Айвенго (с иллюстрациями) - Скотт Вальтер - Страница 35

это значит ограбить единоверца, чтобы обогатить еретика.

— По крайней мере уплати ему как следует, упрямец! — сказал рыцарь

Лишенный Наследства.

— Вот это я исполню, — ответил Гурт, сунув мешок под плащ. Но, выходя

из шатра, он проворчал себе под нос:

— Не будь я Гурт, коли не заставлю Исаака согласиться на половину той

суммы, которую он запросит!

С этими словами он ушел, предоставив рыцарю Лишенному Наследства

углубиться в размышления о своих личных делах. По многим причинам, которых мы пока не можем разъяснить читателю, эти размышления были самого

тяжелого и печального свойства.

Теперь мы должны перенестись мысленно в селение возле Ашби, или, скорее, в усадьбу, стоявшую в его окрестностях и принадлежавшую богатому ев-

глава x

121

рею, у которого поселился на это время Исаак со своей дочерью и прислугой.

Известно, что евреи оказывали широкое гостеприимство своим единоверцам

и, напротив, сухо и неохотно принимали тех, кого считали язычниками; впрочем, те и не заслуживали лучшего приема, так как сами притесняли евреев.

В небольшой, но роскошно убранной в восточном вкусе комнате Ревекка

сидела на вышитых подушках, нагроможденных на низком помосте, устроен-ном у стен комнаты в замену стульев и скамеек. Она с тревогой и дочерней

нежностью следила за движениями своего отца, который взволнованно шагал

взад и вперед. По временам он всплескивал руками и возводил глаза к потол-ку, как человек, удрученный великим горем.

— О Иаков, — восклицал он, — о вы, праведные праотцы всех двенадцати колен нашего племени! 1 Я ли не выполнял всех заветов и малейших правил

Моисеева закона, за что же на меня такая жестокая напасть? Пятьдесят цехинов сразу вырваны у меня когтями тирана!

— Мне показалось, отец, — сказала Ревекка, — что ты охотно отдал принцу Джону золото.

— Охотно? Чтоб на него напала язва египетская! Ты говоришь, охотно?

Так же охотно, как когда-то в Лионском заливе собственными руками швы-рял в море товары, чтобы облегчить корабль во время бури. Я одел тогда

кипящие волны в свои лучшие шелка, умастил их пенистые гребни миррой

и алоэ, украсил подводные пещеры золотыми и серебряными изделиями!

То был час неизреченной скорби, хоть я и собственными руками приносил

такую жертву!

— Но эта жертва была угодна Богу для спасения нашей жизни, — сказала

Ревекка, — и разве с тех пор Бог отцов наших не благословил твою торговлю, не приумножил твоих богатств?

— Положим, что так, — отвечал Исаак, — а что если тиран вздумает наложить на них свою руку, как он сделал сегодня, да еще заставит меня улыбаться, пока он будет меня грабить? О дочь моя, мы с тобой обездоленные скитальцы!

Худшее зло для нашего племени в том и заключается, что, когда нас оскорбляют и грабят, все кругом только смеются, а мы обязаны глотать обиды и смиренно улыбаться!

— Полно, отец, — воскликнула Ревекка, — и мы имеем некоторые преимущества! Правда, эти язычники жестоки и деспотичны, однако и они до некоторой степени зависят от детей Сиона, которых преследуют и презирают.

Если бы не наши богатства, они были бы не в состоянии ни содержать войско

во время войны, ни давать пиров после побед; а то золото, что мы им даем, с лихвой возвращается снова в наши же сундуки. Мы подобны той траве, которая растет тем пышнее, чем больше ее топчут. Даже сегодняшний блестящий

1 В Библии говорится, что древние евреи разделялись на двенадцать колен (племен), согласно двенадцати сыновьям Иакова, внука Авраама, от которых они якобы вели

свое происхождение.

122

айвенго

турнир не обошелся без помощи презираемого еврея и только по его милости

мог состояться.

— Дочь моя, — сказал Исаак, — ты затронула еще одну струну моей печали! Тот добрый конь и богатые доспехи, что составляют весь чистый барыш

моей сделки с Кирджат Джайрамом в Лестере, пропали. Да, пропали, погло-тив заработок целой недели, целых шести дней, от одной субботы до другой!

Впрочем, еще посмотрим, может быть, это дело будет иметь лучший конец.

Он, кажется, в самом деле добрый юноша!

— Но ведь ты, — возразила Ревекка, — наверное, не раскаиваешься в том, что отплатил этому рыцарю за его добрую услугу.

— Это так, дочь моя, — сказал Исаак, — но у меня так же мало надежды

на то, что даже лучший из христиан добровольно уплатит свой долг еврею, как и на то, что я своими глазами увижу стены и башни нового храма.

— Это так, дочь моя, — сказал Исаак

Сказав это, он снова зашагал по комнате с недовольным видом, а Ревекка, понимая, что ее попытки утешить отца только заставляют его жаловаться

на новые и новые беды и усиливают мрачное настроение, решила воздержаться от дальнейших замечаний. (Решение в высшей степени мудрое, и мы бы

посоветовали всем утешителям и советчикам в подобных случаях следовать

ее примеру.)

глава x

123

Между тем совсем стемнело, и вошедший слуга поставил на стол две серебряные лампы, горящие фитили которых были погружены в благовонное масло; другой слуга принес драгоценные вина и тончайшие яства и расставил их

на небольшом столе из черного дерева, выложенном серебром. В то же время

он доложил Исааку, что с ним желает поговорить назареянин (так евреи называли между собою христиан). Кто живет торговлей, тот обязан во всякое время отдавать себя в распоряжение каждого посетителя, желающего вести с ним

дело. Исаак поспешно поставил на стол едва пригубленный кубок с греческим

вином, сказал дочери:

«Ревекка, опусти покрывало», — и приказал слуге позвать пришедшего.

Едва Ревекка успела опустить на свое прекрасное лицо длинную фату из

серебряной вуали, как дверь отворилась и вошел Гурт, закутанный в широкие

складки своего норманнского плаща. Наружность его скорее внушала подозрение, чем располагала к доверию, тем более что, входя, он не снял шапки, а еще ниже надвинул ее на хмурый лоб.

— Ты ли Исаак из Йорка? — сказал Гурт по-саксонски.

— Да, это я, — отвечал Исаак на том же наречии; ведя торговлю в Англии, он свободно говорил на всех языках, употребительных в пределах Британии. —

А ты кто такой?

— До этого тебе нет дела, — сказал Гурт.

— Столько же, сколько и тебе до моего времени, — сказал Исаак. — Как

же я стану с тобой разговаривать, если не буду знать, кто ты такой?

— Очень просто, — отвечал Гурт, — платя деньги, я должен знать, тому

ли лицу я плачу, а тебе, я думаю, совершенно все равно, из чьих рук ты их по-лучишь.

— О Бог отцов моих! Ты принес мне деньги? Ну, это совсем другое дело.

От кого же эти деньги?

— От рыцаря Лишенного Наследства, — сказал Гурт. — Он вышел победителем на сегодняшнем турнире, а деньги шлет тебе за боевые доспехи, которые

по твоей записке доставил ему Кирджат Джайрам из Лестера. Лошадь уже стоит в твоей конюшне; теперь я хочу знать, сколько следует уплатить за доспехи.

— Я говорил, что он добрый юноша! — воскликнул Исаак в порыве ра-достного волнения. — Стакан вина не повредит тебе, — прибавил он, подавая

свинопасу бокал такого чудесного напитка, какого Гурт сроду еще не пробовал. — А сколько же ты принес денег?

— Пресвятая Дева! — молвил Гурт, осушив стакан и ставя его на стол. —

Вот ведь какое вино пьют эти нечестивцы, а истинному христианину приходится глотать один только эль, да еще такой мутный и густой, что он не лучше

свиного пойла! Сколько я денег принес? — продолжал он, прерывая свои не-любезные замечания. — Да небольшую сумму, однако для тебя будет довольно. Подумай, Исаак, надо же и совесть иметь.

— Как же так, — сказал Исаак, — твой хозяин завоевал себе добрым копьем отличных коней и богатые доспехи. Но, я знаю, он хороший юноша.

124

айвенго