Пламя страсти - Джонсон Сьюзен - Страница 9

— Я люблю тебя больше всего на свете, моя радость, — негромко прошептал он.

Мать Венеции, красавица-южанка, никогда не интересовалась семьей и ничего не знала о весьма эмансипированном поведении своей единственной дочери. В те редкие минуты, когда Миллисент говорила с мужем о Венеции, она обычно сухо замечала:

— Она вся в вас, Уильям. — И в ее устах это не было комплиментом.

— Благодарю, — всегда отвечал на это полковник Брэддок, словно не замечая ядовитого подтекста. — Как вы полагаете, Венеции нужны новые сапоги для верховой езды или новая меховая шубка? — спрашивал он, пытаясь нащупать нейтральную тему для разговора.

Миллисент отличалась великолепным вкусом — в этом ей нельзя было отказать, — и Брэддок всегда полагался на мнение жены. Пока Венеция была еще девочкой, гардероб для нее подбирала мать, но позднее он сам ходил с Венецией по магазинам, тем более что у девушки было свое чувство стиля.

Если бы Билли Брэддок верил в развод, его брак окончился бы много лет назад. Однако в их кругу разводы оставались редкостью, и наилучшим вариантом считалось раздельное проживание. Брэддок долго не мог решиться на это, но весной 1865-го подвернулся подходящий повод. Богатые инвесторы из Бостона и Нью-Йорка, пайщики компании «Буль Майнинг», решили отправиться на запад, чтобы самим проверить новые золотоносные рудники. Брэддок, долго не размышляя, присоединился к ним и взял с собой дочь. Миллисент не возражала. Поездка в элегантном частном поезде задумывалась одновременно и как приятный отдых — тем более что погода выдалась под стать весеннему великолепию природы. Мужчины говорили о делах, дамы болтали о пустяках, Венеция грезила наяву о суровой, дикой земле Монтаны. Молодой девушке, находившей светскую жизнь Бостона невыносимо скучной, абсолютно не интересовавшейся ни магазинами, ни мужчинами, лето в Монтане представлялось очень своевременной сменой обстановки. Всю дорогу она находилась во власти приятного возбуждения. Щеки ей обдувал незнакомый, но такой ласковый ветер свободы…

Западные инвесторы прибыли в Виргиния-сити после двадцати дней ленивого путешествия в комфортабельных вагонах и устроились в лучшем отеле города. Дамы оккупировали элегантные гостиные и даже не пытались осмотреть местные достопримечательности. Между тем посмотреть было на что: целых восемь гостиниц, семнадцать ресторанов, две церкви, два театра, восемь бильярдных, пять элегантных игорных домов, три музыкальных салона, несколько публичных домов и семьдесят три салуна. Все это располагалось на Мэйн-стрит, главной улице длиной в милю. Впрочем, лужи и весенняя грязь не располагали к пешим прогулкам. К тому же их уже предупредили о нередких случаях насилия, убийств и пьянства среди многочисленных местных жителей, не отличавшихся мягкостью характера.

Мужчины ездили верхом и осматривали новые месторождения. Венеция сопровождала отца. Лагеря золотодобытчиков тянулись по берегам горных ручьев, где мыли золото в желобах или корзинах. Они представляли собой городки из наспех сколоченных домиков, выраставших за одну ночь, как только разносилась весть о новом золотом месторождении. Хотя Венеция и не рассчитывала на особые привилегии, будучи единственной женщиной в группе, ее отец все же старался устроить так, чтобы ночами у нее была отдельная комната. Если же им приходилось ночевать в более скромных условиях, то посреди комнаты натягивали одеяло, служившее девушке ширмой. Иногда ночь заставала их под открытым небом, и тогда Венеция и ее отец спали рядом в жестких спальных мешках или говорили до рассвета. Билли Брэддок впервые рассказал дочери о своем детстве: усеянное крупными звездами небо Монтаны напомнило ему, как летними ночами он мальчишкой ночевал во дворе. По его словам, это было приятным отдыхом от переполненной лачуги, служившей домом его семье.

— Как ты только решился уехать из Ирландии? — спросила Венеция, впервые услышав от отца о его молодости.

— Там все умирали с голода, — просто ответил он.

— Тебе было страшно ехать одному?

Ее отец посмотрел в звездное небо и негромко произнес:

— Моя мать, умирая, сказала мне: «Там мостовые вымощены золотом»… — Он помолчал, потом повернулся к Венеции и уже обычным тоном добавил: — В нашей деревне все так думали. И, черт побери, что касается этой горы, то так и есть на самом деле! Сегодня мы видели несколько весьма обещающих месторождений.

— Сколько теперь у вас всего участков? — поинтересовалась Венеция.

— Фред сказал, что на сегодня их сто восемнадцать, а нам еще предстоит долгий путь.

— Через две недели инвесторы прибыли в Даймонд-сити. Все только и говорили, что о возможном открытии там нового месторождения: на многих участках стратели обнаружили хорошую породу, указывающую на близость крупной золотой жилы. Бизнесмены стремительно раскупали горные отроги.

Венеция решила после полудня остаться в своей комнате в гостинице, но очень скоро там стало невыносимо жарко. Всю неделю шли дожди, и теперь влажный воздух, казалось, прилипал к коже. Венеция открыла окна, но желанной прохлады это не принесло, и девушка подумала, что на улице наверняка дует хотя бы слабый ветерок.

Несмотря на то, что в лагере было очень мало женщин, да и те, вне всякого сомнения, принадлежали к самой древней на земле профессии, Венеция не испытывала страха. Она считала, что маленький «кольт» на поясе спасет ее от любых неожиданностей, и к тому же ни секунды не сомневалась, что отлично сумеет за себя постоять.

Заправив в сапоги коричневые шерстяные штаны и надев шелковую рубашку в тон, Венеция вспомнила гримасу неудовольствия на лице матери, когда та перед отъездом застала ее за примеркой этого наряда. Зато отец счел ее одежду весьма практичной.

— Помилуй бог, Милли, только не говорите мне, что вы предпочли бы увидеть ее слоняющейся по прерии в бархате и кружевах.

— Я вообще не хочу видеть ее слоняющейся, как вы изволили изящно выразиться, в этом диком краю. Мне бы хотелось, Уильям, чтобы вы не забывали, что Венеция — молодая, хорошо воспитанная леди. Во всяком случае, мы пытались ее воспитывать, — ядовито добавила она.