, потому что к ландо подошли Ракель и Кателина. Они весело щебетали о цветах, лебедях, статуях, и Ники как ни в чем не бывало улыбнулся Алисе:

— Сейчас мы поедем к мадам Вевей. Это, конечно, не Париж, но, поскольку нам следует как можно скорее пополнить ваш гардероб, думаю, лучше всего остановить свой выбор именно на ней.

«Вот и первое испытание в роли любовницы», — подумала Алиса с тоской.

— Следует ли мне на это отвечать, князь? — спросила она, глядя ему в глаза. — Вам придется обучить меня поведению, соответствующему моему положению.

— Это лишь доставит мне удовольствие, — ответил он так, что слышала его только Алиса. — Мне кажется, что у тебя есть природные способности ко многому из того, что требуется знать, — закончил он с усмешкой.

Алиса сидела рядом с Ники, сложив руки на коленях, и оскорбленно молчала, а когда он обращался к ней, отвечала односложно. После нескольких неудачных попыток ее разговорить Ники наклонился и прошептал ей на ухо:

— Я начал сомневаться в том, что Форсеус безумен. Кажется, я понимаю, почему он тебя бил: ты слишком своенравна и независима.

Она бросила на него исполненный ярости взгляд и прошипела:

— Вы даже представить себе не можете, князь, на что я способна!

— Что ж, будем надеяться, что впереди меня ждут приятные неожиданности, — усмехнулся Ники, взглянув на нее искоса.

К счастью, Ракель с Кателиной так увлеченно глазели по сторонам, что к этой негромкой пикировке и не прислушивались.

Через несколько минут они подъехали к салону мадам Вевей. Ники, пребывавший в отменном расположении духа, поскольку все складывалось, как ему хотелось, ввел их в заведение, сверкавшее позолотой, зеленым шелком и мебелью красного дерева.

Мадам Вевей, приметившая подъехавший ко входу элегантный экипаж, поспешила лично встретить прибывших. Увидев князя Кузанова в сопровождении молодой красавицы, державшей за руку ребенка, она замерла в изумлении, однако быстро опомнилась и, протянув обе руки, пошла навстречу князю и его спутницам.

— Ваше сиятельство! — воскликнула она. — Какая честь!

— Добрый день, мадам Вевей. Позвольте представить вам мою… — он помедлил и продолжал с легкой улыбкой: — мою кузину, увы, недавно овдовевшую, и ее прелестную дочурку. — Упомянув о «вдовстве» Алисы, он изобразил на лице подобающую скорбную мину.

Алиса залилась краской, Николай же расплылся в широчайшей улыбке — он отплатил Алисе за ее непокорность, а теперь еще сделал все, чтобы шансы ее найти место гувернантки стали равны нулю. Через несколько часов после их визита к мадам Вевей весь город будет оповещен о том, что Алиса — новая любовница князя.

Алиса и сама это поняла. «Он хочет проверить, осмелюсь ли я возражать, — в смятении думала она. — А если осмелюсь, он наверняка позволит себе прояснить ситуацию…» Алисина храбрость при мысли о возможном публичном позоре тут же испарилась.

Мадам Вевей весьма воодушевилась, узнав о том, что ей предстоит одеть такую красавицу, к тому же явно не испорченную светом. Видно, именно свежесть юности и привлекла пресытившегося изощренными кокетками князя. Эта женщина — совсем ребенок, к ее изящной фигурке отлично подойдут самые изысканные туалеты. А то, что князь назвал ее своей «кузиной», свидетельствует о том, что одежда потребуется роскошная.

— У нас есть изумительная материя, просто созданная для таких красавиц, — проворковала она, а про себя подумала, что есть и благодетель, который может позволить себе оплатить даже баснословно дорогую ткань. Эти два создания отлично дополняют друг друга!

Кателина, которую вопросы моды не интересовали совсем, теребила Николая за руку.

— Дядя Ники! А за поездом когда? Ты же обещал… — ныла она.

Князь Кузанов склонился над девочкой и, сказав что-то по-фински, успокоил ее. Затем он пошарил в кармане, высыпал Кателине в ладошку горсть серебра, а Ракели протянул пачку ассигнаций.

— Теперь ты, надеюсь, довольна? — спросил Ники просиявшую девчушку. — Можете отправляться в магазин игрушек, Ракель. Если закончите свои дела пораньше, попросите Федора привезти вас сюда. Ну, кареглазка, поцелуй свою мамочку на прощанье, — ласково сказал он.

Девочка обвила руками шею матери и подставила ей щеку. Алиса постаралась преодолеть острое чувство унижения и, улыбнувшись, поцеловала дочку.

— Поблагодари князя, — напомнила она.

— Дядя Ники! Спасибо большущее! — крикнула Кателина и помчалась к двери. Ракель поспешила за ней.

«Дядя Ники»? Услышав это, даже невозмутимая мадам Вевей удивленно вскинула брови. Князь Кузанов не признал публично ни одного из своих детей. Он не жалел денег на их содержание, но никоим образом, кроме финансового, их не поддерживал. В его поведении злого умысла не было, только эгоизм и равнодушие. Всем в городе было известно про счет, который он открыл для ребенка графини Соболевской, но тут уж ничего не поделаешь: все банковские служащие — завзятые сплетники, и от них не ускользнет ни одна пикантная подробность. Мадам Вевей прекрасно знала, что до сих пор в жизни князя места детям не было. Он вращался в тех кругах, где о детях даже не упоминалось. Что же заставило его появиться на людях именно с этой девочкой?

Как бы то ни было, князь Кузанов, общающийся с ребенком, причем так ласково и приветливо, был, можно сказать, сам на себя не похож. К тому же он обращался к девочке по-фински, хотя раньше и по-русски говорил лишь в казармах, предпочитая во всех иных случаях изъясняться по-французски. Неужели эта молодая дама имеет на него такое влияние? Мадам Вевей просто сгорала от любопытства.

— Не соблаговолит ли мадам проследовать за мной? — почтительно предложила она Алисе и повела ее в примерочную.

Как ни странно, князь не пожелал понять, что дам лучше оставить одних. Он лениво проследовал за ними в примерочную, уселся в позолоченное креслице, которое, прогнувшись под его весом, подозрительно заскрипело, вытянул ноги и откинулся на спинку. Чувствовал он себя здесь как дома, в чем, впрочем, не было ничего удивительного: князь и прежде бывал частым гостем в салоне. Но раньше он обычно ждал в гостиной, пока его любовницы выбирали себе наряды, скрывая свое нетерпение под маской равнодушия, и мало интересовался их выбором.

Мадам Вевей, поначалу смущенная присутствием князя, собралась с силами и спросила:

— Мсье хочет участвовать в выборе фасонов, тканей и расцветок?

— Конечно! — ответил Ники решительно, будто занимался этим всегда. — Мы с кузиной считаем, что обычай носить траур давно устарел, поэтому я не хотел бы ничего черного или тускло-серого. Полагаю, нужно выбрать что-нибудь посветлее и поярче, — сказал он задумчиво, окидывая взглядом зардевшуюся Алису, и добавил невозмутимо: — Да, пока не забыл! Мы бы хотели заказать две дюжины нижнего белья, шелкового, различных цветов, естественно, с кружевной отделкой.

— Очень хорошо, мсье. Прошу прощенья, я вас покину на минуту — принесу альбомы и пару платьев, которые мадам могла бы примерить.

Едва мадам Вевей удалилась, Алиса не выдержала и накинулась на Ники:

— Мне кажется, вас это забавляет, князь!

— Ты всегда меня забавляешь, дорогая, — ответил он, разглядывая ее из-под полуопущенных век.

Мадам Вевей вернулась, неся с собой целый ворох нарядов, эскизов, образчиков тканей, и принялась за дело. Ники с удовольствием наблюдал за тем, как с Алисы сняли платье. Она осталась только в нижней рубашке и панталонах, и грудь ее, едва прикрытая корсетом, весьма аппетитно вздымалась.

Мадам Вевей изумилась, увидев синяки на ее нежной коже. Неужели князь Кузанов ее бьет? Он славился своими похождениями, зачастую весьма экстравагантными, но о рукоприкладстве слухов не было. Однако эту женщину явно били, причем не так давно. Неужели у князя появилась страсть к извращенным забавам? Да, пара и впрямь весьма любопытная…