Украсть право первой ночи (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 2

– Просватали. За лавочника Реддита Сайно, – вздохнула мельничиха. – Мы отказали, так он графу пожаловался. Граф и приказал выдать.

– Ах, пройдоха лавочник, – всплеснула руками Фацина. – не кормил сироту, не растил, а готовую работницу забрать милое дело.

– Пройдоха. И скупердяй, скажу тебе, – закивала мельничиха. – Сразу заявил, что подарком от графа за первую ночь делиться не станет. Говорит, приданого не ахти, девка тоже, так пусть хоть это. И работникам своим платить не любит, наши к нему и наниматься не хотят.

– И сдалась ему эта уродка? – Фацина даже отложила пирожок. – Ждёт, что за её невинность много дадут? Да граф и вовсе откажется. Ему и так все девки достаются!

Мельничиха только махнула рукой.

– А про защиту девкину помалкивай, – напомнила она. – Ничего Реддит от нас не узнает. Вдруг, если скажу, то нам и прилетит? И ты молчи.

С этой стороны Фацина дело не рассматривала, так что недоверчиво покачала головой, подумала и кивнула.

– Ну-ну, – сказала, – будет ему, значит, после свадьбы радость…

– Скажу, что ничего не знаю, – усмехнулась Бельдина. – Мы-то к ней всегда с добром...

Глава 2. Посиделки у невесты

Пшено перебрать, лестницу помыть, помочь нанятой кухарке с тестом и перемыть посуду... работа в лес не убежит. Однако под вечер матушка Бельдина спохватилась, что Мариса ещё не показывалась на девичьих посиделках. А ведь люди могут осудить, что сироту обижают! Так что добрейшая мельничиха велела Марисе переодеться в чистое и отправляться к девицам отдохнуть и побездельничать, и чтобы не забыла прялку.

Мариса охотнее пошла бы спать. Нет, на посиделках, конечно, бывает весело, но она устала. И лучше бы сейчас в сладкой дрёме подумать о том рыжем, что встретился сегодня на речке. Она неплохо его рассмотрела. В прошлые разы лорд просто проезжал мимо и даже не запомнился. Теперь она приметила всё – его волосы вьются и, наверное, всегда в беспорядке, у него красивые глаза, темно-серые и немного в зелень. Он высокий, крепкий, и кажется ловким, сильным. Конечно, о таких мечтах никому не расскажешь, но этого и не надо! Её мечты принадлежали ей одной.

Предсвадебные посиделки не продолжаются допоздна – парней на них не допускают, а девушкам одним о чём говорить день напролёт? Многие уже разошлись, остальные бросили работу и занимались только разговорами.

– А, Мариса! Что так долго?.. – ласковым упрёком приветствовала её Лайна, старшая дочь дядюшки Фуртафа и сестра невесты.

Мариса радостно ей улыбнулась – они росли вместе и дружили. Было грустно расставаться, когда Лайну отдали замуж далеко, на самый край графства.

Было принято, чтобы на посиделках с невестой находилась и взрослая женщина – приглядывать, для порядка. Чаще какая-то из молодых, вышедших замуж недавно или ожидающих ребенка. С утра тут сидела одна из тёток невесты, а теперь, выходит, отрядили Лайну.

– И не заметила, когда вы приехали, – Мариса села рядом на лавку, прилаживая за поясом прялку.

Кудель матушка-мельничиха снарядила ей небедную, и до утра не испрясть. Но хоть начать работу придётся.

– Трудно добирались, повозка сломалась, – согласилась Лайна. – А тебя тут жених доискивался. Говорит, желает по дому провести, хозяйство показать, сладостями угостить. Что ж не дозвались? Со двора убегала, что ли?

– Я на ухо тугая стала, – пошутила Мариса, радуясь, что её «не дозвались».

Нашла взглядом невесту – Умина сидела унылая и теребила на коленях льняное полотенце, которое вышивала. На Марису только глянула исподлобья. На дорогой, молочного цвета льняной ткани во многих местах виднелись красные пятнышки – Умина, похоже, то и дело колола пальцы.

А ведь она любит жениха и замуж идет с охотой, и родители не нарадуются – жених сын старшины пекарей из города! И приданое ей докупали в городе, шубы и дорогое полотно – чтобы не опозориться перед новой роднёй. Всё хорошо, а она грустила.

Мариса привязала нитку к веретену и бросила на пол, дёрнула, раскручивая – оно с жужжанием закрутилось на полу.

– Не повезло Маре, Реддит её сладостями накормил бы до отвала, а не нашёл! – с шутливой завистью ввернула одна из девушек, – у него в лавке орехи разные сахарные появились, белые и розовые, и конфеты какие-то чудные.

– Небось не пожалеет невесте, в надежде на будущий графский подарок, – со смешком поддержала другая.

Кто-то из родни проговорился, что лавочник потребовал графский подарок за ночь с Марисой целиком себе, и по деревне об этом сразу стали болтать. И тут же многие решили, что Реддиту золота не дождаться, не станет граф за Половинку платить.

Мариса, когда до неё дошли эти слухи, только пожала плечами. И теперь тоже. На каждую шутку не наобижаешься.

– Глупости говоришь, – нахмурилась Лайна, обидевшись за подругу. – Её-то накормит, а ты жди, пока тебе жених найдётся.

– Всё-таки страшно. Я Марисе завидую, пусть бы лучше от меня граф отказался, – понизив голос, сказала Варика, дочь кузнеца, явно продолжая прерванный разговор. – Я слышала на ярмарке, что никакого господского права на первую ночь в других графствах нет.

– Так её и у нас не было ещё при прежнем графе, мне тётка говорила, – заметила её подруга, синеглазая Яра. – А потом сила как разлилась! Опасно стало. Жених, если сам… того, и заболеть может! А граф сильный, он же немного колдун. Ему ничего не будет!

Умина на это кисло поморщилась.

– Вы бы меньше слушали что попало! – рассердилась Лайна. – А у графа не больно и не страшно, и не заметишь толком, что случилось. И поспишь ночь на шелковых простынях. На каких тебе больше в жизни спать не придётся! Если выхода всё равно нет, нечего и зря переживать, – и при этом бросила взгляд на сестру, как будто для неё говорила.

– Не заметишь? Он дурману напускает, что ли? – вытаращила глаза Урика, самая младшая дочь кузнеца, которая только-только стала появляться на таких посиделках.

– Да какого дурману! Он колдун, он силе не позволяет вырваться и тебе навредить, – значительно заявила Яра.

– Откуда вырваться?!

– Говорят же тебе, сила разлилась! Опасно!

– Да что там разлилось, кто видел эту силу и где?

Девушки спорили. Мариса закрыла глаза и опять вспомнила рыжего лорда. Интересно, он бы посмеялся, всё это послушав? И что бы сказал?..

А если вдруг за него выйти замуж, тоже пришлось бы отдавать графу первую ночь?..

Нет, вряд ли это и благородных касается.

– Мне тётка говорила, что в первую ночь всегда больно! – горячилась Яра. – А с графом и боли нет, и твой жених здоровый останется. Вот скажи, Мариса! Ты говорила, что у священника книжку читала про такой закон, что раньше он повсюду был – первую ночь лорду отдавать. И на Побережье, и в Предгорьях был. Давно, ещё в Начале Веков! Потому что было много силы разлитой…

– Не помню, – сказала Мариса. – Что-то читала, но уже забыла.

Она не забыла ничего из тех книг, что ей давал священник, отец Эвол. Но добавлять свои медяшки в этот спор не хотелось.

Вообще, священник, который учил её несколько лет до самой своей смерти, объяснял иначе. Он сказал: их прежний граф пользовался в графстве любовью и большим авторитетом. Но очень рассердил короля, потому что хотел уйти под знамёна другого суверена и присягнуть ему, и многие жители графства готовы были его поддержать. Король бы казнил графа, если бы тот сам вовремя не умер. И тогда король постановил в наказание всему графству соблюдать право первой ночи – чтобы мятежные подданные помнили о своей обязанности подчиняться. Потому что добровольно отдавать своих женщин – это высшая форма подчинения и унижения для мужчин. Это наказание, вот именно.

Тогда это показалось Марисе ещё большей бессмыслицей, чем разговоры про где-то разлитую силу. Она никогда не слышала от соседей ни про какой мятеж, за который можно было вот так наказать. Наказание для мужчин, хотя наказывают женщин? Хотя женщинам объясняют, какая это милость, а вовсе не наказание, и одаривают монетами. И чем дальше, тем довольнее мужчины, и, беря в семью красавицу, они прикидывают, сколько граф ей отсыплет монет. Делят чаще так: половина родителям невесты, половина мужу. А в Начале Веков действительно был такой закон, в книгах про это написано, но это было так давно и сложно! Может, всё неправда, кто знает. Выдумка не станет истиной оттого, что каким-то образом оказалась на книжных страницах.