Любовница на неделю - Джонсон Сьюзен - Страница 17

Дермотт остановился перед массивными резными дверями и, сунув шампанское под мышку, открыл их.

— Добро пожаловать в мои покои, мисс Лесли, — сказал он, пропуская ее в гигантскую гостиную.

— Но это же не ваша спальня!

Он кивнул в сторону еще одних двустворчатых дверей:

— Она там. Графы Батерст обычно использовали это помещение для… — он замолчал и усмехнулся, — понятия не имею, для чего. Пойдемте, я покажу вам свою спальню. Там чуть более интимная обстановка.

«Разве только чуть-чуть», — подумала Изабелла, когда он открыл двери; Стоящую на возвышении кровать венчала позолоченная корона, задрапированная темно-красной парчой. Вдоль стен выстроились громадные позолоченные кресла, обитые точно такой же тканью, — словно предназначенные для придворных, которые должны хранить сон венценосного властелина. Огромные окна прикрывала все та же парча — только с кисточками и оборками по краям. Посреди персидского ковра стоял массивный письменный стол — очевидно, предназначенный для работы, поскольку на нем лежали бумаги. Высокий потолок был расписан фресками на древнегреческие вакхические сюжеты.

— Вы действительно здесь спите?

— Уютно, не так ли?

— Для большого многодетного семейства.

— Позвольте показать вам мою гардеробную. — Церемонно взяв Изабеллу за руку, он повел ее по ковру, остановившись у скромной двери, ведущей в небольшую комнату.

Все здесь несло на себе отпечаток личности хозяина — от стоящих в изголовье кровати ботинок для верховой езды и лежащего на бюро футляра для часов до висящего в углу портрета маленького Дермотта, писанного маслом. Узкая односпальная кровать была покрыта голубым покрывалом из индийского хлопка. Здесь также стоял письменный стол, буквально заваленный бумагами. И книги. Множество книг — на полках, на стульях, даже на полу.

— Не обращайте внимания на хаос, — извинился Дермотт. — Я не разрешаю слугам касаться моих вещей. Если они станут наводить здесь порядок, я ничего не найду.

— Вы много читаете?

— Но это не страшно? — Он улыбнулся.

— Простите. Я удивлена, только и всего. Можно посмотреть?

— Конечно. — Кивнув в знак согласия, он отошел к столику с напитками, себе налил бренди. Изабелле немного шампанского и уселся на стул, наблюдая за Изабеллой.

— Филдинг, — с улыбкой сказала она, протягивая ему изящный томик. — Вы его любите?

— Этот писатель просто очарователен с его умением находить в реальности абсурдную сторону.

— О, конечно! А вот Ричардсон. Он вам тоже нравится?

— Когда хочется убить время. Ему не хватает юмора, а его героини часто плохо кончают. — Он пожал плечами. Она взяла с полки еще одну книгу.

— Гиббона я тоже люблю.

— Тогда вы просто страстная любительница чтения, — с улыбкой заключил он, наблюдая за ее радостно возбужденным лицом.

— Да, это мое окно в мир, о котором я без книг не имела бы никакого представления.

— По словам Молли, вы жили вдвоем с дедушкой.

— Да, наша жизнь была приятной, но не слишком разнообразной. Бизнес и книги, книги и бизнес. Уверена, что вы сочтете ее весьма скучной.

— Я тоже много занимаюсь бизнесом. Хотя мой секретарь Шелби… черт, я же забыл его вам представить. — Он снова заулыбался. — Вы меня совершенно сбили с толку.

— А мне нравится кружить вам голову.

— Не меньше, чем читать книги?

Она повернулась к нему:

— Да, милорд Батерст. Не меньше. А возможно даже, что и больше.

— Это очень странно.

— Но приятно, — тихо сказала она. — Это словно уютный огонь в камине в холодную ночь…

— Я чувствую иначе. — В той страсти, что сейчас его сжирала, не было ничего уютного. — Молли говорила вам, чего следует ожидать сегодня ночью?

— И всю ближайшую неделю, милорд. О Боже, разговорами о книгах я, кажется, вас сбиваю с толку?

— Не называйте меня милордом. И вы меня нисколько не сбиваете, — из вежливости солгал он, по-рыцарски небрежно забыв недельное ожидание в Олворте.

— Наверное, вы предпочли бы иное времяпрепровождение, чем вежливо слушать мою болтовню о книгах. Но признаюсь, я точно не знаю, как… начать. Это все хорошо и замечательно, — нервно продолжала она, — я имею в виду — обучаться искусству обольщения, но когда реально выходишь на сцену, то…

— Садитесь и выпейте шампанского. А с чего начинать, мы решим чуть позже.

— Да, сэр.

— Пожалуйста, зовите меня Дермотт.

— Да, сэр, — она, досадуя на себя, всплеснула руками, — то есть я хотела сказать — Дермотт.

— Итак, выпейте шампанского, — сказал он, подавая ей бокал, — и расскажите мне о своем собрании карт. — До сих пор любовницы не говорили ему «да, сэр». И если мисс Лесли испытывала вполне понятное беспокойство, то и он, что уж совсем странно, чувствовал себя неловко.

Дермотту удалось довольно быстро успокоить свою гостью. Через несколько минут Изабелла уже раскованно отвечала на все его вопросы и, грациозно устроившись в кресле, мило улыбалась. Сначала ее безмятежная улыбка его немного нервировала, но потом атмосфера чувственности возобладала — Молли очень удачно выбрала платье для своей подопечной.

— Понимаете, если бы у Магеллана были более точные карты, он мог бы остаться в живых, — заявила Изабелла.

— А вы не хотите взглянуть на географические карты в моей библиотеке?

— Сейчас?

— У нас много времени. — Дермотт вообще-то не собирался заниматься любовью с трепещущей от страха девственницей. По правде говоря, чем дольше он общался в этот вечер с мисс Лесли, тем больше ему хотелось отговорить себя от физической близости с ней.

Захватив с собой спиртное, Дермотт за руку повел Изабеллу к потайной двери, находящейся возле камина. По узкой винтовой лестнице они спустились в библиотеку. Карты лежали в больших выдвижных ящиках. Он вытаскивал их по одной, и Изабелла ахала над каждым листом из его коллекции. Наконец Дермотт показал ей карты Индии, в которые лично внес уточнения.

— Я могу вам помочь! — воскликнула она, бережно касаясь рукой изображений возвышенностей, которые Дермотт добавил в раздел, посвященный северной Индии. — У меня есть очень хорошие чернила, которые будут держаться вечно… то есть, — поморщившись, поправилась она, — когда я вернусь домой, я смогу взять их для вас. Эти чернила специально изготовили для дедушки в Париже.

Она не могла этого знать, но карты Индии были тем своеобразным Рубиконом, который Дермотт с момента возвращения в Англию никак не мог перейти. Глядя на склоненную над столом головку, на блестящие под светом лампы золотистые волосы, он чувствовал к этой девушке нежность, которой не испытывал с тех пор, как потерял свою семью. Каким образом эта хрупкая молодая женщина смогла так тронуть его сердце — в отличие от множества особ, с которыми он занимался любовью после своего возвращения?

Он отошел подальше от нее, не желая теперь испытывать то, что испытывал к той, единственной, женщине, которую действительно любил.

Наполнив свой бокал, он подошел к выходящему на террасу окну и долго стоял там, глядя на звездное небо.

— Я снова заставила вас скучать, — заметила Изабелла, положив на место карты; легкий шорох задвигаемого ящика заставил Дермотта встрепенуться.

— Нет, я просто устал.

— Должно быть, я сказала что-то не то, — подойдя к нему, прошептала Изабелла. — Прошу меня простить.

— Ничего лишнего вы не сказали. Молли считает, что я часто бываю в дурном настроении.

— Тогда я сейчас буду вас развлекать, — весело заявила Изабелла.

— Надеюсь, вы не собираетесь петь, — улыбнулся он.

— Не вижу поблизости пианино.

— Какое счастье!

— Вы не любите, чтобы женщины развлекали вас таким образом? А… ну, тогда, наверное, я должна показать вам, как развязываются эти банты. — Она протянула руки к плечам.

— Пока не надо. — Перехватив ее руки, он задержал их в своих ладонях, все больше сомневаясь, что безыскусная девственница сможет спасти его от черной тоски.

— Да, сэр… э-э… Дермотт, — поспешно поправилась она. Тепло его рук, близость его тела повергали ее в дрожь — страсть к нему стала глубокой и неудержимой. — А когда?