Леди и лорд - Джонсон Сьюзен - Страница 81

— Отчего умерла твоя мать?

— Не могу сказать тебе точно, — солгал Джонни из суеверного страха, а также не желая пугать Элизабет. — Что-то вроде лихорадки.

Он нежно взял ее за руку.

— А тебе сколько было лет, когда ты лишилась матери? — спросил Джонни жену. Насколько ему было известно, Годфри не был женат. Вместо того чтобы жениться повторно, он предпочел окружить себя любовницами.

— Два года. Я даже не помню ее. Няня полностью заменила мне мать. — Она улыбнулась при воспоминании о Давно минувших днях. — Тогда в Харботтле ты похитил меня из-под крылышка моей няни. Ты показался мне посланцем небес — столь неожиданным было твое появление в монашеском одеянии.

— А ты, помнится, показалась мне такой соблазнительной, что я чуть не забыл, зачем пожаловал в Харботтл.

— Я поняла это.

Он приподнял голову с подушки, чтобы получше вглядеться в ее лицо.

— Вряд ли. Ты едва не лишилась чувств от страха.

— Зато позже поняла… — Она показала ему язык. — Когда ты посадил меня на лошадь в Асуэйфорде.

— Ну и плутовка же ты! — воскликнул он, роняя голову на мягкую подушку.

— И мне это понравилось.

— Все вы, женщины, одинаковые.

Она ударила его кулаком в живот. Не в шутку.

— Уф! — крякнул он, удивленный силой ее удара. Однако тут же с ангельской улыбкой поспешил оправдаться: — Но теперь-то я полностью исправился.

— Вот-вот, подумай лучше об исправлении.

— Как не подумать — под твоим пронзительным взглядом у меня поджилки трясутся. Просто страх Господень.

— Господь тут ни при чем, — сурово проговорила Элизабет. — Я сама выполню миссию ангела мщения, стоит тебе только попытаться сойти с пути супружеской верности.

Его брови дрогнули.

— Можешь не продолжать, твои слова звучат более чем убедительно, — проговорил он с преувеличенной покорностью, продолжив затем другим, искренним голосом, в котором не было и тени насмешки: — Элизабет, я нашел истинную любовь, единственную в моей жизни. Разве могут теперь существовать для меня другие женщины?

Элизабет обвила его руками. Ее глаза лучились от радости.

— Пообещай, что мы всегда будем счастливы вдвоем.

Слово «всегда» имело в нынешней ситуации значение весьма относительное, поскольку их счастье могло закончиться очень скоро. Понимая это, Джонни все же надеялся на лучшее.

— Всегда, моя милая Битси, — произнес он очень нежно, и его глаза тоже передали всю глубину владевших им чувств. — На веки вечные…

А в это время дозоры продолжали настойчивые поиски беглого лэйрда Равенсби. Позже, тем же утром, когда небольшая группа охотников на верхушке открытого всем ветрам холма выпустила своих соколов, Джонни заметил, что полет птиц был не таким, как всегда. Вместо того чтобы описывать в воздухе широкие круги, птицы беспокойно вились небольшой стаей.

— Смотри-ка, — обратил он внимание Полуорта на необычное поведение соколов.

— Должно быть, заметили где-то толпу народа.

— Зови птиц, — отрывисто приказал Джонни егерю. — Их могут заметить.

Уже через несколько минут соколы сидели на толстых кожаных перчатках, а их головы были накрыты колпачками. Компания покидала травянистый склон возвышенности настолько быстро, насколько позволял это живот Элизабет.

Едва добравшись до дома и посадив своего сокола на насест в вольере, Джонни объявил:

— Я еду обратно. Мне нужно знать, что обеспокоило птиц.

Быстро сбегав в дом за своей подзорной трубой, он опрометью бросился в лесную чащу, продираясь сквозь кустарник и перепрыгивая через бурелом. Скоро он был уже на их холме. Прильнув к окуляру, Джонни лихорадочно водил трубой из стороны в сторону до тех пор, пока его дыхание не успокоилось, а глаз начал ясно различать предметы вдалеке. Затем Джонни без спешки обследовал отдельные участки местности, время от времени заново наводя на резкость прибор из полированной бронзы и останавливаясь, когда ему чудилось какое-то движение. Так он различил священника, бредущего по дороге, потом одинокого всадника, едущего по невспаханному полю, оленя, другого… Чуть позже Джонни перешел к новому сектору, сконцентрировав внимание на участке, над которым ранее беспокойно кружили птицы. Он дважды тщательно исследовал полоску земли, тянувшуюся к морю.

Вдали что-то мелькнуло. Джонни шепотом выругался. «Должно быть, какой-нибудь сельский джентльмен обзавелся новой игрушкой», — попытался он успокоить себя, однако, напряженно выпрямив спину и стараясь не дышать, чтобы подзорная труба не подрагивала в его руках, продолжил наблюдение.

Вдруг из-за дальней полоски леса выехал драгун в блестящей форме. Затаив дыхание, Джонни принялся считать всадников, один за другим появлявшихся на фоне зеленой полоски деревьев. Три… пять… восемь, девять, десять… пятнадцать… восемнадцать. Плюс офицер во главе колонны.

Он задержался, чтобы удостовериться, не направляются ли они на запад. Офицер поднял руку, останавливая отряд. Завязался какой-то разговор. Затем командир указал рукой на Денский лес. Джонни показалось, что офицер смотрит прямо на него. Во всяком случае, он мог хорошо различить его лицо. Джонни быстро спрятал подзорную трубу. Не дай Бог, заметят отблеск линзы…

Он вернулся с быстротой, которой ранее в себе не подозревал.

— Сюда направляется дозор, — сообщил он, пытаясь побороть тревогу в голосе. — Нам надо уходить.

— Я иду с вами, — вызвался Полуорт.

Джонни покачал головой:

— Останешься здесь. Постарайся задержать их, если они явятся сюда. — Сам он уже снимал с крючка у двери перевязь с рапирой. — Принеси из погреба бутыль кларета, чтобы дожидалась их на столе. Я еще не встречал в жизни солдата, который бы отказался от выпивки. — Он перекинул ремень через голову. — Лишний час, даже полчаса помогут нам.

— Сейчас вам на восток никак нельзя.

— Попробуем пробраться через несколько дней. А сейчас направимся в пастушью хижину — ту, что в горах за Летгольмом. Место глухое, отдаленное…

Аетгольм находился еще дальше от побережья, чем домик лесничего, но ни один из мужчин, зная это, не обмолвился о том, что путь к спасению теперь значительно удлинялся.

— Я упакую еду, — предложила Элизабет, заметившая, что мужчины обменялись красноречивым взглядом. Обоим явно не хотелось говорить вслух о своих чувствах, и это было странно после нескольких дней, когда между ними не было никаких секретов.

— Наполни едой только один тюк, — распорядился Джонни. — Вьючных лошадей нам придется оставить здесь. На горных пастбищах в эту пору их нам не прокормить.

— Я мог бы подкинуть вам кое-какой провизии завтра, а то и сегодня вечером, — предложил свои услуги Полуорт, в то время как Джонни седлал коней.

— Нет, за тобой могут следить. Раз уж дозор направляется сюда, то можешь не сомневаться, солдаты как следует прочешут округу. Они знают, что эти земли принадлежат Кэррам. А потому я не хотел бы, чтобы ты отступал от заведенного распорядка. Живи как ни в чем не бывало, чтобы не возбуждать у них подозрений. Припасов должно нам хватить на несколько дней, а там мы направимся к морю.

— Я мог бы съездить за Монро и Адамом и привести сюда достаточно людей, чтобы сопровождать вас до бухты Маргарт.

— Я не рискну ввязываться в битву, когда рядом со мной Элизабет. Как я защищу ее, если дело дойдет до рукопашной? Ей негде будет укрыться.

— Но она не может ехать достаточно быстро. Эдинбургские драгуны в любом случае настигнут вас.

Джонни снова отрицательно мотнул головой.

— Если бы не она, я поскакал бы прямиком к морю. Мой бербер обгонит любую лошадь в Шотландии. Однако Элизабет не может ехать быстро. И если мы будем потихоньку плестись, драгуны наверняка перехватят нас в Колдстриме. Но все же мы доберемся до корабля, — упрямо произнес он. — Наше путешествие будет проходить в несколько этапов.

В тот же день Джонни и Элизабет достигли подножия Шевиотских гор, где располагалась хижина, которой суждено было стать для них новым убежищем. Чем выше они поднимались в горы, тем больше было снега вокруг. Копыта лошадей предательски скользили по льдистой тропке. Однако в конце концов они все-таки добрались до крохотной лачуги, сложенной из дикого камня. Введя в нее Элизабет, Джонни сразу же принялся разводить огонь. Они оба продрогли. В горах было гораздо холоднее, чем в долине. Злой ветер, гнавший поземку, пронизывал до костей.