Снова и снова - Джонсон Сьюзен - Страница 39

Глава 23

Небольшая часовня была щедро украшена гирляндами и розетками из остролиста и ели. Поскольку у виконта Мэнли не хватало средств на отопление оранжереи, экзотические растения не выдержали холодной зимы и погибли. Но слуги нашли выход из положения, возместив недостаток цветов большим количеством свечей – благодаря своевременному предложению Гора и щедрости герцога, разрешившего секретарю пользоваться его счётом в банке.

Пока ждали начала церемонии, миссис Хоппер с Итоном скромно держались в дальнем углу часовни, готовые выполнить любое поручение их нового хозяина. Герцог расписал порядок действий во всех подробностях, и миссис Хоппер полагалось сопровождать венчание игрой на органе. Не то чтобы герцог сам приказал ей это делать; просто он распорядился нанять органиста. Тогда как у миссис Хоппер были все основания полагать, что она справляется с клавиатурой гораздо лучше, чем регент церковного хора в городе Эйнсли. Он не раз поражал прихожан своими чересчур оригинальными взглядами на то, как должна звучать духовная музыка.

По такому случаю экономка нарядилась в своё самое лучшее платье из шёлка бледно-голубого цвета.

Герцог явился первым, и он показался миссис Хоппер таким красавцем, что буквально ослепил достойную даму, несмотря на её преклонный возраст. Она отвечала на его приветствие благоговейным лепетом, а когда он сделал комплимент её платью, и вовсе стала заикаться от счастья. Не часто ей приходилось встречать такое дружелюбие и открытость у столь высокородных особ. Он не забыл также поблагодарить почтенную чету за их хлопоты и за то, что все его распоряжения были исполнены в срок и самым точным образом. В довершение ко всему он поклонился: представляете, герцог кланяется миссис Хоппер! – и с их позволения отошёл к алтарю, чтобы поговорить со священником, предусмотрительно доставленным из Лондона.

Но тут в часовню вбежала горничная, и для миссис Хоппер это был знак: пора начинать. Пока девушка что-то торопливо докладывала герцогу, экономка заняла своё место возле органа, устроилась поудобнее и выжидательно оглянулась на вход.

В то время как герцог и миссис Хоппер не спускали глаз с дверей, дожидаясь появления невесты, Кэролайн стояла ни жива ни мертва посреди галереи, ведущей из господского дома в часовню, и не в силах была справиться со страхом.

Почему-то всё пошло кувырком. Обычно жениху полагалось сомневаться до последнего и идти к алтарю с великой неохотой.

Обычно невеста обмирает от восторга и с нетерпением ждёт, когда же перед ней распахнутся двери рая.

Разве она не любит Саймона всей душой? Разве она не полюбила его ещё в детстве? Ну ладно, это не помогает… Можно сказать и так: разве она не продолжала его любить даже тогда, когда меньше всего этого хотела?

Так в чём же дело?

Почему она до сих пор торчит здесь как пришитая и не смеет ступить и шагу?

Она ощупала рубины у себя в ушах, на шее и на запястьях, она погладила тончайшие кружева и золотую парчу, из которой было сшито её платье. Одна фата стоила столько, сколько ей не заработать за целый год. Так почему она не может хотя бы из соображений практичности сделать те несколько шагов, что отделяют её от кошелька и шкатулки с драгоценностями самого щедрого человека в Англии?

Наконец миссис Хоппер утомилась сидеть в неудобной позе, повернулась к органу спиной и выразительно посмотрела на своего супруга. Он лишь растерянно пожал плечами, понятия не имея о том, что же стало причиной столь странной задержки.

Герцог, никогда не отличавшийся особым терпением, вскоре не выдержал, решительно прошёл к двери и исчез в коридоре.

Там он и нашёл Кэролайн; застывшую на месте, неспособную двинуть и пальцем, подавленную страхом и неуверенностью.

Он наклонился к самому её лицу.

– Что случилось? – тревожно спросил Саймон при виде мертвенной бледности, покрывшей милые черты.

– Не знаю.

– Тебе плохо?

Она покачала головой.

– У тебя что-то болит?

Она снова покачала головой.

– Платье пришлось впору?

На этот раз она кивнула.

– Хочешь, я отниму у тебя эти рубины?

Она остолбенело уставилась на него, не понимая, что это взбрело ему в голову.

– Потому что я люблю отнимать у девчонок рубины! – залихватски сообщил Саймон.

– Ты мне сам их подарил! Они теперь мои! – прошептала она.

– А зато я больше и сильнее!

Она невольно улыбнулась знакомой фразе из детских игр, и сковавшее её оцепенение постепенно стало проходить. Он всю жизнь был больше её и сильнее и будил самое жгучее любопытство у маленькой девочки, жившей по соседству, так что она ходила за ним хвостом и готова была участвовать в самых отчаянных мальчишеских проказах. Пока внезапно все не пошло кувырком и они не поменялись местами – теперь он вынужден был дожидаться Кэролайн, вот как сейчас.

– Полагаю, это окончательный довод в пользу брака, – мягко произнесла она.

Саймону захотелось ответить какой-нибудь колкостью, но он сдержался. Он пребывал в самом приподнятом расположении духа и готов был делиться своей радостью со всем миром.

– Дорогая, ты должна согласиться, что наш брак несомненно относится к числу тех, что заключены на небесах – или по крайней мере в каких-нибудь языческих райских кущах, – если узнать нас получше. И хотя я больше тебя, ты умеешь кричать гораздо громче, так что в определённом смысле мы сравнялись. – Он осторожно взял её руку и продел себе под локоть. – Вот увидишь, дорогая, всё будет как нельзя лучше, – приговаривал он, следя за тем, чтобы его голос звучал размеренно и утешительно. Потому что у неё всё ещё был довольно подавленный вид. – Хочешь, мы вместе прогуляемся к алтарю? Или прикажешь отнести тебя на руках?

– Ни за что! – сразу оживилась она. – Ты же помнёшь мне платье!

Он удивился про себя: какая разница, если это платье очень скоро окажется кучкой парчи и кружева, забытой на полу!

– Мне бы очень не хотелось этого делать, – сказал он, похлопав её по руке. – Ты уже знаешь, что на органе будет играть миссис Хоппер?

Он усыплял её бдительность, болтая о всяких мелочах, пока они миновали галерею и приблизились к часовне. У дверей часовни Саймон не задержался и решительно распахнул их настежь, чтобы немедленно ввести её внутрь и не оставить возможности для колебаний.

Как только жених и невеста показались на пороге, миссис Хоппер проворно развернулась на своей скамье и с воодушевлением выдала один из самых бравурных пассажей. Гулкие, торжественные звуки поплыли под сводами часовни, отражаясь от высокого потолка и наполняя сердце оробевшей невесты новыми силами и отвагой. Кэролайн была очарована искусством миссис Хоппер.

– Музыка очень красивая, – прошептала она, с улыбкой глядя на Саймона.

– Прости, но у меня не хватило времени распорядиться насчёт оркестра, – как ни в чём не бывало ответил он.

– Она, случайно, не поёт?

– Искренне надеюсь, что нет. – Он выразительно поднял брови.

Они уже почти добрались до алтаря. Преподобный Обри смотрелся на редкость внушительно в праздничном облачении.

Кэролайн резко остановилась, породив в Саймоне мгновенный приступ паники.

– Ты доволен? – Её нижняя губа заметно дрожала. – Скажи мне, что мы не совершаем самую великую ошибку, что ты доволен!

Он окинул её восхищённым взглядом – женщину, которую знал всю свою сознательную жизнь, которую уже успел похоронить в своём сердце и которая теперь вдела в уши серьги с его рубинами.

– Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, – просто ответил он.

Она шумно вздохнула и улыбнулась ему робко и трепетно:

– Я готова!

– Хорошо, – ответил он, нарочно повысив голос, чтобы его мог услышать священник. Поймав взгляд Обри, Саймон кивнул.

– Мы собрались здесь… – начал преподобный отец.

Обри скрупулёзно выполнил приказание герцога насчёт краткости церемонии, и позднее миссис Хоппер говорила на кухне: если бы она не знала, что священник настоящий, то запросто могла бы подумать, что герцог просто морочит голову хорошенькой девушке.