Рассудок маньяка - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 32

Разумеется, в кабинет к прокурору Дронго не пустили. Мало того, ему даже не разрешили вызвать Климова, и он ждал в коридоре, пока вышедший из приемной Сыркин не сообщил, что Климов занят и не может выйти к нему. Дронго уже собирался отправиться в кабинет к Михаилу Михайловичу, когда в коридоре появился Левитин. Увидев Дронго, он приветливо кивнул ему головой.

– Вот сыр-бор заварили, – сказал полковник, – даже заместитель прокурора города приехал. Пусть теперь сам убедится, как это сложно – искать убийцу.

«Поэтому он так ликует, – понял Дронго. – Чем больше высокопоставленных начальников будет на территории института, тем легче уйти от персональной ответственности за случившееся».

– У вас сегодня есть новые планы? – оживленно осведомился Левитин.

– Кое-какие. Я говорил с психиатром.

– Мы вызвали врачей на завтра. С каждым из подозреваемых будут беседовать отдельно. Наши врачи считают, что это может быть только мужчина, поэтому женщин мы исключили.

– А если это не маньяк? – упрямо произнес Дронго.

– Не нужно, – нахмурился Левитин, – не нужно так говорить. Получается, что вы знаете все, а мы ничего. Я думаю, врачи сами разберутся, кто из подозреваемых является маньяком.

Дронго понял, что переспорить полковника все равно не удастся. Тот будет стоять на своем.

– Климова нельзя вызвать? – спросил он.

– Конечно, нельзя, – подмигнул Левитин, – там столько людей понаехало. Они считают, что сами раскроют преступление. Вообще, вам лучше отсюда уехать.

– Это пожелание или указание?

– Это совет, – поморщился Левитин. – Вечно вы обижаетесь.

– Уже нет, – быстро ответил Дронго, – уже почти не обижаюсь. И собираюсь не только не последовать вашему совету, но, напротив, постараться найти убийцу.

– Не смешите людей, – нахмурился Левитин, – за три дня вы найдете убийцу, которого мы ищем три месяца? Это невозможно. И вы сами все отлично понимаете. У каждого блефа есть свои пределы. Когда игра кончается и вы явно проигрываете, нужно выходить из игры, а не поднимать ставки. Все остальные игроки знают, что ваша карта бита, что у вас на руках «пустышка». Поэтому не старайтесь выглядеть умнее, чем вы есть на самом деле.

– Обязательно учту ваш совет, – улыбнулся Дронго, – и тем не менее я остаюсь.

– Как вам угодно, – сухо сказал Левитин и, повернувшись, вошел в приемную.

– Вы действительно хотите остаться? – уточнил Сыркин.

– Обязательно останусь. Для начала я не стану вам мешать. Представляю, как вас задергали. Где Носов? Я лучше с ним поговорю.

– Он сидит в моем кабинете. Помогает мне вызывать людей.

– Идите в приемную, у вас сегодня много дел, а я с ним пообщаюсь, – сказал Дронго, направляясь к кабинету Михаила Михайловича.

В кабинете Сыркина его помощник, сидя на стуле, приставленном к столу, ожидал звонков по внутреннему телефону. Увидев вошедшего Дронго, он вскочил.

– Сиди, сиди, – махнул рукой Дронго, – не нужно вставать.

– Сегодня с утра столько разных начальников понаехало, – сообщил Носов.

– Я знаю. Давно хотел с тобой обстоятельно поговорить. Ведь ты вчера нашел убитую. Когда ты вошел, она лежала на полу. Ты ее не трогал?

– Нет, не трогал, – удивился Носов, – она ведь убитая была, я побоялся ее трогать. На мертвецов я насмотрелся, знаю, как они выглядят.

– И ты сразу позвал уборщицу?

– Я ей закричал, а когда она ко мне подошла, я сам побежал наверх, чтобы рассказать о случившемся. А она стояла, охраняла вход в душевую.

– Но халата ты там не видел?

– Нет, никакого халата не видел. И, конечно, не знал, кто там еще был до меня.

– А где висят у вас халаты?

– В подсобке, в подвале. О них все знают. У каждой уборщицы свой халат. Самый большой у Сойкиной.

– Там дверь бывает открыта?

– Нет, закрыта на ключ. А ключ есть у двоих – старшей уборщицы и у меня.

– Где твой ключ?

– У меня.

– А остальные?

– Вчера проверили. Оба ключа в порядке. И третий у меня.

– Но ведь кто-то взял халат? – настаивал Дронго.

– Так дверь открыта бывает по вечерам. Уборщицы открывают дверь и потом ее уже не закрывают, пока не закончат уборку. Туда ведь спускаются все за ведрами, вениками, халатами.

– И все в институте об этом знают?

– Думаю, что да, знают все. Никакого секрета нет.

– Ты во время первого убийства тоже был в институте. Так вот, погибшая Ольга сказала мне, что видела тебя во дворе. А Михаил Михайлович утверждает, что ты никуда не выходил из основного здания, только сбегал на второй этаж. Как это понимать?

– Я не говорил Михаилу Михайловичу, что у нас на основном здании водопроводная труба поржавела. Вот я и вышел во двор, чтобы на нее посмотреть. За день до первого убийства сильный дождь был, и труба не пропускала всю воду. Потом я вернулся в здание.

– И никого во дворе не видел?

– Видел Олю, она документы несла. Мы с ней поздоровались. Больше никого не видел.

– В тот вечер дождя не было?

– Не было, точно. Мы через несколько дней трубу меняли.

– А почему в тот вечер лифт не работал?

– Один работал, а другой не работал. Реле сломалось, подъемник заедал, ну, мы его сами и отключили.

– И все поднимались в одном лифте?

– Только после шести, – подтвердил Носов.

– Вчера в лаборатории пропал инструмент, так называемая «ручка». Ты разве об этом не знал?

– Нет, не знал. Мне ничего не сказали. Я пошел в лабораторию во время перерыва, когда там никого не было. Коренев обычно обедает дома, он живет недалеко, а остальные ходят в буфет или запираются в кабинете Григорьева. Только во время перерыва они работают, а обедают обычно после четырех. Ну, я пришел к ним, вижу, они заперлись у Аристарха. А в лаборатории только Зинков был и Оля. Я у них спросил, что пропало, так Георгий Ильич только рукой махнул. Я вернулся и все доложил Моисеевой. У нее в кабинете Фирсова была. Я все рассказал Елене Витальевне, и она сильно разозлилась. Еще позвонила Зинкову и сказала, чтобы тот нашел «ручку». Говорила, что это инвентарь.

– А дальше?

– Дальше я пошел к себе. У меня есть свой кабинет на первом этаже.

– Где? – переспросил Дронго.

– На первом, – подтвердил Носов, – маленький кабинет.

– Подожди, – перебил его Дронго, – ты все время сидишь на первом этаже. Ты мог залезть в подвал и взять халат. Мог пройти к душевой. И мог спокойно убить Ольгу. Я, конечно, теоретически так предполагаю, но как ты считаешь, у тебя было бы время?

– Конечно, время было, но зачем мне ее убивать? – простодушно спросил Носов. – Хорошая девочка была, душевная. Я бы не стал ее убивать.

– А на войне тебе стрелять приходилось? Ты ведь много повидал?

– Приходилось, – вздохнул Носов, – еще как приходилось.

– Значит, ты не видел никого на первом этаже?

– Видел людей, которые к лифту шли. А в душевую никто. Мой кабинет недалеко, я бы сразу увидел. Нет, никого не видел. А после пяти меня вообще не было на месте. Меня послал Михалыч в другое здание, – ответил Носов.

– Это я знаю. Как ты думаешь, она хотела купаться, когда вошла в душевую?

– Нет, – сразу ответил Носов, – у нее полотенце свое есть, она бы его принесла.

– А она часто душ принимала на работе?

– Раньше – нет. Но в последние месяцы иногда принимала. Даже свое полотенце принесла.

– Кто еще обычно ходит в душевую? Меня интересуют работники технического отдела.

– Коренев бегает лицо мыть. Все знают, как он из-за своих прыщей переживает. И еще Игорь иногда приходит. Он живет на квартире. Больше никто. В основном из других отделов ходят.

– Спасибо, – вздохнул Дронго, – ты мне помог.

Он поднялся и вышел из кабинета. Спустился вниз по лестнице. На первом этаже он встретил Фортакова. Тот с мрачным видом выходил из кабины лифта.

– Вас отстранили от расследования? – спросил он.

– Почему вы так решили? – удивился Дронго.

– Там в кабинете Архипова сидит какой-то «чайник». И вопросы задает идиотские. Откуда его нашли?