Последний Контракт Том 4 (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 14

— Вы можете пройти, — указала я рукой на кровать, чем вызвал у неё румянец на щеках.

Глубоко вздохнув и сжав кулачки, она будто бы собралась с мыслями и прошла до кровати, сразу же сев на неё.

— Я так понимаю, вы решили не откладывать разговор? — натянул я майку и прикрыл голый торс. Не хватало мне ещё смущать тут девиц всяких.

Только спустя несколько секунду копошения в вещмешке, не слыша ответа девушки, я осознал, что она говорить то не может. Поэтому, обернулся и увидел в её руке вытянутый листок со словами:

— Как ваше имя?

— Меня зовут Виктор, — ответил я, а уголки губ приподнялись. — Виктор Романов.

Кивнув, Верена развернула листок к себе и вскоре до моих ушей донёсся звук пишущего карандаша.

— Мы с вами нигде не встречались? — написала она и внимательно посмотрела на меня.

— Это... — вздохнул я. — Сложный вопрос.

— Я люблю сложности, — вновь начёркала она приятным глазу подчерком.

— Что ж... Хорошо, — кивнул я и достал из вещмешка термос с чаем, который таинственным образом ещё не остыл.

Налив две кружки, я протянул одну девушке и присел на скрипнувшую кровать рядом с ней. Подобное заставило её вновь покрыться румянцем, но она смерено подавила свои эмоции и просто сделала глоток душистого травяного чая.

— Мы никогда раньше с вами не встречались, — заговорил я. — Но, как бы это не звучало, я знаю вас... Точнее... Знал.

Недоуменно посмотрев на меня, она аккуратно поставила кружку между коленей и написала:

— Я не понимаю.

— И не нужно, — вновь вздохнул я и сделал глоток чая. Тёплый, приятный на вкус и отдающий лёгкой терпкостью. Именно его мне не хватало. — Могу я попросить вас об одолжении, хоть это и неприлично?

— О каком одолжении идёт речь? — написала она и мне даже почему-то показалось, будто в этих словах я услышал голос Валиры.

— Я хочу попросить вас простить меня, — опустились мои глаза на настил палатки, а руки сжали кружку. — Вы не поймете, за что именно, но это и не требуется. Я просто прошу вас, чтобы вы меня простили... Это важно, поверьте.

После моих слов девушка странным взглядом смотрела на меня не меньше десяти секунд, пока вновь не взялась за карандаш:

— Я могу лишь написать... А не ответить голосом, как вы, наверное, хотите...

— Мне хватит и этого, — криво улыбнулся я, видя листок перед собой, который она сразу же убрала.

— Я прощу вас, если вы скажете, кто она и кем являлась для вас, — вновь написала она и сунула его мне.

Стоило прочитать написанное, как в горле будто бы образовался не проглатываемый ком. Разум в одно мгновение опустел, а мысли ушли в воспоминания о моём самом тяжком задании и единственном предательстве.

— Её звали Валира, — сорвались хриплые слова с губ. — И она была моим другом. Настоящим.

Я видел, как после сказанного, пальцы девушки с силой сжали листок, а ногти продавили его.

— Она похожа на меня, да?

— Можно сказать и так, — горько ухмыльнулся я, ощущая, как сердце стучит всё медленнее.

Запах... Она даже пахла, как Валира. Смесь сирени, винограда и лаванды. Резкий и в то же время приятный запах, какой никогда не забудешь, учуяв его впервые.

— Какой бы поступок вы не совершили, — гласили слова на листке и я заметил, что они искажены, будто их писали дрожавшей рукой. — Я прощаю вас, Виктор.

Сердце совершило гулкий удар, грудь словно сдавили тиски, а кровь в висках запульсировала столь отчётливо, будто бой барабанов.

Как долго я ждал подобных слов и желал их? Сколько жизней сожалел о содеянном, зная, что мне никогда не обрести прощения? Десятки? Сотни? Каждый раз, убивая и проливая кровь невинных... Я вспоминал о Валире и о том, что совершил. И теперь, я получил то, что так ждал. Но почему тогда вместо облегчения, они терзают мою разорванную душу на части? Потому что эти слова произнесла не Валира, а лишь её копия в этом мире? Или я настолько привык к чувству скорби, что теперь не могу с ним расстаться?

Смерть, убийство, кровь, война, погибель, опустошение, вновь смерть и вновь кровь с убийствами. Круговорот смысла моего существования. Сама моя суть, которая обнажила зубы против местных аборигенов и просто стёрла их с лица этого мира.

Разве достоин такой, как я — прощения? После всего, что мне пришлось сделать... После всей той крови, множества боли и смертей?

«Вить, а Вить, вставай давай!» — вспомнил я слова Валиры, будившей меня по утрам. — «И не надо так кукситься! Всю жизнь проспишь и всё пропустишь!»...«А давай на охоту сходим?!»...«Слушай, Вить, а у тебя девушка есть? А если найду?»...«Да ладно, как это нет?!»

Целый поток образов и воспоминаний всплывал в голове, как быстро идущее кино. Каждый момент, что я прожил в её мире и всё, что успел запомнить. Каждый кусочек, который бережно хранил, проходя через очередную войну, утопая по колени в трупах и крови.

Я не заметил, как из глаз предательски пошли слёзы, из рук выпала кружка, развив чай, а кулаки сжались до белых костяшек. Ногти нещадно пробили плоть ладоней, от чего на настил упали густые капли крови, смешиваясь с чаем и слезами.

«З-за что?...» — вновь вспомнил я вопрос и боль в глазах Валиры. Вспомнил, как на лежала на окровавленной полу замка, прижимая руку к пробитому животу.

— Потому что такова моя цель... — хриплые слова сорвались с губ, которые я более не произносил с того самого момента.

Они эхом отдались в голове, будто приговор. Теперь я понимал... Я сам не хотел быть прощённым за то, что сделал. Так проще. Так лучше. И с чего в моём воспалённом разуме вообще появились мысли о том, что мне как-то удалось сохранить свою человечность? Я её утратил уже очень давно и более не могу зваться челов...

Не закончив мысль, продолжая пачкать пол кровью и слезами, я вдруг ощутил, как меня обняли тёплые и нежные руки. В этих объятиях чувствовалась неуверенность и скованность вкупе со нотками страха, но и покой с... желанием подарить добро.

— Я-я... — вдруг раздался слабый и хриплый голос рядом с ухом, на который я поднял голову и увидел зелёные добрые глаза. — П-прощаю... Т-тебя...

Она не обязана была произносить эти слова. Я ей никто и звать меня никак. Она же, не Валира, а дочь германского клана, которую я видел впервые. Так почему же мне стало так спокойно? Почему впервые за долгие жизни, моя душа не страдала от ярости, гнева и боли... А обрела умиротворение. Даже Жнец, который весь мой путь являл собой саму суть уничтожения, затих и будто бы обрёл то, что ранее было недоступно ему.

— Спасибо... — поднялись мои дрожавшие ладони и накрыли руки девушки. — Спасибо тебе, Верена...

Если бы только в тот момент, я знал, чего будут стоить произнесённые ею слова и какую цену ей придётся за них заплатить...

Спустя несколько дней...

Сидя в своей освещаемой ультрафиолетом палатке и смотря на карты, Леонид подпёр одной рукой голову, а другой держал кружку свежезаваренного кофе.

Его заместители и командиры отделений гвардии во всю обсуждали план по добыче полезных ископаемых и других ценностей Теневого Континента, распределяя своих людей и готовясь идти отдавать приказы.

Атсуши спокойно сидел в углу и начищал катану, попутно слушая разговоры и пребывая в своих мыслях.

Ну а новый член их застолья командиров, имя которому Ганс Шульц, ждал, пока ему отдадут приказ. Остатки людей клана Бергер вызвались помочь экспедиции Островского за шанс выбраться из этого гиблого места... Вот только...

— Что слышно от Веренцова? — сухо спросил Островский и посмотрел на капитана, отвечающего за связь.

— Они не нашли его, господин, — стушевался мужчина под взглядом главы рода, дав ответ.

— Дрянной пацан! — убрал Леонид руку из под головы и с силой ударил по столу.

Металл нещадно просел под мощью его кулака, образовав нехилую вмятину.

Виктор исчез. В один из дней он просто покинул лагерь, забрав свои вещи и никого не предупредив. Леонид не был дураком и понимал, что его самовольное оставление расположения было как-то связано с дочерью старого знакомого.