Популярная история евреев - Джонсон Пол - Страница 29

Это разделение на три части является не просто умозрительной классификацией; оно отражает историческое развитие. По мере того как публичное чтение стало превращаться у евреев в неотъемлемую часть религиозной службы, количество текстов стало увеличиваться, а книжники добросовестно их копировали. Пятикнижие, или Тора, было канонизировано уже в 622 г. до н.э. Постепенно к нему добавлялись другие книги, и весь процесс завершился около 300 г. до н.э. За исключением Торы, мы не знаем точных критериев формирования канона. Похоже, однако, что определенную роль сыграл при этом общественный вкус, а также суждения священников и богословов. Пять свитков, известных под названием псалмов или песней, зачитывались публично на главных праздниках: Песни Соломона – на Пасху, Книга Руфи – на Пятидесятницу, Екклезиаст – на Праздник кущей, Есфирь – на Пурим, а Плач – в День разрушения Иерусалима. Они постепенно стали популярными и потому были включены в канон. Что касается Песни Песней, то, кроме того, что она связана с великим царем Соломоном, она еще явно является некой антологией любовной лирики и, строго говоря, не содержит внутренних мотивов для включения. Предание гласит, что на собрании Совета Джампы, в раннехристианскую эпоху, когда канон сложился окончательно, раввин Акива сказал: «Нет в мире ничего, что сравнилось бы с днем, когда Песнь Песней была дарована Израилю; все Писания святы, но Песнь Песней – святейшая». Но затем добавил в качестве предупреждения: «Тому, кто осмелится петь эту песнь для развлечения, как будто это просто песенка, не будет места в другой жизни».

Включение в канон было единственным способом гарантировать сохранение литературного произведения, поскольку в древности, если манускрипт не переписывался периодически, у него были все шансы исчезнуть примерно в течение жизни одного поколения. Таким образом, семьи книжников обеспечивали сохранность библейских текстов в течение тысячи или более лет, после чего на смену им пришли семьи мазоретов, или ученых книжников, специальностью которых было не только переписывание, но и точное написание и толкование библейских текстов. Именно им принадлежит официальный еврейский канонический вариант, известный как мазоретский.

Существует, однако, не один канон и не один древний текст. Самаритянам, которые были отрезаны от Иудеи в середине первого тысячелетия до н.э., удалось сохранить только пять книг Моисея; им не позволили принять участия в канонизации позднейших писаний, которые они соответственно и не стали признавать. Существует еще и так называемый Септуагинт, греческий вариант Ветхого Завета, который был составлен членами еврейской диаспоры в Александрии в эллинский период. Они включили туда все книги еврейской Библии, сгруппировав их по-другому, а также книги Апокрифа и псевдоэпиграфы, такие, как Первая Книга Ездры, так называемую Мудрость Соломона, Мудрость Бен-Сиры, или Еккелемунастику, Юдифь, Тобита, Баруха и книги Маккавея, причем все они были отвергнуты евреями Иерусалима как нечистые и опасные. В дополнение к перечисленному, сегодня в нашем распоряжении имеются свитки, сохраненные и скопированные Кумранской сектой и найденные в пещерах вблизи Мертвого моря.

В целом Свитки Мертвого моря свидетельствуют, что в течение столетий Библия копировалась довольно точно, хотя при этом случались и ошибки и вариации. Так, самаритяне объявили, что их текст восходит к Абишуа, праправнуку Аарона; текст действительно очень древний и в основном содержит очень мало искажений, хотя местами отражает предание самаритян, а не евреев. Общее количество его разночтений с мазоретским текстом Пятикнижия достигает 6000, причем из них около 1900 совпадают с вариантом Септуагинта. Существуют и вариации в мазоретских текстах. Среди наиболее ранних уцелевших текстов – кодекс пророков, переплетенная книга, которая хранится в Караитской синагоге в Каире и была переписана в 895 г. н.э. Бен-Ашером, главой одной из наиболее известных мазоретских семей. Полный текст Ашера, над которым семья трудилась в течение пяти поколений, был переписан около 1010 г. мазоретянином по имени Самуил бен Иаков, хранится в Ленинграде. Другой знаменитый мазоретский текст семьи Бен-Нафтали существует в виде копии 1105 г.; известен под названием «Кодекс Рейхлина» и хранится в Карлсруэ. Самым древним из уцелевших христианских вариантов является Кодекс Ватиканус и Кодекс Александриус (V в.). Существует также сирийский манускрипт, датируемый 464 г. Однако древнейшими рукописями Библии являются на сегодня Свитки Мертвого моря, найденные в 1947-48 гг.; в их состав входят фрагменты на иврите всех двадцати четырех книг канона, за исключением Книги Есфири, и весь текст Исайи, плюс несколько фрагментов Септуагинта. Вполне возможно, что будут найдены и более ранние тексты, как в Иудейской пустыне, так и в Египте, и очевидно, что поиск идеальных текстов будет продолжаться до конца времен.

С точки зрения внимания, которое уделяется Библии в поисках истинного текста, в толковании, интерпретации и комментариях, она намного превосходит все известные литературные произведения. И нельзя сказать, чтобы это внимание было незаслуженным, поскольку Библия несомненно является самой влиятельной книгой. Евреи отличались от всех древних авторов двумя уникальными особенностями. Они первыми создали логически построенную, реальную историю с толкованиями. Утверждали, что они научились этому у гиттитов, другого народа, зацикленного на истории; однако очевидно, что прошлое интересовало их с незапамятных времен. Они знали, что являются особым народом, который не просто явился неведомо откуда, а был специально рожден, с определенной целью в результате целой серии божественных актов. Они считали своим коллективным долгом выявлять, описывать, комментировать и отражать эти акты. Ни один народ не проявлял, особенно в те далекие времена, такого сильного побуждения исследовать свое происхождение. Библия дает много примеров своеобразной тяги к историческим исследованиям: откуда, например, взялась груда камней у ворот города Гай? А что означают двенадцать камней в Галгале? Эта страсть к этнологии, поиск объяснений перешли в более общую привычку видеть настоящее и будущее через призму прошлого. Евреи хотели узнать о себе и своей судьбе. Они хотели узнать о Боге и его намерениях и желаниях. Поскольку Бог, согласно их теологии, был единственной причиной всех событий (как говорил Амос, «могут ли силы зла разрушить город, если Яхве этого не захочет?») и поэтому творцом истории, и поскольку они были избраны актерами в этой грандиозной драме, то ключом к пониманию и Бога и человека стали регистрация и изучение исторических событий.

В итоге евреи оказались прежде всего историками, а Библия от начала и до конца – книгой в основном исторической. Евреи развили у себя способность создать сжатое и драматичное историческое повествование за полтысячи лет до греков, и, поскольку они постоянно наращивали свои летописи, у них развилось глубокое чувство исторической перспективы, подобного которому грекам достичь не удалось. И в изображении характеров библейским историкам удалось добиться такого понимания и такой достоверности, какие были недосягаемы даже для лучших греческих и римских историков. У Фукидида нет ничего, что могло бы стать вровень с мастерским портретом царя Давида, автор которого явно был свидетелем происходившего при царском дворе. Библия буквально изобилует четко прорисованными образами; зачастую для яркого портрета даже второстепенного персонажа хватает одной фразы. Но описание характеров и ролей актеров никогда не задерживает неуклонного развития великой человеческо-божественной драмы. Евреи, как и все хорошие историки, умело сохраняют баланс между биографическим и повествовательным аспектами. Большинство книг Библии имеют историческую основу, которая связана с более широкой панорамой, заслуживающей названия «История Бога в его отношениях с человеком». Но даже в тех разделах, при написании которых у авторов не имелось явных историографических намерений, даже в поэтических (таких, как Псалмы) постоянно просматриваются исторические аллюзии, так что где-то на заднем плане всегда слышится поступь судьбы, неотвратимо двигающейся от сотворения к «концу времен».