Снова и снова - Джонсон Сьюзен - Страница 42

На какое-то время он замер, не в силах двигаться или говорить.

– Боишься? – лукаво поинтересовалась она.

– Совсем наоборот! – Он улыбнулся. – Я просто оцениваю свои возможности. Тебе очень нравятся твои украшения?

– Я их обожаю. – Хотя гораздо больше она обожала то, что он не поленился купить для неё подарки, а теперь интересуется её мнением. Или это снова Гор выбирал для неё камешки? Каро запретила себе думать об этом дальше. Потому что могла прийти к выводу, который снова все разрушит. – Это ты купил? – Она прикоснулась к серьгам. – Или Гор?

– Это так важно? – Он опустил руки и застыл на пороге, божественно прекрасный в своём вечернем фраке. Ради торжественного случая Саймон даже выбрал манишку с пышным жабо.

Каро пришлось напомнить себе, что следует быть вежливой. Но слова вырвались сами собой, вопреки здравому смыслу:

– По-моему, это не просто важно. Это чрезвычайно важно. Особенно если вспомнить то, как странно ты обставил предложение руки и сердца, не говоря уже о самой свадьбе.

– Мне казалось, что я обставил все достаточно прилично. – Он едва заметно дёрнул губой. – И тому порукой – твоё согласие. Да, я купил эти камни, – добавил Саймон, понимая, что для неё это не менее важно, чем для него – сам факт женитьбы. – Я знал, что рубины ты любишь больше всего, ну а прочее, – он небрежно махнул рукой, – купил просто для забавы.

– Когда ты их купил?

– Это что, допрос? – Он двинулся к кровати, удивлённо приподняв брови.

Её даже передёрнуло от нетерпения. С одной стороны, она непременно должна была все узнать, а с другой – изнемогала от желания.

– Я купил их в Лондоне четыре дня назад. Мне хотелось, чтобы у тебя сразу были свои собственные драгоценности.

– Не сомневаюсь, что это слышали от тебя все прежние любовницы!

Он на секунду зажмурился, стараясь совладать с собой.

– Это слышала только моя жена, всего один раз. – Саймон не позволил своему голосу даже дрогнуть. Он был полон решимости достичь согласия со своей строптивой невестой, невзирая ни на что. – И должен признаться, что это доставило мне немалое удовольствие. – Он выразительно повёл рукой, – И твой потрясающий вид стал настоящей наградой.

– Я надеялась сделать тебе приятное. – К его великой радости, на этот раз она отвечала вполне добродушно.

– И тебе это удалось.

– Надеюсь, ты ни о чём не будешь жалеть.

– Даже если бы я и пожалел, сейчас об этом не может быть и речи. Сегодня наша брачная ночь, и я собираюсь насладиться ею сполна. – Он развязал галстук.

– Ты не заметил, что чего-то не хватает?

Он покачал головой. Он скупил все драгоценности, что натащили в тот день ювелиры в Харгрейв-Хаус, но не догадался обратить внимание на то, какие дары припасла для него невеста.

– Хочешь, я сама тебя раздену? – предложила она. – Помнится, иногда это тебе нравилось.

Он сокрушённо покачал головой:

– Только в тех случаях, когда мне хватало терпения дождаться до конца и не наброситься на тебя!

– Рада слышать, что не я одна такая нетерпеливая.

Для мужчины, большую часть жизни проводившего в дамских будуарах, это могло считаться неоспоримым доводом в пользу брака. Только Каро заводила его одним своим взглядом. Ей всегда удавалось это без труда.

– Так ты заметила? – Он смущённо улыбнулся. – Но теперь у нас в запасе целая жизнь! И мы вольны делать всё, что захотим! Раздевай меня, если хочешь!

– Если бы я была твоей гурией в гареме, это было бы моей прямой обязанностью!

Он мгновенно прищурился, уловив этот грудной, с придыханием тон, и заметил, как она ёрзает от нетерпения. Теперь она лежала на боку, опираясь на локоть, и Саймон залюбовался пышными тугими грудями и божественно округлыми бёдрами своей страстной жены.

– Похоже, у тебя внутри что-то есть. – Он жадно следил за её лёгкими ритмичными покачиваниями. – Не хочешь поменять это на что-то побольше – для разнообразия?

– Боюсь, он окажется слишком большим. – Она томно прикрыла глаза. – И тогда я не смогу сама тебя раздеть… после всего.

– Ну что ж, моя милая наложница, если ты не в состоянии сегодня исполнять свой долг, не лучше ли мне позвать других гурий? – процедил он с напускной суровостью.

Сколько раз ей уже приходилось видеть его таким: смуглым, красивым, готовым для любви и для игр. И хотя на самом деле никто не назвал бы его пашой или султаном, в определённом смысле он всё же мог считаться хозяином гарема. Правда, ублажавших его леди удерживали на месте не стены и грозная стража, а только его красота и искусство дарить наслаждение своей партнёрше.

– Нет, умоляю тебя, господин. – Теперь её томное придыхание уже не было наигранным. – Я вовсе не это имела в виду. Пожалуйста, не гони меня! Я уже столько месяцев отлучена от твоего ложа!

– Я был в отъезде. – Он приковал её к месту своим горящим, властным взором. – Но ты всегда моя любимая жена, пока я дома, – добавил он многозначительным тоном, полным самых заманчивых и страстных обещаний.

– Ты больше не берёшь меня с собой в поездки! – жалобно отвечала она. Саймон не удержался от улыбки при виде столь увлечённой игры.

– Я подумаю над тем, нельзя ли взять тебя снова!

– Если я доставлю тебе наслаждение?

– Если ты не доставишь мне неудовольствия! Твоё тело всегда приносит мне наслаждение. Зато твой упрямый нрав часто вызывает моё неудовольствие.

– Но я давно уже стала другой, господин! Спросите у кого угодно!

– Посмотрим. Иди ко мне. – Он протянул руку. Она кубарем скатилась с кровати – стремительный блеск камней и звяканье цепочек – и встала перед ним. Он пробежался пальцами по самоцветам в её ожерелье, лежавшем на пышной груди.

– Они достойны твоей красоты.

– Я рада, что ты так считаешь, господин! Робкий, покорный голосок вызвал новый прилив крови к его оживавшему копью.

– Евнухи доложили мне, что ты постепенно усваиваешь уроки. – Он легонько потеребил тёмные чуткие соски. – Тебя уже давно не наказывают за дерзкий нрав и упрямство.

– Я была скромной и послушной, господин, я заслужила снова вашу милость! Ты можешь проверить сам, какая я теперь скромная и послушная! Вот увидишь, ты будешь доволен!

Он слегка сжал пальцы и тут же выпустил её соски.

– Ну что ж, тогда раздень меня для начала, а там посмотрим, научилась ли ты усмирять свой, нрав.

– Ты увидишь, что научилась, мой господин!

– Тебе следует аккуратно сложить мои вещи и ничего не помять!

Такой приказ, низводящий её до положения простой камеристки, не мог не вызвать вспышку возмущения, но Каро быстро потушила пламя в своих глазах.

– Как будет угодно господину!

– Ты должна быть горячей и влажной, когда я тебя возьму.

– Я уже влажная, господин.

– Я проверю это сам. Позднее… – И он ткнул пальцем в пуговицы на своём жилете.

И она исполнила всё, что было приказано. Его фрак и жилет были сняты и аккуратно сложены. Так же, как и сорочка.

– А теперь туфли, – приказал он. – Встань на колени. Снова Каро на миг заколебалась, но переломила себя и продолжила игру, опустившись на колени. То, что ей до сих пор приходилось прятать в себе, причиняло значительное беспокойство, и она вдруг застыла, тяжело дыша.

– Ты не умеешь прислуживать своему господину? —

Он положил руку ей на макушку.

– Умею. – У неё вырвался сдавленный вздох. – Умею, мой господин.

Он подал ей ногу, и Каро сняла с него лакированную туфлю, выдавая каждым движением снедавшее её нетерпение.

– Посмотри на меня. – Он щёлкнул пальцами. – Покажи мне, какая ты влажная.

Она сделала над собой усилие, чтобы внять его словам: откровенно встопорщенная ширинка приковала к себе её взгляд, но всё-таки Каро подняла глаза и посмотрела на Саймона.

– Сунь туда палец и покажи, что ты готова. – Он говорил так надменно, словно и правда был бездушным сатрапом, избалованным вниманием своих покорных гурий.

– Прямо туда, господин? – Её голос дрожал, все её чувства сосредоточились на разгорячённом пульсирующем лоне.