Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 18

Я снова кивнула. Почувствовала, как спазм отпускает горло.

– Что мне нужно сделать? – Я снова могла говорить. – Что угодно.

– Я восстановлю проходимость сосудов, магией удалю поврежденные ткани и тут же запущу регенерацию. Процедура займет не более двадцати секунд, но она очень болезненная. Поэтому сейчас я принесу вытяжку из желез виверны, вы уснете и проснетесь, когда все будет позади.

Он еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, желая удостовериться, что я его услышала и не впаду в истерику, как только он выпустит меня.

– Все хорошо, Грейс, – добавил он куда мягче. – Мы справимся. Я быстро вернусь.

– Нет! – Я, повинуясь безотчетному порыву, поймала его руку.

– Вам не о чем волноваться!

– Нет, я не о том. Не нужно обезболивание.

В детстве я упала с крыши сарая, разбила коленную чашечку, стесала локоть, сломала пару ребер. Отец схватил меня в охапку и два квартала нес на руках до ближайшей клиники. Молодой целитель тщательно отмерил в ложку пять капель тягучей синей жидкости и, ласково улыбаясь, пообещал, что я как следует высплюсь, пока он заживляет раны. Я помню, как после принятия горького лекарства меня утянул черный омут. Я металась в кошмарах: меня тащили на дно тысячи липких рук. Потом мутило несколько дней, а ночью, стоило закрыть глаза, образы из дурманных видений снова начинали преследовать меня.

Нет, для работы нужна ясная голова, а после «Синей бездны» придется отлеживаться несколько часов.

– Если процедура длится двадцать секунд, я потерплю.

Еще один пристальный взгляд прищуренных глаз, и мэтр Ланселот встал на колени рядом с диваном, взял мои ступни в ладони. Ни один мужчина прежде не видел моих обнаженных ног. Я мимолетно удивилась, что по сравнению с его руками ступни кажутся маленькими, почти детскими. Отчего-то смутилась этого. Да и сама ситуация, эта коленопреклоненная поза…

«О боги, Грейс, очнись! Он целитель – ты пациент!»

– Боль будет идти по нарастающей, после пика сразу наступит облегчение. Если станет совсем невмочь – кричите. Стесняться нечего.

– Да, да…

«Ни за что не стану кричать!»

Сначала я увидела, как магия окутывает мои ноги легким облаком. Я словно окунула ступни в теплую воду, но приятное ощущение ушло через пару мгновений. Вода, если продолжить сравнение, сделалась слишком горячей. Превратилась в кипяток. Я втянула воздух сквозь сжатые зубы, вцепилась в подлокотник и тут же, не выдерживая боли, прикусила изо всех сил костяшки на другой руке.

Не было сил смотреть, что там происходит с моими ступнями. По ощущениям с них начала отслаиваться кожа. Я зажмурилась так, что выступили слезы. Сквозь туман боли пробился успокаивающий голос:

– Сейчас, девочка, еще чуть-чуть. Ты молодчина.

Я будто снова стала малышкой, даже не удивилась обращению «девочка». Было страшно и больно, но поддерживающие слова приносили облегчение.

– Грейс! Грейс, дыши! Ты слышишь меня? Ты умница. Скоро все закончится. Давай считать вместе. До десяти. Один…

Я лишь всхлипнула. И зубы не разжать – какой уж тут счет! Но когда знаешь, что скоро наступит конец мучениям, терпеть проще.

– Девять, десять!

Ступни тут же окутала прохлада. Я будто после раскаленных углей вступила в траву, покрытую утренней росой. Откинулась на спинку дивана, стараясь выровнять хриплое дыхание. На костяшках пальцев остались следы зубов, щеки горели от слез. Но все позади, правда?

– Все… хорошо? – с опаской спросила я.

– Все хорошо, Грейс. Все отлично! Когда по-настоящему больно, кажется, что это никогда не закончится, но ты молодец, справилась. Больше не о чем волноваться. Отдыхайте, Грейс.

Голос мэтра Даттона, мягкий, убаюкивающий, погружал в дрему. Он все еще держал мои ступни, гладил и разминал их, разгоняя кровь. Противное онемение исчезло без следа, и было так приятно ощущать шершавую кожу на подушечках пальцев мэтра Ланселота, все его прикосновения… Движения постепенно замедлялись. Вот мэтр Ланселот поставил одну мою ногу на пол, но прежде, чем отпустить другую, обвел большим пальцем косточку на лодыжке.

Вот, казалось бы, только что он лечил меня, растирал пальцы, разминал косточки и сухожилия, да так, что кожа снова начала гореть. Но одно легкое, словно случайное прикосновение к моей лодыжке – и сердце заколотилось в груди.

Мэтр Ланселот поднялся, отряхнул колени. Я наблюдала за ним из-под опущенных век. Мне снова чудится или мой прекрасный целитель озадачен и смущен?

– Я принесу вам воды, монна Амари. И приказываю вам как ваш целитель и руководитель практики отдохнуть по крайней мере полчаса, прежде чем встанете на ноги.

Вот так, больше не «Грейс», не «молодчина» и не «девочка». «Монна Амари». Но сожаление кольнуло и ушло. Ведь главное – все получилось! Не осталось и следа от проклятия некроманта, мои ноги при мне, и жизнь продолжается.

– Спасибо вам, мэтр Ланселот! – воскликнула я со всей искренностью. – Вы меня спасли!

– Как же иначе? – улыбнулся он.

Налил в чашку теплой воды, подвинул стол – так, чтобы я могла дотянуться, и оставил меня одну.

Теперь у меня появилось время, чтобы обдумать все, что я услышала, стоя за дверью. Я вовсе не собиралась подслушивать, шла в кабинет, чтобы скинуть туфли и отдохнуть, но услышала слово «невеста» и… замерла как вкопанная. Что меня совершенно не оправдывает.

Каким же облегчением было узнать, что мэтр Ланселот не виновен в том, о чем твердили в глупых сплетнях. Он не бросал невесту, она сама изменила ему с лучшим другом. Теперь понятно, почему начальник девиц на дух не переносит: трудно прийти в себя после предательства близкого человека. Двух близких людей.

Если он говорил правду, конечно.

*** 21 ***

Удивительно, но я доработала день до конца. Мэтр Ланселот настаивал, чтобы я пошла домой, однако я категорически отказалась.

– Какая же вы упрямица, монна Амари! – в сердцах воскликнул он, так и не сумев выставить меня за порог больницы.

Я не стала спорить. Не объяснять же ему, что сейчас работа – лучшее лекарство от хандры. Когда голова и руки заняты, то и на душе легче. В четырех стенах я снова и снова буду переживать события сегодняшнего дня. Стану разглядывать свои ступни при холодном свете магической лампы и гадать: побелели они, или это лишь чудится мне.

Мэтр Ланселот сдался, однако поручил мне самые простые задачи: перевязки, снятие швов и заполнение историй болезни. Сам будто случайно нет-нет, да оказывался поблизости. Несколько раз я ловила на себе внимательный взгляд. Вам не провести меня, мэтр Даттон: считаете, упрямая практикантка, не рассчитав сил, грохнется в обморок? Я сильнее, чем вы думаете.

И все же, признаюсь, стало приятно, что он беспокоится обо мне.

Когда я писала диагноз очередного больного, а на полке передо мной выстроились ряды картонных папок с историями болезни, в голову пришла отличная идея. Книги – вот чем я займусь сегодня вечером в крошечной комнатке! Зря, что ли, я тащила с собой чемодан? Должны ведь в них содержаться хоть какие-то сведения о проклятии некроманта?

До сих пор тяжелые тома мне ни разу не пригодились, и я уже начала жалеть, что совершила глупость – мало того что книги лежат мертвым грузом, так еще два бесценных издания утащил воришка. Мэтр Ланселот обещал помочь в поисках, но даже он ничего не смог сделать. Не иначе, книги давно осели в лавке перекупщика.

Наскоро перекусив в пустой гостиной – постояльцы пансиона уже спали в своих кроватях, – я занялась поиском информации. Придирчиво перебрала книги, откладывая те, которые могут помочь. «Краткий справочник распространенных заболеваний и их причин» определенно пригодится. Среди учебников неведомым образом затесался старинный фолиант «Книга исцеления» – тот же справочник, да только написанный еще в позапрошлом веке. Не помню, чтобы я брала его в библиотеке. Видно, случайно захватила с другими книгами.

В справочнике я отыскала короткий раздел, посвященный страшному недугу. Подробно описывались симптомы и течение болезни. Увы, причина возникновения сводилась к трем словам: «заболевание неизвестной этиологии».