Айвенго (с иллюстрациями) - Скотт Вальтер - Страница 58

не больно твердо их помню.

Сказав это, он громовым голосом затянул псалом: «Из бездны воз-звал…» — и принялся уничтожать следы пиршества. Рыцарь, смеясь от души, продолжал облекаться в свои боевые доспехи, усердно подтягивая хозяину

всякий раз, как успевал подавить душивший его хохот.

— Что у вас за чертова заутреня в такой поздний час? — послышался голос

из-за двери.

— Прости вам Боже, сэр странник, — отвечал отшельник, из-за поднятого шума, а может быть, и спьяну не узнавший голоса, который, однако, был

ему очень хорошо знаком. — Ступайте своей дорогой, ради Бога и святого

Дунстана, и не мешайте мне и праведному собрату моему читать молитвы.

— Не с ума ли ты сошел, монах? — отвечал голос снаружи. — Отопри, это

я, Локсли!

— А-а! Ну ладно, все в порядке! — сказал отшельник, обращаясь к гостю.

— Это кто же такой? — спросил Черный Рыцарь. — Мне нужно знать.

— Кто такой? Я же говорю тебе, что друг, — отвечал отшельник.

— Какой такой друг? — настаивал рыцарь. — Может быть, он тебе друг, а мне враг?

— Какой друг-то? — сказал отшельник. — Это, знаешь ли, такой вопрос, который легче задать, чем ответить на него. Какой друг? Да вот, коли хорошенько сообразить, это тот самый добряк, честный сторож, о котором я тебе

давеча говорил.

— Понимаю, — молвил рыцарь, — значит, он такой же честный сторож, как ты благочестивый монах. Отвори же ему дверь, не то он выломает ее.

глава xx

205

Между тем собаки, сначала поднявшие отчаянный лай, теперь как будто

узнали по голосу того, кто стоял за дверью. Они перестали лаять, начали ца-рапаться в дверь и повизгивать, требуя, чтобы пришедшего скорее впустили.

Отшельник снял с двери засовы и впустил Локсли и обоих его спутников.

— Слушай-ка, отче, — сказал йомен, войдя и увидев рыцаря, — что это

у тебя за собутыльник?

— Это монах нашего ордена, — отвечал отшельник, покачивая головой, —

мы с ним всю ночь молитвы читали.

— Должно быть, он служитель воинствующей церкви, — сказал Локсли, — эта братия теперь повсюду встречается. Я тебе говорю, монах, отложи свои четки в сторону и берись за дубину. Нам теперь каждый человек

дорог — все равно, духовного ли он звания или светского. Да ты, кажется, помутился в рассудке! — прибавил Локсли, отведя отшельника в сторону

и понижая голос. — Как же можно принимать совсем неизвестного рыцаря?

Разве ты позабыл наши правила?

— Как — неизвестного? — смело ответил монах. — Я его знаю не хуже, чем нищий знает свою чашку.

— Как же его зовут? — спросил Локсли.

— Как его зовут-то? — повторил отшельник. — А зовут его сэр Энтони

Скрэблстон. Вот еще! Стану я пить с человеком, не зная, как его зовут!

— Ты слишком много пил сегодня, братец, — сказал йомен, — и, того

и гляди, слишком много наболтал.

— Друг йомен, — сказал рыцарь, подходя к ним, — не сердись на веселого

хозяина. Он оказал мне гостеприимство, это правда, но если бы он не согласился принять меня, я бы заставил его это сделать.

— Ты бы заставил? — сказал отшельник. — Вот погоди, сейчас я сменю

свою серую хламиду на зеленый камзол, и пусть я не буду ни честным монахом, ни хорошим лесником, если не разобью тебе башку своей дубиной.

С этими словами он сбросил с себя широкую рясу и мигом облекся в зеленый кафтан и штаны того же цвета.

— Помоги мне, пожалуйста, зашнуровать все петли, — сказал он, обращаясь к Вамбе. — За труды я тебе поднесу чарку крепкого вина.

— Спасибо на ласковом слове, — отвечал Вамба, — только не совершу ли

я святотатства, если помогу тебе превратиться из святого отшельника в греш-ного бродягу?

— Не бойся, — сказал отшельник. — Стоит исповедать грехи моего зеленого кафтана моему же серому балахону, и все будет ладно.

— Аминь! — сказал шут. — Суконному грешнику подобает иметь дело

с холщовым духовником, так что заодно пускай уж твой балахон даст отпущение грехов и моей куртке.

Говоря это, он помог монаху продеть шнурки в бесчисленные петли, соединявшие штаны с курткой.

Пока они занимались этим, Локсли отвел рыцаря в сторону и сказал ему:

206

айвенго

— Не отрицайте, сэр рыцарь, вы тот самый герой, благодаря которому

победа осталась за англичанами на второй день турнира в Ашби.

— Что ж из того, если ты угадал, друг йомен? — спросил рыцарь.

— В таком случае, — отвечал йомен, — я могу считать вас сторонником

слабейшей партии.

— Такова прямая обязанность каждого истинного рыцаря, — сказал Черный Рыцарь, — и мне было бы прискорбно, если бы обо мне подумали иначе.

— Но для моих целей, — сказал йомен, — мало того, что ты добрый рыцарь, надо, чтобы ты был и добрым англичанином. То, о чем я хочу поговорить

с тобой, является долгом всякого честного человека, но еще большим долгом

каждого честного сына этой страны.

— Помоги мне, пожалуйста, зашнуровать все петли, — сказал он, обращаясь к Вамбе. — За труды я тебе поднесу чарку крепкого вина

— Едва ли найдется человек, — отвечал рыцарь, — которому Англия

и жизнь каждого англичанина была бы дороже, чем мне.

— Охотно этому поверю, — сказал йомен. — Никогда еще наша страна

не нуждалась так в помощи тех, кто ее любит. Послушай, я тебе расскажу об одном деле. В нем ты сможешь принять почетное участие, если ты действительно таков, каким мне кажешься. Шайка негодяев, переодетых в платье людей, которые гораздо лучше их самих, захватила в плен одного знатного англичанина по имени Седрик Сакс, а также его воспитанницу и его друга, Ательстана

глава xx

207

Конингсбургского, и увезла их в один из замков в этом лесу, под названием

Торкилстон. Скажи мне как добрый рыцарь и добрый англичанин: хочешь помочь нам выручить их?

— Произнесенный обет вменяет мне в обязанность это сделать, — отвечал рыцарь, — но я хотел бы знать, кто же просит меня помочь им.

— Я, — сказал йомен, — человек без имени, но друг твоей родины и тех, кто любит ее. Удовольствуйтесь пока этими сведениями о моей личности, тем

более что и сами вы желаете оставаться неизвестным. Знайте, однако, что мое

честное слово так же верно, как если бы я носил колотые шпоры.

— Этому я охотно поверю, — сказал рыцарь. — Твое лицо говорит о честности и твердой воле. Поэтому я больше не буду ни о чем тебя расспрашивать, а просто помогу тебе освободить этих несчастных пленников. А там, надеюсь, мы с тобой познакомимся поближе и, расставаясь, будем довольны друг другом.

Между тем отшельник наконец переоделся, а Вамба перешел на другой конец хижины и случайно услышал конец разговора.

— Вот как, — шепнул он Гурту, — у нас, значит, будет новый союзник? Будем надеяться, что доблесть этого рыцаря окажется не такой фальшивой монетой, как благочестие отшельника или честность йомена. Этот Локсли кажется

мне прирожденным охотником за чужой дичью, а поп — гуляка и лицемер.

— Придержи язык, Вамба, сделай милость! — сказал Гурт. — Оно, может

быть, и так, но явись сейчас хоть сам рогатый черт и предложи нам свои услуги, чтобы вызволить из беды Седрика и леди Ровену, боюсь у меня не хватило

бы набожности отказаться от его помощи.

Тем временем отшельник вооружился, как настоящий йомен, мечом, щитом, луком и колчаном со стрелами, через плечо перекинул тяжелый бердыш.

Он первый вышел из хижины, а потом тщательно запер дверь и засунул ключ

под порог.

— Ну что, брат, годишься ты теперь в дело, — спросил Локсли, — или

хмель все еще бродит у тебя в голове?

— Чтобы прогнать его, — отвечал монах, — будет довольно глотка воды

из купели святого Дунстана. В голове, правда, жужжит что-то и ноги не слуша-ются, но все это мигом пройдет.

С этими словами он подошел к каменному бассейну, на поверхности которого падавшая в него струя образовала множество пузырьков, белевших