Она любит плохих парней (СИ) - Хилл Алекс - Страница 54

— А ты точно к психологам ходил, а не к сектантам?

— Как знать, — усмехается Дарий.

Бережно укладываю рассказ Дария в отдел долговременной памяти, чтобы позже еще раз все прокрутить и осмыслить, потому что с первого раза это непросто.

— В целом, мысль интересная, — бормочу я. — Есть, над чем подумать.

— Попробуй.

Выгибаю бровь и сжимаю в кулак футболку Дария едва ли гнущимися от усталости пальцами:

— Намекаешь, что мне нечем?

— Намекаю, что эти умозаключения не слишком уж легки для восприятия, — отвечает он, накрывая мою руку своей. — Мне понадобилось десять лет.

— Выкрутился, — миролюбиво хмыкаю я, вновь укладывая голову у него на груди.

— Ты говорила о плановых разговорах с отцом раз в неделю. Он тебе звонил?

— Да, — вздыхаю я. — Вчера мы обедали вместе.

— И как прошло?

— Как я и предсказывала. Мать промыла ему мозги, но он дал мне немного налички на первое время. Герой.

— Злишься на него?

— Скорее да, чем нет. Я всегда думала, что это мать виновата в его вымораживающей мягкотелости, но, оказывается, он такой сам по себе. Когда родители развелись, и мы жили вместе с отцом, по факту ничего не изменилось. Ему как было плевать на меня, так и осталось.

— Ты ведь не отсюда, верно? Поступила и переехала?

— Да, а что?

— А твой отец? Зачем переехал он?

Вопрос Дария ставит меня в тупик. Копаюсь в воспоминаниях и отыскиваю тот самый день, когда получила официальное подтверждение о зачислении в университет.

— Ну-у-у… — неуверенно тяну я. — Он нашел здесь работу и…

Замолкаю, слов больше нет. Я не знаю, почему отец переехал. Я вообще о нем мало знаю. Совесть с аппетитом откусывает огромный кусок от тяжелого сердца. Может быть, не только отец плохо выполняет свою социальную роль? Требуя внимание к себе, я совершенно забыла, что сама никогда не проявляла инициативу. От этой мысли становится по-настоящему дурно, волна мурашек пробегает ознобом по плечам и спине. Дарий вдруг прижимается щекой к моему лбу, его кожа кажется спасительно прохладной. Прикрываю рот ладонью, по горлу скребет сухость, вызывая легкий приступ кашля.

— Ты не заболела? Лоб горячий, и тебя, кажется, немного трясет.

— Не знаю, — устало отвечаю я. — Горло побаливает, но это ведь...

Дарий поднимается с дивана, даже не дослушав, и возвращается с электронным градусником, который тут же сует мне под мышку, отодвинув ворот платья. 

— Полегче, красавчик, — хихикаю я, поправляя вырез. — Передо мной, конечно, трудно устоять, но держи себя в руках.

— Я постараюсь.

Две минуты похожи на вечность в адском котле, слабость все сильнее скручивает тело. 

— Тридцать восемь и две, — озвучивает приговор Дарий.

— Шикарно, — саркастично произношу я. — Мне пора домой, не хватало еще тебя заразить.

Дарий улыбается, и я по глазам вижу, что он готовит для меня ответ на книжно-романтическом:

— Я уже болен… тобой.

Легонько хлопаю себя по лбу и тихо смеюсь:

— Блин, от реального человека эти фразы звучат действительно по-идиотски.

— Ты можешь остаться. Вдруг станет хуже, — серьезно говорит Дарий.

— Нет. Высплюсь, и все пройдет.  

— Уверена?

— Абсолютно.

Хмурое осеннее утро понедельника подгоняет студентов холодным ветром. Дарий уверенным шагом пересекает парковку, направляясь к первому учебному корпусу, и бегло поднимается по ступеням, врываясь в гудящий разговорами холл. Сонные глаза, слабые улыбки, тяжелые вздохи. Кто-то с радостью встречает новую неделю, а кто-то уже сейчас мечтает о новой паре выходных. Дарий окидывает безразличным взглядом группы студентов и останавливается на одном из них. Рома стоит на ступенях внутренней лестницы рядом с парочкой парней, уставившись в телефон. Дарий медленно шагает вперед, и чем ближе он подходит, тем больше злится. Катя сказала, что Рома свое получил, и Дарий рассчитывал увидеть, как минимум, расцарапанное лицо, но подонок цел.

Между парнями остается пара метров, Рома поднимает голову, встречаясь взглядом с Дарием. Один метр. Рома смотрит по сторонам, Дарий же не сводит с него глаз, не обращая внимания на присутствующих. Один шаг. Рома готовится вступить в перепалку, но Дарий вдруг ухмыляется и сворачивает к пропускному пункту, расслабленно поднимаясь по ступеням. Быков оторопело моргает и передергивает плечами, срываясь с места. Он пробегает мимо дежурного и выкрикивает:

— Эй!

Дарий замедляется, но не оборачивается. Рома решительно приближается, размахивая напряженными руками:

— Если ты хочешь мне что-то сказать…

Дария насмешливо морщится и спокойно движется дальше по выбранному маршруту: поднимается на второй этаж, открывает аудиторию и входит внутрь. Кладет планшет на стол, снимает пальто и вешает его на стул, а когда оборачивается, в дверях уже стоит разъяренный Быков.

— Слышишь… — выплевывает он. — Если ты думаешь, что она один раз тебе дала, потом прибежала жаловаться и…

— Плохо слышу, — говорит Дарий, расправляя плечи. — Пищишь и пищишь там что-то.

Рома делает несколько порывистых шагов и замирает, смело запрокидывая голову. Его ноздри раздуваются от тяжелого дыхания, злость подгоняет кровь к лицу.

— Я тебя предупреждаю, — цедит Рома. — Не лезь не в свое дело, если не хочешь проблем. Ясно?!

Дарий медленно приподнимает уголок губ, его взгляд цепляется за пирсинг в ухе Ромы. Точное движение, крепкая хватка двумя пальцами и рывок, в который вложено достаточно сил. Быков качается в сторону и вскрикивает от боли, из его рта льется грязный поток матерных слов, а Дарий рассматривает серьгу в виде штанги, которую держит в пальцах. Справившись с неожиданностью и получив новый заряд ярости, Рома бросается вперед, но получает удар в живот и сгибается пополам, натужно хрипя:

— Сука. Ты пожалеешь.

Еще одна атака Ромы в ослепительной вспышке бушующих эмоций с легкостью пресекается Дарием, который сохраняет надменный расчет. Он заламывает руку Ромы и давит свободной ладонью на его затылок, прижимая щекой к учебной доске.

— Вот, как все будет, пацан. Сейчас я тебя вырублю, пойду к руководству и скажу, что ты упал в обморок и ударился головой. Потом я отвезу тебя в больницу, где работает мой знакомый, он возьмет пару анализов, пока ты будешь в отключке, и мы найдем очень много лишнего и интересного в твоем организме. А когда ты очнешься, то рядом уже окажутся родители и билет в реабилитационный центр, после которого твоя жизнь уже никогда не будет прежней. Все еще хочешь потягаться со мной?

— Пошел ты! — рявкает Рома, дергаясь изо всех сил.

Дарий сильнее выкручивает его руку и сжимает в кулак волосы на его затылке. Быков затихает, тяжело дыша.

— А может мне тебя не в больничку отправить, а сразу в тюрьму? Денег у бати твоего хватит, чтобы отмазать?

— Она меня любит, — хрипит Рома, надеясь, если не кулаками, то словами задеть противника. — Меня. Ясно?

— Нет, — мягко произносит Дарий, — это ты ее любишь. И ты будешь смотреть, как у нее все налаживается, а если попытаешься влезть, то разговаривать с тобой я больше не стану. Закрепили?

— Можешь попрощаться с работой, — тихо шипит Быков, но в его словах один лишь страх.

Дарий тянет его за волосы, отлепляя голову от стены:

— Ну что, поедем анализы сдавать?

— Нет!

— Значит, мы договорились? — довольно спрашивает Дарий, уже и так зная ответ.

Рома перестает сопротивляться. Дарий его отпускает и с удовлетворением наблюдает за тем, как униженный парень вылетает из аудитории, прижимая ладонь к уху. Дарий поднимает с пола серьгу и выбрасывает ее в окно, садится за преподавательский стол и вытягивает ноги. В кармане пальто вибрирует телефон, и Дарий достает его. На предпоследней аватарке в списке диалогов красуется довольное лицо Володи, который оказался отличным помощником. Информация и хитрость иногда полезнее физической силы. Синяки сходят, переломы заживают, а вот страх и беспомощность остаются с людьми надолго. Дарий открывает новое сообщение от Кати, в мыслях мелькает обещание, данное ей два дня назад — «Я к нему не подойду». По факту, Рома пришел сам, а значит, обещание не нарушено.