Прикосновение греха - Джонсон Сьюзен - Страница 15

— После визита к адвокату.

— Согласен.

Она вернулась. Паша добился своего.

Шарль Дудо был молод, красив и умен. В его облике — цвете волос и глаз, но главным образом в немалом росте — угадывалось его нормандское происхождение. В его жилах все еще текла кровь древнего викинга. Но после нескольких минут общения с ним его дипломатия и познания в области законодательства затмили великолепные внешние данные. Трикси не понадобилось много времени, чтобы понять, что Пашу с адвокатом связывали не только деловые, но и дружеские отношения.

Успокоившись после разговора с Шарлем, Мари принесла Трикси извинения.

— Паша рассказал мне о вашем ужасном несчастье. Не нужно извиняться, — заверила Трикси женщину с теплой улыбкой.

— Паша едва не задушил меня за то, что я невольно вас расстроила, — произнесла Мари, покосившись на Пашу.

Шарля эта история немало позабавила. Несмотря на смуглую кожу и легкомысленный вид, Паша обладал редкой способностью выглядеть ангелом во плоти.

— Не совсем так, — мягко возразил он. — Полагаю, Шарль, ты убедил Мари, что освобождение Гюстава не за горами, — сменил он тему разговора, не намереваясь публично обсуждать свои чувства к леди Гросвенор.

— Насколько это возможно при наличии той информации, что у нас имеется. Как я уже упоминал ранее, учитывая наши дипломатические отношения с Турцией, — подхватил Шарль, — мы не можем давать безусловные гарантии, хотя Гильемино на нашей стороне и все должно пройти более или менее гладко. Сегодня пополудни я отправлю послу депешу. — Он подал Паше карту. — Точное местонахождение Гюстава пока неизвестно, хотя последнее сообщение от него пришло из Патрога. Как ты знаешь, на каждом шагу придется давать взятки. Вероятно, это займет некоторое время, но, думаю, в две недели мы уложимся. Затем, устранив обвинения в предательстве и шпионаже, договоримся о цене выкупа за Гюстава. Обмены такого рода имеют широкое распространение. — Шарль ободряюще улыбнулся Мари. — Если все сложится хорошо, уже в этом месяце Гюстав вернется в Париж.

— А при каких обстоятельствах он попал в плен? — поинтересовался Паша, разглядывая карту.

Адвокат пожал плечами:

— Мари сообщили об этом ее римские друзья, но мы не знаем, насколько достоверна полученная информация. Их отряд находился под командованием Делижоржи, когда угодил к туркам в засаду.

— Когда это было?

— Три или четыре недели назад.

Паша нахмурился. Он дважды побывал в Греции с 1821 года, когда там началась война за независимость. В турецкой тюрьме заключенный мог умереть гораздо раньше. Три-четыре недели слишком большой срок.

— Ты можешь поторопиться? — Это был скорее приказ, чем вопрос.

— Все упирается в деньги, mon ami[3], — ответил Шарль, откинувшись на стуле.

— Время — главный фактор, — заметил Паша и сложил карту.

— Гильемино мне обязан. В течение десяти дней он получит наше сообщение.

— Используй один из наших кораблей.

— Уже использовал.

— Меня, вероятно, некоторое время не будет в городе, но я оставлю сведения о моем местонахождении, чтобы в случае крайней необходимости меня можно было найти.

— Думаю, что сам справлюсь.

— Не знаю, как тебя благодарить, Паша, — прочувствованно сказала Мари. — Я не знала, к кому обратиться. Его семья от него отвернулась, и мои собственные обстоятельства…

— Поблагодаришь меня, когда Гюстав вернется, — вежливо перебил ее Паша. — Тогда мы съездим на выходные в Аржантей и попируем на славу.

— Как прошлым летом. Воспоминания заставили ее улыбнуться.

— На этот раз непременно научим тебя управлять парусом.

— Не уверена, что это возможно. Паша широко улыбнулся.

— В таком случае мы останемся там до тех пор, пока не добьемся успеха. — Паша перегнулся через стол и пожал Шарлю руку. — Ты отправишь Мари домой? — После того как Шарль кивнул, Паша подал руку Трикси. — Нам предстоит длинный путь, — обратился он к Шарлю и Мари. — Так что мы с вами прощаемся. Леди Гросвенор спешит как можно быстрее возвратиться домой.

Попрощавшись со всеми должным образом, они покинули контору адвоката и в скором времени Париж.

Глава 4

На первой почтовой станции за городом Паша сказал:

— Если хочешь добраться до Кента за три дня, мы не будем останавливаться.

— А как ты, не возражаешь?

— Ничуть.

— Тогда я согласна, — обрадовалась Трикси. Она не могла дождаться, когда наконец достигнет Берли-Хаус.

Они мчались на предельной скорости, меняя лошадей на каждой почтовой станции в рекордное время. Грумы и возницы Паши, имея все необходимое снаряжение и расписанный маршрут, работали дружно и слаженно. Паша, чтобы чем-то занять себя в дороге, пил, но Трикси от такого времяпрепровождения отказалась и только дивилась его способности потреблять столько вина.

— Тебе что-то не нравится? — спросил он, перехватив ее пристальный взгляд, когда раскупорил третью бутылку.

— Нет, просто… я… нет, конечно же, нет, — ответила она с некоторым напряжением в голосе.

— Просто больше нечего делать, — заметил он непринужденно. — И не волнуйся. До восьмой бутылки со мной не будет никаких проблем.

При этих словах кровь отлила от ее лица.

— Значит, тебя это все же беспокоит, не так ли?

Паша покрутил бутылку в ладонях.

— Я тебя совсем не знаю, — произнесла она сдержанно.

— Алкоголь фактически на меня не действует, так что не беспокойся.

— Прости. Дело в том, что… видишь ли, у моего мужа были проблемы, когда он выпивал.

— Ты бы предпочла, чтобы я не пил? Неожиданная мысль для мужчины, привыкшего коротать время за всевозможными пирушками. Его друзья удивились бы, услышав, что он согласен отказаться от спиртного.

— В этом нет необходимости, — тихо пробормотала Трикси. — Я хочу сказать… я уверена, что мне не о чем беспокоиться. — Она виновато улыбнулась. — Немножко забыться не помешает.

— Забудемся вместе? — преложил он, протягивая ей бутылку.

— Не сейчас.

Паша Дюра ей не муж, так что сравнение было нелепым. Словно прочитав ее мысли, Паша сказал с улыбкой:

— Обещаю вести себя хорошо.

И он сдержал обещание, оставаясь истинным джентльменом, несмотря на количество опустошенных бутылок. С природным обаянием он вел с Трикси непринужденную беседу, развлекая ее рассказами о своей семье и скорректированными историями из собственной жизни. Он и ей задавал вопросы, но они не были сугубо личными или нескромными.

Когда, быстро пообедав на почтовой станции, они снова вернулись в экипаж, Трикси, удивленная его умением держать себя в руках и врожденной галантностью, заметила:

— Ты великолепно воспитан. Можно даже подумать, что женщины тебя не интересуют.

Их разговор за едой и в карете носил непринужденный светский характер, был вежливым и безупречно учтивым.

— Я просто считаю часы, дорогая. Знаю, что ты спешишь. А я могу подождать.

— Вот уж не думала, что распутные личности способны себя контролировать, — обронила она.

Раскинувшись перед ней на подушках, с небрежно повязанным галстуком, спутанными темными волосами и томным взглядом, Паша был просто неотразим.

— Этот распутник способен.

— Я заметила.

— Не хочешь ли где-нибудь остановиться? Я сгораю от желания. — Он посмотрел на нее в упор и увидел, что она колеблется.

— Не могу, — произнесла она наконец.

Паша знал, что ей не терпится поскорее оказаться дома.

— Мы могли бы устроиться здесь, — настаивал он, уловив в ее тоне нотки вожделения.

— Здесь? — повторила Трикси с изумлением.

— Да, здесь. До Кале еще десять часов езды.

— Десять часов… — Она осеклась, обдав его горячим дыханием.

— Никто нас не побеспокоит, если я опущу шторки.

Она ощутила зов похоти, словно осознанная ею восхитительная возможность мгновенно проникла и в охваченную волнением плоть.