Серебряное пламя - Джонсон Сьюзен - Страница 3

— Я слышал, что две китайские девушки будут продаваться сегодня вечером[1], — сказал Блю.

— Так вот почему здесь полно народу даже в такую отвратительную погоду, — отреагировал Трей.

— Ты когда-нибудь видел продажу?

— Нет. А ты?

— Тоже нет.

И тут их полуинтимный разговор неожиданно прервали.

— Собираешься принять участие в аукционе, Трей, дорогуша? — игриво промурлыкала невесть откуда взявшаяся роскошная брюнетка, подсаживаясь на подлокотник кресла и прижимаясь к Трею.

— Боже, конечно, нет, — ответил он и полностью осушил стакан из тяжелого стекла.

— А я думала, тебе нравится желтая кожа, — брюнетка с темными глазами сказала это с придыханием, в котором слышалось пренебрежение.

Трей рассмеялся и взглянул на женщину, сидевшую рядом. Глаза у него заблестели. Поставив пустой стакан и сделав знак, чтобы принесли другую бутылку, он с ухмылкой произнес:

— Поищи себе другого собеседника на тему цвета кожи, Фло.

Трей Брэддок-Блэк гордился своим индейским происхождением. Ему всегда доставляло удовольствие напоминать людям, высокомерно рассуждающим о расовой чистоте, о том, кто он.

— Я сын Хэзэрда Блэка, — говаривал Трей. — Мы издавна владели Монтаной.

Черт побери, если бы это было не так! Червонное золото из копей деда, новый медный рудник, запасов хватит на двадцать поколений, богатство матери, власть Хэзэрда Блэка, собственная индейская армия, которую Трей называл семьей, — все это придавало уверенности молодому человеку, прекрасно понимавшему, что эта империя в один прекрасный день станет его.

Гостиная постепенно заполнялась посетителями. Звучала легкая ненавязчивая музыка, пахло дорогими сигарами и духами. В заведении Лили бывали только богатые мужчины, ищущие удовольствия. Это было уютное место, обставленное красивой мебелью в стиле рококо, украшенное тепличными букетами роз. Конечно, вряд ли оно походило на Трианон мадам Помпадур, но для продуваемых ветром прерий Монтаны спортивный клуб Лили имел совсем не меньшее значение.

Держа в руке только что наполненный стакан, Трей удобно расположился в уютном кресле, всем своим видом напоминая сказочного принца. Хотя он был полукровкой, но от отца унаследовал классическую красоту индейских предков: прямой нос, отличающийся строгой линией; прекрасно сложенную широкоплечую мускулистую фигуру, заставившую бы любого скульптора умереть от зависти; тяжелые густые брови и глубокие глазницы, из которых смотрели глаза своеобразного серебристого цвета. В небрежно развалившемся теле безошибочно угадывалась необычайная сила, характерная для его предков.

Этот баловень судьбы, слишком красивый, наверное, не во благо себе, стал украшением общества и желанным призом для девушек, едва достигнув юношеского возраста. Трей вел себя дерзко, перебывал во многих спальнях, при этом ухитряясь нравиться даже отцам юных дебютанток. Он дразнил их дочерей ложными надеждами, но само его беззаботное обаяние оставляло их полными страстного желания. Матери дебютанток считали Трея весьма подходящей партией. Миллионеры были всегда популярны как зятья.

И все же гостиную Лили Трей предпочитал флирту с девушками из общества. С его открытым взглядом, дерзким обаянием, умением нравиться женщине в постели и выносливостью он был желанным гостем всего маленького Трианона прерий Монтаны.

— Черт возьми, Лили! — воскликнул, с трудом выговаривая слова, хорошо одетый мужчина средних лет, один из богатых скотоводов. — Ты сказала, что распродажа начнется в семь. Черт меня побери, если уже не полчаса прошло с этого времени.

— Остынь, Джесс, — спокойно ответила Лили.

Она повернулась, и бриллианты в ее ушах стали разбрасывать в разные стороны сверкающие лучики, отражая свет большой круглой лампы, прикрытой цветным абажуром. Она коснулась рукой корсажа своего платья от Борта и добавила.

— Чу немного запаздывает. Он все покажет. Кроме того, Джесс, дорогуша, не забывай, что это только услуга, которую я предоставляю клиентам. Лично я не участвую в деле и не контролирую расписание.

Лили соглашалась проводить распродажу только в ответ на настоятельные просьбы покупателей. Это событие было освящено тысячелетними традициями, приносило выгоду и позволяло пристроить нежеланных дочерей.[2]

Трей слышал раньше о распродажах, но никогда не присутствовал на них. Он искренне не понимал, как можно покупать человеческое существо, и поэтому не посещал аукционы.

Глава 2

Десятью минутами позже филенчатые двойные двери открылись, и Трей, заинтересованный не более чем обычно, повернул голову. Он увидел двух молодых женщин, вошедших в комнату Они были невысокого роста, хрупкие, одетые в яркие стеганые шелковые кофты и черные шелковые брюки. Глаза у них были потуплены, и они выглядели покорившимися судьбе.

Трей невольно напрягся, хотя алкоголь расслабил его и смягчил восприятие окружающего. Он пожал плечами, пытаясь убедить себя в том, что для несчастных восточных женщин жизнь на роскошном ранчо Джесса Олвина или в особняке Стюарта Лэнгли будет лучше, чем прозябание в Китайской аллее.

Но когда торг закончился и деньги были уплачены, он внезапно освободился от объятий Фло, поднялся с кресла и негромко бросил:

— Вернусь через минуту.

Обогнув стол, он кивком поздоровался с двумя мужчинами возраста своего отца и направился в примыкающий к гостиной холл.

Стоило Трею подняться, как оба его компаньона поднялись и напряженно стали за ним следить. Увидев, как он остановился перед кованой решеткой, огораживающей окно, они быстро осмотрели пустой холл и, убедившись, что он в безопасности, вернулись к своим девушкам. Мужчины, сопровождающие Трея, были его телохранителями.

Сын Хэзэрда Блэка наследовал не только его империю, но и его врагов. Немало могущественных людей завидовали богатству Хэзэрда и его влиянию в штате Монтана и не оставляли своим вниманием его наследника. Они не остановились бы ни перед чем, представься им удобный случай.

К службе телохранителей отношение было разное. «Глупости», — обычно жаловался Трей. «Всего лишь практичность», — считал его отец. «Необходимость», — думала его мать. В ее памяти слишком свежи были четыре маленькие могилы на семейном кладбище. Трей был ее единственным выжившим ребенком, и она защищала его, как только мать может защищать свое чадо.

Стоя около большого окна и наблюдая, как падает снег, Трей прислушивался к рассуждениям Чу, Олвина и Лэнгли о совершенной сделке. Когда они закончили разговор, он оторвался от созерцания разбушевавшейся природы и вернулся в гостиную.

Как только Трей вошел, он сразу же увидел ее. Девушка говорила короткими, отрывистыми фразами с легким акцентом. И он вовсе не был китайским.

— Я хочу, чтобы все было ясно. Сделка действительна только три недели.

Стоя в арке, разделявшей комнаты, Трей поймал затравленный взгляд девушки, которым она окинула заполненную комнату. На мгновение их глаза встретились.

Ее стройную фигуру не портила мужская одежда. На ней были шерстяные брюки и линялая фланелевая рубашка, на ногах — заношенные башмаки. Густые волосы цвета дубленой кожи рассыпались по плечам, а глаза, как он успел заметить, были весеннего зеленого цвета. От долгого пребывания под солнцем кожа девушки приобрела бронзовый оттенок, что очень шло к прямой осанке, гордо вскинутой голове и прекрасно очерченному овалу лица.

Выглядела она очень юно, несмотря на, совсем, не детскую фигуру, которую не могла скрыть и мужская одежда.

— Разве не понятно? — добавила девушка, гордо подняв подбородок, стоя среди богато одетых мужчин в роскошно обставленной комнате.

Словно вспышка прошла от ее слов по комнате. Она не понимала, что три недели, на которых она настаивала, значительно облегчат торг. До сих пор здесь не продавались белые женщины. Это казалось неэтичным даже в том разношерстном обществе, где приличной считалась любая удачно совершенная сделка. Но то, что пользоваться купленной красивой девушкой можно было только в течение трех недель, снимало угрызения совести.