Популярная история евреев - Джонсон Пол - Страница 44

Значительная часть антисемитских настроений, нашедших отражение в литературе, была ответом на агрессивное впечатление, которое производило представление евреями своей религиозной истории. В III веке до н.э. говоривший по-гречески египетский жрец Мането написал историю своей страны, несколько отрывков из которой уцелели в составе «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. В этих отрывках содержится критика того, как евреи излагали историю Исхода. И он и другие египетские интеллектуалы находили этот подход глубоко оскорбительным и реагировали на него соответствующим образом. Он представил Исход не как чудесное спасение, а как изгнание колонии прокаженных и других источников заразы. У Мането находит отражение греческая оценка евреев как мизантропов, когда он обвиняет Моисея (изображенного им под именем Осарсифа, египетского жреца-ренегата) в требовании, чтобы евреи «не вступали в связи с кем бы то ни было, кроме членов своего сообщества». В то же время очевидно, что египетский антисемитизм предшествовал завоеванию Египта греками. Со времен Мането мы можем наблюдать появление и развитие антисемитских клеветнических обвинений. Их повторяли, приукрашивая, различные греческие писатели, когда утверждали, что законы Моисея специально запрещали евреям демонстрацию доброй воли по отношению к другим народам, но особенно – к грекам. Масштаб критики в адрес евреев резко возрос с возникновением Хасмонейского царства и его политикой религиозного угнетения городов греков-язычников. Снова была пущена в ход египетская клевета и пошли разговоры, что евреи не имеют никаких прав на Палестину, поскольку всегда были бездомными бродягами, а их временное пребывание в Иудее – просто эпизод. В ответ евреи настаивали, что земля Израиля – Божий дар евреям; глава 12 апокрифической Мудрости Соломона, написанной в I веке до н.э., клеймит аборигенов этой земли как детоубийц и людоедов, виновных в невероятных прегрешениях, как «расу, проклятую с самого начала».

Как и в новейшие времена, о евреях фабриковались басни, которые затем бесконечно повторялись. Так, утверждение, что евреи поклоняются ослам, а в Храме у них красуется ослиная голова, восходит ко II в. до н.э. Им пользовался Аполлоний Молон (первый, кто написал антиеврейский памфлет); позднее оно фигурировало у Посидония, Демокрита, Апиона, Плутарха и Тацита, причем последний повторял его, хотя прекрасно знал, что евреи никогда не поклонялись каким-либо изображениям. Другая выдумка состояла в том, что евреи якобы занимаются в своем Храме тайными человеческими жертвоприношениями и именно поэтому никого туда не пускают. Они избегают свинины потому, что к ним легче, чем к другим, прилипает проказа – эхо грязной выдумки Мането.

Более того, как и в новую эпоху, антисемитизм подпитывался не только вульгарными слухами, но и сознательной пропагандистской работой интеллектуалов. Нет сомнения, что в I в. н.э. антиеврейские настроения, которые неуклонно нарастали, были в значительной степени работой писателей, по большей части – греков. Римляне, бывшие некогда союзниками евреев, первоначально даровали еврейским общинам в крупных городах определенные привилегии – например, право не работать по субботам. Но с образованием империи и формированием культа императора взаимоотношения римлян и евреев стали быстро портиться. Отказ евреев соблюдать формальности государственных почестей был воспринят не просто как свидетельство еврейской непочтительности и претензий на исключительность, в чем всегда их обвиняли греки, но и как активное неподчинение. Враждебность официального Рима охотно подстегивали греческие интеллектуалы. Центром антисемитской пропаганды стала Александрия, где еврейская община была особенно велика, а греко-еврейские отношения – особенно напряженными. Одним из главных возмутителей был Лизимах, возглавлявший Александрийскую библиотеку. После происшедших там беспорядков император Клавдий, подтвердив права евреев, предупредил их публично о необходимости быть более терпимыми по отношению к другим религиям. Сохранился папирус с его эдиктом, обращенным к Александрии. В нем он предупреждает еврейскую общину, что, если они будут проявлять нетерпимость, он будет относиться к ним как к народу, «который сеет в мире чуму» – еще один отголосок Мането. Греческие интеллигентные антисемиты не только распространяли обвинения, подобно Апиону, но и систематически формировали отношение к своим правителям. Император Нерон не проявлял к евреям личной враждебности; одно талмудическое предание утверждает даже, что он был прозелитом. В то же время его греческий наставник Херемон был известным антисемитом.

После смерти Нерона отношения между евреями и Римом неуклонно портились; на некоторое время этот процесс затормозился в период правления в Иудее его внука. Взрыв вполне мог произойти при Калигуле (37-41 гг.), который пытался усилить режим поклонения императору, и если бы не его безжалостное убийство… Одним из фактом был, безусловно, подъем еврейского апокалиптического национализма; Тацит так объяснял ситуацию: «Большинство евреев были убеждены, что согласно старинным священным рукописям придет время, когда Восток обретет свою мощь, а те, кто придет из Иудеи, овладеют миром». Однако не менее важную роль играл рост греко-еврейской взаимной ненависти. Эллинизированные язычники были элитой Палестины. Именно из их среды, а не из евреев происходили богачи и торговцы. Из них формировалась местная администрация и сборщики налогов. Большинство солдат в римских гарнизонах были язычниками из эллинизированных городов типа Цезарии и самарийской Себастии. Подобно александрийским грекам, палестинские эллины были известны своим антисемитизмом: Калигулу на его антиеврейские мероприятия подвигли грекоязычные обитатели Явны и Ашкелона. Как это ни глупо, но Рим вечно настаивал на том, чтобы прокураторов Иудеи отбирали из грекоговорящих языческих районов; последним и, пожалуй, наиболее бесчувственным из них был Гессий Флор, происходивший из греческой Малой Азии. Рим управлял Палестиной в I в н.э. неуклюже и неэффективно, а налеты на казну Храма в связи с якобы безнаказанно неуплаченными налогами вызывали яростное возмущение. Кругом разбойничали многочисленные шайки, которые численно росли в результате неэффективной политики властей и всеобщего недовольства. Многие крестьяне безнадежно погрязли в долгах. В городах со смешанным греко-еврейским населением в атмосфере росло напряжение.

Восстание 66 года началось не в Иерусалиме, а в Цезарии из-за судебного спора между греками и евреями, который выиграли греки. Свою победу они отпраздновали погромом в еврейском квартале, причем римский грекоязычный гарнизон не предпринял абсолютно ничего. Известие об этом вызвало негодование в Иерусалиме, которое усугубилось тем, что Флор решил воспользоваться этим моментом для изъятия денег из храмовой казны. Начались столкновения, римские войска стали грабить Верхний Город; священнослужители Храма отложили жертвоприношения в честь народа и императора Рима, а между умеренными и воинствующими евреями начались яростные споры. Иерусалим наводнили обозленные и жаждущие отмщения евреи-беженцы из других городов, где греческое население врывалось в еврейские кварталы, поджигая дома. Это привело к тому, что перевесили экстремистские настроения, а римский гарнизон был атакован и истреблен. Таким образом, Великий Мятеж можно считать гражданской и национальной войной между греками и евреями. В то же время он был и гражданской войной между евреями, поскольку – как во времена Маккавеев – в представлении низов эллинизированные высшие слои евреев ассоциировались с прегрешениями греков. Захватив Иерусалим, радикальные националисты набросились на богачей. Одной из первых акций было сжигание архивов Храма с целью уничтожить все записи о задолженностях.

Великий Мятеж 66 г. н.э. и осада Иерусалима – это один из самых важных и трагических событий в еврейской истории. К сожалению, о них сохранилось мало записей. Раввинистские записи в основном состоят из различных эпизодов, находящихся вне связи с историческим контекстом или вообще являющихся плодом фантазии. Существует очень мало эпиграфических и археологических свидетельств. Практически единственным нашим авторитетным источником по поводу этой войны является Иосиф Флавий, да и тот достаточно тенденциозен, противоречив и не слишком надежен. В общем и целом картина событий выглядит следующим образом. После истребления иерусалимского гарнизона римский легат в Сирии, Цестий Галл, собрал в Акре значительные силы и двинулся на город. Достигнув пригородов, его войско было деморализовано силой еврейского сопротивления, и Цестий Галл приказал отступить. Отступление превратилось в разгром. После этого Рим бросил в дело огромные силы (легионы V, X, XII и XV), сконцентрированные в Иудее, которые возглавил один из самых опытных полководцев империи Тит Флавий Веспасиан. Он на некоторое время оставил Иерусалим в покое, очистил побережье, обезопасил свои коммуникации, подавил сопротивление большинства крепостей, которые еще удерживали евреи, и усмирил сельскую местность. В 69 г. н.э. Веспасиан был провозглашен императором и в конце года отбыл в Рим, оставив своего старшего сына, 29-летнего Тита, проводить завершающую часть кампании, а именно осаду и взятие Иерусалима, которая продлилась с апреля по сентябрь 70 г.