Некро Файлы (ЛП) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 69

Как она позволила собственному ребёнку такое?

Даррел хотел растерзать эту женщину, он бы показал её дочери, что происходит с теми, кто торгует собственным телом.

Он потянулся в карман и сжал в одной руке охотничий нож, а в другой кольт.

- Чем скорее они поймут... - бормотал он, следуя за ними.

- Малыш, может вернёмся в мотель, расслабимся, пыхнем по последней и выгребем обратно, а, как тебе?

- Круто, мне как раз надо взбодриться, чё-то хреново.

- Да, давай взбодримся, зайка. Сегодня в городе большой тусняк, клиентов на улицах будет пруд пруди, значит и бабла тоже немерено.

Даррел почувствовал, как к горлу подкатила тягучая желчь. Он изо всех сил держался, чтобы не наброситься на них прямо сейчас. Нужно дождаться, когда они останутся наедине. Он шёл за ними по темноте, след в след. Мать присела помочиться у тротуара и Даррел успел нырнуть в кусты неподалёку. Вонь мочи, струящейся по сточной канаве, резанула ему нос, внутри всё перевернулось. На этот раз его вырвало. По счастью, те двое уже оказались достаточно далеко и не увидели, как Даррел упал на колени и выблевал завтрак в ту же сточную канаву. Потом он поднялся и вновь пошёл за ними. Его трясло от ярости. Даррел думал о своей любимой дочери. Её истерзанный анус и вагину покрывали бесчисленные кровоподтёки, соски изорваны зубами, спину, ягодицы испещряли рубцы и порезы, горло посинело от удавок извращенцев.

Даррел не верил, что его дочь умерла сама.

Когда судмедэксперт сказал, что многие из синяков Линда получила уже давно и они постепенно заживали, Даррелу тоже стало плохо. Те синяки она заработала в разное время и от разных мужчин - подарки её профессии. И вот к чему шла та двенадцатилетняя девочка, к чему её вела мать. К жизни, в которой игла с героином или остановка сердца стали бы величайшей милостью свыше. Заскрежетав зубами, Даррел раскрыл охотничий нож. Девочка шла и всё время оглядывалась, впивалась глазами в темноту, будто бы чувствовала, что там скрывается он. Вероятно, она делала так всегда и особенно под кокаином.

Потом они свернули за угол и мать принялась искать в сумке ключи. Они подошли к двери одного из захудалых номеров. Даррел тоже приблизился. Пьяные, обкуренные мать и дочь ввалились в номер. Они, конечно, не увидели, как огромный незнакомый старик выпрыгнул из-за ближайшего автомобиля и бросился к ним. Даррел втолкнул их в комнату и захлопнул дверь.

Он связал обеих скотчем, но оставил свободными ноги матери, для неё он приготовил кое - что особенное. Рот ей затыкать тоже не стал, пусть дочь слышит её крики.

- Не трогай мою мать! - орала девочка.

Потёки туши у неё на лице, будто превратились в чёрные слёзы, размазанная помада в кровоточащие шрамы.

Даррел по локоть загнал руку в истасканную вагину её матери.

- Пожалуйста, не трогай маму!

Даррел кромсал её детородные органы и с каждым рывком внутри у неё что - то мокро отвратительно раздиралось. Даррел сунул ей в прямую кишку бутылку "Crown Royal", где она раскололась. Он врезался в эту падшую тварь до тех пор, пока обе её дырки не превратились в одну сплошную брешь, исторгающую кровавые потоки на пропитанный мочой ковролин номера. Женщина больше не кричала, только стонала, она впала в забытьё. Из распахнутых неподвижных глаз катились слёзы. Слёзы на её лице окрашивались в коричневый, смешиваясь с дерьмом Даррела. После всего, он испражнился прямо на неё.

- Ты этого хочешь? Хочешь кончить так же? Хочешь, как мама? - рычал он девочке.

Та визжала.

- Вернись в школу, берись за ум. А нет - устрою тебе ад пострашнее.

ЧМОК!

Из истерзанного нутра женщины Даррел вытянул руку. Всю в крови, дерьме, ошмётках плоти. Даррел скривился, поискал, где можно её вымыть и ушёл в ванную. На полу, залитом кровью, стенали мать и дочь. Из ванны Даррел вернулся с открытым ножом.

- Смотри, девочка, как поступают с блядями.

Даррел схватил женщину за волосы, перевернул на спину, сел сверху и принялся отрезать ей груди, та снова заорала. Даррел оттянул её грудь и вгрызся в тело ножом до самых рёбер. Он кромсал её и кромсал до тех пор, пока начисто не оторвал грудь. Он орудовал ножом около часа. Стены крошечного номера сотрясались от душераздирающих криков. Мать девочки извивалась и дёргалась. Даррел сделал круговой надрез у неё на лице и принялся сантиметр за сантиметром сдирать с неё кожу. Когда он наконец собрался уходить, то взял себе лицо, вагину и груди той, которая прежде считалась женщиной, а на полу в море крови остался корчиться и орать выпотрошенный, но ещё живой труп. Что касается девочки, до неё он даже не дотронулся. Не было никакой необходимости.

- Бросай улицу, возвращайся в школу, начни человеческую жизнь. Или я приду к тебе снова.

Она всё поняла.

Когда он вышел из мотеля, перевалило далеко за полночь. Улицы города кипели жизнью. Даррел предельно устал, его тошнило от людей. Единственное, чего он хотел - добраться до дома. День сегодня выдался более чем насыщенный и он наконец выдохся. Сколько детей надо ещё спасать, а он один! Его дом на краю города, до него идти и идти. Он быстро шагал, мечтая о том, как устроится под одеялом с хорошей книгой и чашкой чая. Он старался по возможности держаться в тени. Знал, копы будут искать его, а он не такой уж незаметный. Он и не взглянул на машину полную детей, которая тащилась рядом с ним. Не взглянул, пока дети не выскочили и не бросились на него.

- Да, это он! - хрипленько донеслось из окна.

То был маленький курильщик Джоуи. Парень постарше выпрыгнул из машины и врезал Даррелу битой по голове. Раздался громкий треск. Даррел растянулся на земле.

- Ты чуть не прикончил моего брата, ёбаный мудак!

Всё случилось так быстро, что Даррел не успел выхватить оружие. Дети прижали его к земле, обшарили карманы, отобрали нож, револьвер и принялись избивать. Ботинки, кроссовки, биты и что - то вроде железной трубы, всё обрушилось на него, всё дробило его лицо, рёбра, голову, руки, колени. Даррела забивали насмерть. В беспамятстве он почти не понял, что его всего облили чем - то вонючим, похожим на бензин, а потом он горел и сквозь собственные крики он слышал, как безудержно хохотали дети.

Они никогда не поймут.

Джоуи вместе со старшим братом Майком пробрались в дом через окно подвала и на цыпочках, чтобы не разбудить родителей, прокрались на второй этаж в свои спальни. От ребят до сих пор несло дымом и бензином. Оба юркнули в кровати и попытались выбросить из головы того старого бродягу, попытались забыть, как он кричал, объятый пламенем и дымом, как шипела, будто жир на сковородке, его кожа, сползая с черепа. Но только Джоуи решил, что справился, сумел наконец заглушить жуткие крики у себя в голове, скрипнула задвижка окна и та самая вонь палёной свинины, которая повисла в округе после учинённой ими кремации, ворвалась в комнату и ударила ему в нос.

Он открыл глаза.

К нему, заслоняя свет луны, приближался обугленный череп Даррела. Но старик же умер, умер к тому времени, как они бросили его догорать и разбежались. Джоуи вперился в старика: он действительно умер.

К мальчику приближался безглазый череп.

Сквозь его обгоревшую плоть на Джоуи сверкали зубы, он видел, что некоторые почерневшие ошмётки пристали к черепу, а другие рассыпались пеплом по полу.

К мальчику приближался мертвец.

Джоуи хотел заорать, но старик так сжал ему горло, что тот не выдавил ни звука. Обугленные пальцы Даррела щёлкнули зажигалкой. Пламя приблизилось к лицу мальчика.

- Джоуи, пойми, шутить с огнём нельзя.

Джоуи снова хотел заорать, сумасшедший мертвец направил пламя зажигалки ему в правую ноздрю. Ноздря задымилась, Джоуи корчился, извивался в кровати, но Даррел крепко держал его.

По крайней мере, мальчик усвоил хотя бы один урок.

Он понял, что в мире есть боль, он её испытал.