Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения - Малкин Станислав Геннадьевич - Страница 29

Еще одна важная веха — 1712–1714 гг. — служба в одном из приходов Россшира, покинутая из-за слишком епископальных настроений его прихожан (и, вероятно, решительной позиции самого преподобного, «Джона Нокса Севера», как его называет издатель мемориала). После ряда жизненных перипетий Макбиэн в 1720 г. вернулся в Горный Край, чтобы более его не покидать, и продолжил служить священником в Инвернессе, в 1727 г. став священником первого ряда и прослужив в этом сане до 1762 г.[268]

Итак, преподобный Макбиэн — уроженец именно того беспокойного Горного Края, который и оказался предметом его литературно-агентурного творчества. Это обстоятельство, редкое среди британских комментаторов вообще, но чаще встречавшееся среди преподобных (в особенности некоторое знание гэльского языка), позволило ему по-своему установить этнографические координаты «Хайлендской проблемы». Как священнослужитель, он был особенно чувствителен к религиозным различиям в крае, где выбор веры к тому же часто представлял собой политический акт. В результате преподобному Макбиэну удалось составить этнографическую карту Хайленда, прибегнув к хорографии и воспользовавшись системой отсчета, основанной на языке и религии, которым он уделял такое внимание[269].

Эта система координат, как и та, которую предлагали военные, быстро стала привычной для воображения Горной Шотландии, границы которой с трудом поддавались четкому определению, поскольку «Хайлендский рубеж» благодаря деятельности местных социальных бандитов был очень подвижным. Картографические правила, основанные на этнографии, позволяли отразить сложную социально-экономическую и политическую картину жизни в Горной Стране сразу после подавления последнего мятежа якобитов 1745–1746 гг., избегая ограничений, налагаемых требованиями традиционной картографической практики. Подчеркивая языковую и религиозную подоплеку этничности, культурной идентичности и политических предпочтений в Хайленде, отчет преподобного предлагал более практичный с административной точки зрения подход к картографированию гэльской окраины, основанный на особенностях социокультурной географии Горного Края.

Проживая на самом рубеже полувоенной активности горцев и их религиозной враждебности (конечно, ощущавшейся не всеми в том же Россшире), занимая ответственный (в том числе за протестантскую евангелизацию Хайленда) пост в церковной иерархии Шотландии, преподобный Макбиэн составил отчет о путешествии по Горному Краю с целью прояснить степень лояльности горцев того или иного клана Ганноверам и составить единую карту лояльности и враждебности новой династии в Горной Стране. Он выделял экономические, военно-административные, цивилизационные критерии описания края, делил его в мемориале на клановые земли и, разумеется, по церковным приходам[270].

При этом священник, предлагая разные «карты» Хайленда, не диктует порядок их прочтения и совмещения. Приходская картография не является приоритетной, а лоялистами могут оказаться даже паписты[271]. Есть набор фактов, но нет логической связи, которую привычно ожидать от сочинений подобного рода[272]. Между тем в сочинениях авторов рангом повыше логическая связь между той или иной религиозной принадлежностью и верностью тому или иному монаршему дому присутствует. Возьмем наиболее примечательный пример — «Предложения к цивилизации Горной Страны» генерала Блэнда и лорда Милтона от 4 декабря 1747 г.: «Вожди, которые осознавали последствия распространения знания среди простого народа, способного однажды ослабить, если не уничтожить их зависимость от них… никого, кроме папистских епископов и священников… не поощряли, и никого, кроме… епископальных священников, которые поддерживают многие папистские принципы и которые были невыразимо усердны во введении народа в заблуждение, внушая доктрины наследственного неотъемлемого права и то, что ничто не может быть более… противоестественным, чем оспаривание желаний вождя»[273]. Или, иными словами, только протестантизм означает преданность Ганноверам; католицизм или, того хуже, епископальная вера (не что иное, как плохо скрываемый католицизм) означают «слепую» преданность вождю и тому, на кого вождь укажет как на «истинного» монарха.

Между таким акцентом и его отсутствием в сочинении преподобного Макбиэна — большая разница в смыслах, а следовательно, и в назначении. Сравнивая записки о положении в Горной Шотландии рядового клирика, пусть и «первого ряда», и государственных мужей на «шотландских» должностях высшего ранга, можно обоснованно предположить, что прямая связь между религией и мятежом (или лояльностью) — это скорее стереотип британской политической культуры. От преподобного требовался точный и адекватный расклад проякобитских и проганноверских сил в Хайленде — комментарий для ответственных за умиротворение Горного Края чинов[274]. От лорда Милтона и генерала Блэнда требовалась убедительность перед монархом и правительством в Лондоне, чтобы обосновывать и отстаивать предлагаемые ими решения «Хайлендской проблемы».

Перевод реалий Горной Шотландии на язык политической культуры Соединенного Королевства в XVIII в., таким образом, предстает в данном случае как процесс от начала (случай преподобного Макбиэна) и до конца (случай лорда Милтона и генерала Блэнда). При этом расклад политических сил в Хайленде, основанный на феодально-клановых отношениях, «черной ренте», разбое и, напротив, соблюдении законности, предстает в этом свете более предпочтительным аналитическим методом в выявлении лояльностей в Горном Крае в процессе решения «Хайлендской проблемы». Традиционный, стереотипный взгляд на связь между языком, религией и мятежом в Горной Шотландии оказывался на порядок менее информативным.

Культурная география Хайленда, казалось, подтверждала эти выводы, и пограничные с Низинами и союзные Короне кланы (Кэмпбеллы, например, или Фрэзеры) служили тому ярким примером. Вместе с тем им явно противоречила лояльная Ганноверам позиция Сазерлендов, Россов, Манро, обитавших на севере Горной Страны и имевших соседями таких же горцев, как они сами. В 1745 г. станет ясно, что и признанные союзными кланы не всегда готовы поддержать интересы Короны в Горной Стране. А горцы, промышлявшие грабежом всю первую половину XVIII в. (МакГрегоры, например, или Кэмероны), никак не желали жить в мире по примеру своих более «цивилизованных» соседей и в горах, и на равнинах[275].

Именно поэтому культурную географию пределов мятежа информаторы Короны в Горном Крае предпочитали дополнять картами лояльностей Хайленда в надежде обрести большую точность в сообщавшихся сведениях (преподобный Макбиэн заканчивает мемориал списком «верных» и «взбунтовавшихся» кланов)[276].

При этом стремление перевести ситуацию в Горном Крае в британские понятия о законности в королевстве и лояльности трону не означало подмену информаторами верного по сути анализа военно-политического противостояния, конфликта лояльностей в Хайленде и полувоенной активности на его рубежах привычными в Соединенном Королевстве представлениями. Эти принятые на вооружение ответственными за решение «Хайлендской проблемы» чинами формулы речи позволяли понятным Короне и правительству и принятым в холлах Вестминстера языком защищать свои предложения по умиротворению Горного Края[277]. Таким образом достигался определенный компромисс между опытом службы в Северной Британии и политической школой «шотландских» чинов.