Магл (СИ) - Катани Лилиан - Страница 36

В марте Вернон «обрадовал» меня тем, что записал меня на летние вступительные тесты в Итон и Винчестерскую Королевскую школу. Мне наняли дополнительного репетитора, который должен был подготовить меня к интервью.

Вот так наши дни и проходили: репетиторы, выступления по выходным, реклама, каталоги, подготовка к тестам.

В апреле к нам домой приехал сам Дэвид. Довольный, как Воланд, который только что вылизал себе яйца. Мы уже позавтракали, и я собирался готовиться к приходу репетитора.

— Доброе утро, таланты страны! — поздоровался Дэвид.

— Здрасьте. А мы не ждали вас, а вы… пришли, — съехидничал я.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Петунья.

— Нет, что вы! Всё просто замечательно!

— Здравствуй, Дэвид! Давно не виделись! — Фабстер зашёл на кухню. Его руки были испачканы в машинном масле, и он вытирал их ветошью. — Чем обязаны? Ты просто так не ходишь.

— Уильям? Ты… Как… — Дэвид стоял, ошарашенный. Я с интересом смотрел на этих двоих.

— Живу я тут.

— Ого! А я и не в курсе! Давай съездим, посидим. Сколько лет прошло!

— Давай, — весело сказал Фабстер. — Ты чего приехал-то?

— Да вот не знаю, обрадуются твои орлы или скандал закатят.

— Всё так плохо?

— Планы у меня грандиозные! И деньги уже потрачены.

— Много потратил?

— Очень много. Они, — взгляд на нас, — интересны публике. Так что работаем. Четырнадцатого мая у вас выступление на Лондонском Стадионе Уэмбли, — обратился он уже к нам. — Перед вами кто-то там будет выступать, но вы — хэдлайнеры! Также вам надо будет спеть три песни с группой «Aerosmith» и три с «Genesis». — он перевёл дыхание. — Двадцатого мая концерт в Штатах, там будет много рокеров, включая «Металлику», 14 июля — Пекин, 20 — Сеул, 23 — Токио.

— Чего? — ошалело спросил я.

— Мальчики, в вашу раскрутку вложены огромные деньги. Их хватило бы для покупки парочки стран, и ещё останется. Работать придётся много. Сейчас мы подсчитываем финансы и ведём переговоры насчёт вашего мирового турне. Успех в Азии у вас колоссальный, США… меньше, чем тех же «Кисс» или «Металлику», но тоже очень ждут. По слухам, вас показывали пару раз по советскому телевидению, но я этого не знаю.

— Нихрена себе! — сказал я. Шок, просто шок. — Может, съездим в Союз? Дадим концерт и выпустим сингл «Каникулы в России»? Спеть на русском я смогу, у нас есть три песни не записанных.

— У меня нет связей в Союзе, — он вздохнул. — Попробуем, может, что-то и получится.

Засим Дэвид откланялся, прихватив с собой полковника.

Я в шоке. Не, не так… В ШОКЕ! Понятно, что агенство делает на нас деньги, но чтобы настолько! Прифигел я здорово. Гарри радовался, что будут выступления, будут деньги. А я тихонько приходил в ужас.

Оказывается к выступлению в Лондоне подготовка шла уже с января. Это же не так просто — всё это организовать. А я ещё удивлялся, что это у Гарри съёмки во Франции с середины мая перенесли на июнь. Моника уже всё давно знала, но молчала. Я даже представить себе не мог, сколько людей будет задействовано в этом шоу. А тут Дэвид ещё сообщил, что 95% билетов уже распродано и меморабилия готова к продаже. И что у нас за два дня до концерта будет прогонка выступления. Вот это меня и бесило! Вот почему заранее не предупредить? Нет, я понимал, что меня воспринимают всего лишь ребёнком. Но всё равно, обидно, мать вашу.

До середины мая мы пропадали на репетициях в местном гольф-клубе. Там для нас сняли зал, в котором до этого занимались йогой. Зеркала на всю стену, качественное покрытие, хорошее освещение. Первым делом, хореограф разметил мелом на полу наши будущие движения на сцене и впоследствии строго контролировал их. Стилист принёс сумки с одеждой и обувью — нам предстояло пять смен стиля. Один человек, я так и не понял его профессию, учил нас крутить гитары в руках, улыбаться в определённые моменты, поправлять волосы. Дали список прошедших цензуру двенадцати песен. К нам вдобавок приставили четверых человек с лампами и оператора с камерой. Они нас везде снимали — в зале, на улице, в доме на Тисовой. Даже в школу с нами сходили и на уроках посидели, типа мы не на домашнем обучении. В спортзале мяч погоняли с бывшими одноклассниками, снаружи на детской площадке побегали. Вот только нас перед съёмкой правильно одели, причесали и подкрасили. Получились идеальные ученики. Директор соловьём на камеру разливался — и такие мы красивые, и такие талантливые. С Гарри-второгодником было прикольно. Ведь об этом даже не заикнулись. Наоборот, библиотекарь заявила, что у моего брата даже свой персональный стол имеется, ведь он так любит читать. Поттер аж поперхнулся, слушая эти откровения. Наши одноклассники тоже, как под копирку, вспоминали, какие мы хорошие друзья. Ну ещё бы, мы же им диски с автографами подарили, канцелярии три ящика привезли. Особенно преподы налегали на то, что я сдал «Одиннадцать плюс» на 159 баллов. Вот, как оказывается, наша школа хорошо учит детей. А мне-то что? Я, конечно же, поддакивал. Имидж наше всё! Да и, может, школе чего-нибудь там обломится из бюджета? Они вроде теннисный корт хотели перестелить.

Мардж наконец-то дописала свою книгу о бульдогах. Издательство сначала хотело понизить цену книги — мягкая обложка, малое количество фотографий. Но тут сказался ажиотаж вокруг нас с Гарри. Плюс Мардж обеспечила рекламу будущей книге, когда начала брать везде Злыдня — на запись программ, в рекламу. Поэтому решили не мелочиться, и книга получилась настоящей энциклопедией английских бульдогов. Красочная, в твёрдой обложке, с огромным количеством фотографий, в том числе и наших. На самой обложке красовался Злыдень в образе рокера с резиновой гитарой в зубах. Наш человек, то есть, собака! Презентация книги проходила в Лондоне, и, закономерно, чтобы подержать тётю, туда отравились мы.

Мардж сидела за столом и подписывала книги, которые протягивали ей покупатели. Мы расположились рядом на диване и почёсывали бульдогу голову.

— Привет, вы же Дадли и Гарольд Дурсли? А я вас по телевизору видел. А как долго вы на гитаре играете? А это трудно? А этот бульдог ваш? У нас тоже есть бульдог, его зовут Черчилль. А ещё у нас живут рыбки и утка в саду. А что ваша собака любит кушать? Она тоже храпит? А когда пьёт, то фыркает и везде брызгает? А слюни у неё тоже текут? А вы в какой школе учитесь? Ой, а можно я вас сфоткаю? Нет, я лучше папу попрошу. Нет, а давайте, мы все вместе сфоткаемся, с папой и братом.

Я даже ошалел, когда на меня обрушился этот словесный понос. Мелкий блондин был на год-два младше нас, и рот у него не закрывался. На шее болтался фотоаппарат. Спокойствие, Дадли, только спокойствие.

— А меня зовут Колин Криви, а это мой брат…

Он всё тараторил и тараторил, а я смотрел на этого мелкого, и мне вдруг так стало его жалко. Вспомнилось, что его убили в конце. Бегал по школе, снимал всех. Как он окаменел на втором Гарькином курсе и лежал со сломанной камерой в лазарете. Колин с братом очень были похожи на своего отца. Такие же светлые, подвивающиеся волосы, улыбка до ушей, камера на шее. Клонировали их, что ли? Вот чёртова Роулинг, неужели не могла мальчишке жизнь оставить? Обязательно было его убивать? Ведь он такой весь из себя безобидный, как дурной щенок прыгает вокруг нас в восторге. Мы сфоткались с ними несколько раз, на бульдожьей энциклопедии расписались. А потом я у них ещё и адрес с телефоном взял. Для чего? На стадионе Уэмбли выделялись специальные места для родственников и знакомых. Им при входе цепляли на руку специальный браслет, который давал разрешение проходить за сцену и в кафетерий. В кафешке можно было бесплатно поесть. Даже алкоголь для взрослых вроде был. Вот я и пообещал, что пришлю им специальные билеты на наш концерт. Почему я это сделал? Конечно, о Гарри я тоже подумал. Ведь Криви этот знак внимания долго будут помнить, а Гарри в Хогвартсе всегда понадобятся те, кто его поддержит. Если честно, мне было обидно за ту участь, которую уготовила Колину Роулинг. Кто знает, как там всё обернётся? Может и не удастся ничего изменить. Так пусть хоть сейчас порадуется жизни.