Грешница - Джонсон Сьюзен - Страница 32

Обожатели увивались вокруг нее, словно пчелы вокруг своей королевы, она смеялась и улыбалась, дразня их, не подпуская к себе с новой отмеченной твердостью. Внешность девушки, достигшей брачного возраста, еще оставалась ей присуща, такой чистой и свежей была ее красота, но она дразнила с новым кокетливым видом и издевалась с насмешливой законченностью, которой недоставало раньше. Она точно знала, как нужно поднять свои темные ресницы, чтобы предполагаемая интимность соблазняла, когда она смеялась над какой-нибудь шуткой, ее полная нижняя губа кривилась с привлекательной чувственностью.

Когда в тот день их лошади выиграли, все с рекордным временем, ее ликование можно было сравнить только с красотой улыбки. Колин вопил, Нейл кричал «ура», а Данкэн и отец считали выигрыш с удовлетворением от тяжело заработанной награды. Виски лилось рекой, и к тому времени, когда Челси устранилась от празднования, ее отец и братья проявляли большую неустойчивость. Оставив свою семью праздновать в мужском кругу, она поехала домой в сгущавшихся сумерках с приподнятым настроением.

Миссис Макаулай разрыдалась, когда ей рассказали новость.

— Уж очень долго не приходила такая радостная новость, сказала она, шмыгая носом, вытирая глаза углом своего передника; Преданная графской семье на протяжении многих лет нужды после Кулодена, она понимала значение этих побед. — Теперь лошадей не продадут так дешево, — сказала она с икающей улыбкой.

— И папа, наконец, сможет выплатить вам кое-какое жалованье.

— Я совсем не беспокоюсь об этом, девочка. Но хозяин будет теперь улыбаться немного побольше, я знаю.

«Ее улыбка была дополнительной наградой», — подумала Челси, миссис Макаулай была таким же членом семьи.

— Все конюхи, кто был в настроении выпить, сейчас в «Белом олене». Я оставила папу и мальчиков приканчивать виски.

Челси знала, что, когда веселье начало ускоряться с шотландским аппетитом на виски, ей было спокойнее находиться дома. Она видела, что скоро начнутся шумные ссоры или угрозы, и молодая женщина лишь прибавит хлопот.

Миссис Макаулай уже развязывала завязки фартука, ее глаза светились от радости, она сказала:

— Может, и я пропущу рюмочку.

И через несколько минут Челси осталась одна.

Глава 18

Челси была голодна, так как ей некогда было думать о еде. Она отправилась в кладовую миссис Макаулай, чтобы найти для себя что-нибудь. Отыскав пирог с дичью, инжир, хлеб из овсяной муки и масло, она пошла с маленьким подносом в гостиную и устроилась за столом около окна. Расслабив тесьму вокруг горла, она стянула шелковый шарф и с шеи и сбросила ботинки. Усевшись на желтый деревянный стул, она стала смотреть в окно на буколический вид перед треком.

Вечерние сумерки оставляли на небе светло-лиловый фон и розово-лиловые полосы с тонкой каемкой золотого заката над горизонтом. Мирный пейзаж: отличный конец для в высшей степени удачного дня.

Челси ела медленно, наслаждаясь спокойствием, тишиной, благополучным настроением. Долги ее отца скоро будут выплачены; их скаковые лошади выиграли достаточно, чтобы содержать конюшню в обозримом будущем, и она даже может получить обратно Туна.

Она «выкупит» его обратно на «выигранные» деньги.

«Жаль, — подумала она с улыбкой, — что нельзя „купить“ также и сладкого Синджина Сейнт Джона».

Какой это был бы красивый приз. Она держала бы его в маленьком доме только для своих удовольствий, как делали лорды с любовницами. Улыбаясь, Челси на секунду задумалась, подперев подбородок рукой, как долго такой скандальный герцог Сетский сможет оставаться в хорошеньком домике. Она подозревала, что только день.

После этого веселье сменилось более жестокими мыслями по отношению к Синджину Сейнт Джону.

«Он не захочет, это точно, ограничивать сексуальные аппетиты одной женщиной, знакомый с толпами услужливых дам. И в этом вся беда», — подумала она со вздохом, погружаясь в воспоминания о пользующемся дурной славой герцоге Сетском. Желая ее, он был готов платить ей пятьдесят тысяч за неделю. Но не больше. Поэтому, чем скорее она его забудет и отбросит изящные фантазии о днях, проведенных в Оакхэме, тем скорее сможет продолжать жить своей жизнью.

Быстро собрав тарелки в аккуратную стопку и с решительной тщательностью стряхнув со стола крошки в ладонь, словно этим стряхивая с себя образ Синджина, она усилием воли направила мысли в более продуктивное русло. Итак, в каком порядке распределят они завтра лошадей? Минто должен отдохнуть после своего выдающегося финиша сегодня, принесшего отцу дополнительные пятьдесят тысяч фунтов.

Они могут выставить Бродпенда в первых скачках на приз, и, возможно, Триполи неплохо выступит в скачках Квин Рибон… Неся поднос на кухню, она обдумывала наиболее правильную расстановку лошадей.

Поднимаясь по затемненной лестнице несколько минут спустя, Челси думала о том, как долго ее отец и братья будут праздновать их победы. Она улыбнулась. Они будут дома до полуночи, без сомнений понимая необходимость раннего подъема, впереди еще один день скачек. Они вернутся шумной толпой после стольких часов празднования и завтра утром будут жаловаться на головную боль.

Пройдя по узкому холлу, она вошла в свою комнату, пересекла ее по покрытому ковром полу, направляясь к маленькому туалетному столику с зеркалом, который стоял рядом с округлым окном, выходившим на постройки конюшен. Во дворе все еще кипела работа, отметила она, конюхи устраивали лошадей на ночь.

В каждом стойле висел фонарь, их свет смешивался в полумраке, одни стойла были открыты, другие заперты на ночь. Минто мыли, он стоял довольный в теплой воде, которую любил. Она распорядилась налить дополнительную порцию портвейна в лошадиную смесь по поводу праздника.

Сев перед зеркалом, Челси распустила волосы и не спеша расчесала их в сотый раз, как полагается по правилам. Положив расческу с ручкой из слоновой кости на полированный стол, она отстегнула брошь с чертополохом с ворота, сняла жемчужные серьги матери и жемчужное ожерелье, поочередно кладя каждое украшение в ларец из перегородчатой эмали. Ее движения были вялыми, словно убывающий свет сумерек разбрасывал вокруг пары усталости.

Расстегнула платье и спустила его с плеч, люстриновый шелк заскользил по ее коже — она потянула вниз узкие рукава. Выпрямившись, она дала платью упасть на пол, и с ленивостью в движениях, которую приписывала двум рюмкам виски, выпитым ею, и целому дню суеты, она подняла платье и бросила его на стул, обещая себе, что утром повесит его. Челси медленно потянулась на фоне слабого света, падающего из окна, возбуждение дня постепенно отступало.

— Ты не ответила на приглашение Бетси придти к ней, — прошептал мягкий знакомый голос.

Челси, резко обернулась, ее взгляд заметался по комнате.

Синджин сидел на стуле у дальней стены, тень от драпировки кровати делала его очертания еще более расплывчатыми. Его длинные ноги были вытянуты вперед и скрещены, руки изящно лежали на подлокотниках, наклоненная поза обозначала глубину стула времен королевы Анны.

— И поздравления с победой ваших лошадей. — Он говорил так, словно они встретились в парке на дневной прогулке, осторожным вежливым голосом, с искусной шутливостью в тоне.

— А.., она твой друг, — мягко обвинила Челси, не обращая внимания на его легкомысленный тон. Она удивилась приглашению в мир высшего света от герцогини Хэмптонской. Герцогиня была старше, по-настоящему богатой и очень модной. Челси, из-за того что еще не выезжала, не могла быть постоянной посетительницей всех собраний герцогини.

— Нам тебя не хватало.

— Значит, ты был там. — С какой легкостью, в этом она не сомневалась, он вошел в окружение герцогини, как легко он входил в мир красивых женщин.

— В манере разговаривать…

— В какой манере? — Ей не следовало спрашивать.

Ей, конечно, не стоило спрашивать таким резким тоном. Она должна была лучше контролировать свои смешные вспышки ревности. Но она отлично понимала его и представляла среди восхищенных подруг герцогини.