Анна (СИ) - Катани Лилиан - Страница 13

Информация, полученная от Ли, дала пищу для размышлений. Получается, что правительства в курсе про магический мир, раз послы сквибы. Учитывая то, что сейчас на исторической Родине творится бардак, то страшно представить, каково было бы магу-сироте в лихих девяностых. Я ещё раз порадовалась тому, что сказала «нет» и осталась в Англии.

Дверь вновь открылась, и нашему взору предстали две девочки-близняшки.

— Можно мы к вам?

— Можно, — ответила я.

— Падма Патил, — сказала девочка с синей лентой в косе.

— Парвати Патил, — у второй лента была красной.

— Ли Мун.

— Анна Морозова. Это Вася, а сороку зовут Воровка, — кивнула я на мурчащего кота. Вы ведь не англичанки?

— Нет, — ответила Падма, — мы из Индии.

— Я из Кореи.

— Мои родители из СССР. Интернациональное купе у нас.

— Какой хорошенький! Можно погладить?

— Конечно, — сказала я, передав рыжего кота Парвати.

В этот момент поезд тронулся. Мы ехали весело, болтая о своём, о девичьем. Мун волновалась — разрешат ли ей заниматься единоборствами в школе. Близняшки переживали, что не смогут достойно представить семью и опозорятся. А меня беспокоили слова Грейнджер о том, что в письме о сороках ни слова. Дверь вновь открылась, и на пороге появился рыжий мальчик. Насколько я помню, его звали Роном. Увидев женское царство, мальчишка захлопнул дверь и, судя по звуку, поволок сундук дальше.

— Девочки, — решила спросить я, — почему вы без багажа?

— Мы его сдали, — ответила Мун.

— Куда? — опять я не в теме.

— В последний вагон. Ну, можно и с собой взять, — сказала Мун, покосившись на мой чемодан, — но так проще. Ты не знала?

— Нет. Откуда?

— А разве ты не из волшебной семьи? — удивилась Падма.

— Я живу с опекунами, — ответила я, — мои родители погибли. Я их не помню — маленькая была. Меня хотели забрать в СССР, но бюрократия великая вещь.

И ведь не соврала ни в чём. Биологических родителей этого тела я не помню. Восьмилетка для меня — маленький ребенок. И благодаря различным законам и постановлениям, которые придумали крючкотворы, в Советский Союз я не попала. Главное, правильно сместить акценты.

— У тебя все вещи в чемодане? — спросила Парвати.

— Нет. Ещё в рюкзаке. На него наложены чары, объем в десять раз увеличился.

— Где ты его купила? — это уже Падма.

— Нигде. Сама сшила, — ответила я.

— Сама? — удивилась Парвати.

— Да. А что такое?

— В Индии считается, что вещь, сделанная своими руками, имеет магические свойства. Ты не замечала за своим рюкзаком что-то необычное?

— Нет. Вот заколки — да. Волосы не выбиваются, не путаются…

— Какие заколки? — оживилась Падма.

Я выгребла из «совы» большую часть изделий — заколки, брошки, шпильки, резиночки, бабочки, галстуки. Девчонки с восторгом рассматривали и примеряли вещицы. Мне не жалко. Я подарила Ли женский галстук-бабочку, а сестрам заколки-георгины.

Ближе к полудню в купе заглянула продавщица сладостей. Я была разочарована — горячего нет, бутербродов нет, чая тоже. Хорошо, что Джесс, несмотря на мои протесты, дала с собой бутылку чая и сэндвичи. Попутчицы ели сладости, я овощи из сэндвича, Вася — ветчину, а Воровка хлеб.

После обеда мы рассматривали волшебные журналы «Ведьмополитен», «Ведьмин досуг» и «Магический очаг». Познавательное чтиво о быте и жизни магического мира.

Из динамиков раздалось оповещение о том, что через пять минут мы подъедем к станции и нам необходимо переодеться.

Девочки, так же, как и я, уже были переодеты в школьную форму. Нам оставалось только накинуть мантии. Воровка с громким «Кр-р-р» вылетела из открытого окна вагона.

— Оставь его здесь, — сказала Ли, гладя на то, как я беру кота в охапку, — его доставят в школу, как и багаж.

— Вася не багаж. Вася кот, — ответила я, забирая рыжего с собой. Умом-то было понятно, что ничего с ним не случится, но мне было банально страшно. Пушистый питомец служил мне своего рода успокоительным. Кот кряхтел, но терпел. Мы вышли на платформу.

— Первокурсники! Первокурсники! Сюда! — орал здоровый горилла, ростом более двух метров.

— Он нас не съест? — спросила Ли.

— Эм-м-м, не знаю.

— Гарри! Гарри! — продолжал орать здоровяк.

— А вот и первый смертник, — сказала я. — Неизвестный Гарри, мы будем помнить твою храбрость.

Девочки засмеялись. Огромный громила представился лесничим и отвел всех к маленькому причалу, где нас ждали хлипенькие лодочки. Нам на этом добираться до школы? Ужас! Проверяющей организации на вас нет. Рассевшись по четыре человека в лодку, мы тронулись через огромное озеро к школе. Будь мне одиннадцать лет, открывшийся вид, наверное, произвел бы на меня впечатление, но не в сорок. Мои соседки восхищённо охали, кот рассматривал замок с широко раскрытыми глазами, а я с тоской вспоминала виды вечерней Москвы и Санкт-Петербурга. Нет, замок был красив, но всё познаётся в сравнении. И оно явно не в пользу красот Хогвартса.

Удивительно, но лодки не развалились, никто не утонул и не искупался. Всей гурьбой нас сдали профессору МакГонагалл. Женщина что-то говорила, её вроде внимательно слушали все, кроме нашей четвёрки. Девочки рассматривали подарки, а я крепко прижимала мурчащего Василия. Преподаватель куда-то ушла, впереди началась какая-то возня, но тут в комнату, где нас оставили, влетели… привидения. Они о чем-то спорили. Самое крупное представилось Толстым Монахом, который учился на Пуффендуе.

— Подождите, — начала я, — вы же монах! Как вы могли учиться колдовству? И почему вы не в Царстве Божием? А инквизиция? Какой у вас сан?

— Извини, — пробурчал призрак, — сейчас я не могу говорить — времени нет.

— Значит, мне в Пуффендуй надо, — сказала я, глядя вслед удаляющимся призракам. — Что? Я желаю узнать, почему он не попал в рай, а болтается тут.

— Тебе в Когтевран нужно, — сказал кто-то.

В этот момент зашла уже знакомая нам профессор и повела нас за собой.

Большой Зал был красив — четыре длинных стола, знамёна, свечи, потолок. Грейнджер начала что-то там вещать про Основателей, а меня заинтересовала табуретка, стоящая около преподавательского стола.

На рассохшемся сидении лежала старая-престарая пыльная шляпа. Она была вся в заплатках и потёртостях. И зачем её приволокли? Вдруг у головного убора появился рот, и она начала горланить песню.

Спасите мои уши! Группа «Поющие трусы» по сравнению с этим — просто боги музыки.

Песня закончилась, зал поаплодировал, и Минерва МакГонагалл стала выкрикивать имена первокурсников.

Первая девочка отправилась на Пуффендуй, потом следующая. Распределение пошло довольно бодро. Каждого нового члена факультета встречали аплодисментами. Грейнджер ушла за стол ало-золотых. Всё, туда мне ходу нет, а то убью ненароком. Когда к МакГонагалл подошёл мальчик по фамилии Долгопупс, его лицо показалось мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его видела. Толстячок после вердикта шляпы «Гриффиндор» даже забыл её снять — так и отправился к столу в ней. Под общий смех и улюлюканье красный как рак Невилл вернул головной убор преподавателю. После этого инцидента все немного расслабились. Толпа первокурсников продолжала уменьшаться.

— Малфой, Драко, — выкрикнула МакГонагалл.

К табурету подошел белобрысый мальчик с брезгливым выражением лица. Не заметить наше сходство было просто невозможно — тот же разрез глаз, скулы, бледная кожа, взгляд.

— Слизерин! — заорала шляпа, едва коснувшись его головы.

— Морозова Анна.

На негнущихся ногах, держа Васю в охапку, я шла по направлению к табуретке. Школьники захихикали — кота на распределение ещё никто не приносил. Думаю, что мою выходку не скоро забудут. Так и не выпустив любимца из рук, я уселась на табурет. МакГонагалл одела шляпу мне на голову.

— Какая хитрая девочка! Я знаю, где учатся хитрецы.

— Мне к монаху нужно, — робко сказала я.