Шиза (СИ) - Алексич Егор - Страница 18

Помню, как учитель истории в детдоме рассказывал нам о том, какая Орматия всегда была великой, сколько войн она выиграла, сколько народов освободила от гнета чужой власти. А один ученик тогда спросил: разве всё решается только войной? Учитель рассердился, покраснел и выгнал его из класса. На вопрос он так и не ответил. Точнее ответил, но не на сам вопрос, а рассказал всем остальным, что величие нашей страны есть в её силе. Если нас бояться, значит уважают, а уважение — это самое главное. На другом уроке тот же учитель рассказал, что Орматия настолько сильна, что одна противостоит всем странам, окружающим нас. И кто-то спросил: значит нас не боятся, раз хотят напасть? Я запомнил этого учителя и ту историю с ним потому, что уяснил для себя одну вещь: взрослые не хотят объяснять те принципы, по которым они живут и учат жить других, а ждут молчаливого послушания.

Вот и сейчас я ощущал себя тем самым ребенком, который делает что-то, не понимая для чего. Только вот детская непосредственность позволяла спрашивать учителя о каком-то смысле, а суровая военная реальность, в которой мы с Лотом оказались, не допускает проявления слабости недопонимания.

Видимо в своих раздумьях я слишком долго оставался на одном месте. В сознании прозвучало:

— Чего замер?

— Думаю, с чего начать экскурсию. Видите ли, я первый раз на вражеской базе. — попытался съязвить я.

— Тогда слушай меня: ближе к центру базы должен быть штабной корпус. И рядом с ним всегда есть будка связистов и фельдъегерей. Будка, не будка, может быть палатка, может быть кунг на колесах. Основное отличие — большое количество антенн. Вот на них и ориентируйся. Связисты нам не нужны. Нам нужны фельдъегеря. Их форма и жетон — пропуск через все заставы, у них даже документы не имеют права проверять. Есть, правда, маленькая проблемка. — Лот сказал это таким тоном, что я понял: проблемка не маленькая. — Жетоны и форму они сдают в спецхранилище, пока находятся внутри части, а получают их только при выходе на маршрут.

Звучало вроде бы неплохо. Этакий курьер-недотрога, которого нельзя проверить или даже спросить о чем-то. Тут и документы отпадают, и язык может не понадобиться.

— А как на счет языка? — не упустил я возможности спросить.

— Тут всё проще. Многие азарийцы говорят на орматском, тут это нормальное явление, особенно на восточных территориях. Только обычно присутствует акцент и некоторые азарийские слова вставляются. Этакая смесь азарийского и орматского. Это в Орматии попробуй на азарийском заговорить, сразу проблем не оберешься. Сначала местные изобьют, а потом в тюрьме добавят.

— А почему ты говорил, что якобы другой язык?

— Я не так говорил. Я сказал, что говорят по другому. — не поддался мой внутренний голос. — В некоторых областях говорят исключительно на азарийском. Так что да, язык другой, но всё зависит от места или человека. Скоро сам всё услышишь. Давай с формой и жетоном разберемся сначала.

— Что ты подразумеваешь под словом разберемся?

— А то, что тебе придется снять форму и жетон с человека. И человек будет против. Для этого ищи их точку дислокации и наблюдай. Нужен удобный случай, надо выследить того, кто выходит на маршрут или возвращается с него. И, кстати, если владелец формы будет хоть немного на тебя похож, то это будет просто замечательно. Не знаю, насколько это возможно, потому что вообще не представляю, как ты выглядишь.

— Погоди, погоди… — я максимально сфокусировался на своем внутреннем мире, практически не замечая внешнего, так как меня обескуражило нелепое предложение Лота. — Ты хочешь, что бы я напал на вражеского солдата прямо внутри лагеря, когда вокруг кишмя кишит всех тех, кто при первой же возможности вышибет мне мозги? Да ты с ума сошел?

К моему удивлению, Лот как-то непринужденно хихикнул. И это разозлило меня еще больше.

— Чего смешного я сказал? — не унимался я, повышая свой голос внутри сознания.

Хорошо, что нас не слышат, можно и наорать. И тут я вспомнил, как совсем недавно хотел вывести Лота из себя. Пора было успокаиваться. И валить с вражеской базы.

Я развернулся на животе и сделал несколько движений ползком в сторону разреза в сетке забора.

— И что, от так вот сбежишь и не попробуешь? — с иронией в голосе отозвался Лот. — Смешно ты сказал про «сошел с ума». Тебе не кажется, что говорить с внутренним голосом не вполне нормально? Мне вот кажется. Но я списываю это обстоятельство на особенность твоей профессии, так как совсем не знаю переносчиков.

Я продолжал двигаться к точке выхода, хотя темп сбавил.

— Ну давай сбеги отсюда и дальше топай пешком еще полтысячи верст. Да у тебя шансов нет даже полпути пройти. Ты же никогда не бывал здесь, не знаешь ни местность, ни систему обороны, ни гражданских, ни-че-го. — последнее слово он произнес по слогам. — А я тебе предлагаю иммунитет от проверок. Только нужно схватить фельдъегеря и притвориться им. Дальше просто садишься в любую штабную машину и называешь населенный пункт. И всё. Местные солдаты до того боятся этих чернокительных, что никто даже вопроса не задаст.

— Да откуда ты знаешь? Почему ты так во всем этом уверен. Это я своей головой рискую. В физическом смысле слова. — возмутился я. Потом подумал и добавил: — Если меня убьют, то и тебя не станет. Зачем ты так упорно толкаешь нас на смерть?

Лот молчал. И я понимал, что он молчит не потому, что ему нечего сказать, а как раз наоборот, что сказать придется слишком много, что бы что-то объяснить.

— Давай договоримся, Эр. — всё же ответил он тихо. — Ты одеваешь форму и жетон, а я тебе рассказываю почему знаю столько всего.

Это меня конечно удивило до такой степени, что я лишь спустя пару минут понял, что застыл как вкопанный, так и не достигнув отверстия в сетке. То, что заиметь форму было бы неплохим подспорьем в нашей опасной миссии, я прекрасно понимал. И так же прекрасно понимал, что если её получить, то придется воспользоваться, а значит выйти открыто к противнику. И это уже не та работа, которой меня учили. Может быть этому учили Лота, поэтому он так уверен в единственном выборе дальнейшего пути. Меня пугал сам факт контакта с врагом вот так вот в лоб.

— Хорошо. — сдался я.

И сложил мудру Принтви. Я не часто ей пользовался, потому что для человека с диссоциативным расстройством идентичности связь с внутренним «я» дело обыденное, но легкий эффект прилива самоуверенности я всё же ощутил.

Снова развернувшись на животе я пополз вглубь вражеской базы. Воровать, так воровать.

7. Неожиданные встречи

Территория вражеского гарнизона оказалось небольшой. Стоило мне обогнуть ползком какой-то сарай недалеко от сетчатого ограждения, как я оказался на пригорке и увидел практически всю территорию базы, расположенную в низине. И снова желтоватое освещение мне помогло. Хорошо просматривалось центральное здание в форме идеального куба. Его размер, форма и местоположение однозначно говорили, что это штаб гарнизона. Пошарив глазами рядом с этим черным кубиком, я обнаружил такой же кубик поменьше и на колесах сплошь утыканный антенными разных форм и размеров. Всё как и говорил Лот.

Термоодеяло при передвижении ужасно шуршало. Поэтому, рассудив, что внутри базы никто тепловизоры применять не будет, я просто стянул его из под маскировочной сети и снова убрал в рюкзак. И сразу почувствовал прохладу ночи. Оказывается, я аж вспотел под этой маскировкой. Ползти сразу стало легче, не приходилось замедляться что бы снизить шум. И у меня достаточно быстро получилось пробраться поближе кунгу связистов. На склоне никаких строений не было, поэтому я просто скатился на животе по прямой, подтягивая себя руками, а иногда просто скользя по траве.

Ничего не происходило. Нет, конечно ходили патрули, лучи поворотных прожекторов сновали по территории, где-то работала техника. Но вот в кунге связистов не происходило ничего. Никто не выходил, никто не заходил.

— И что дальше? — спросил я Лота.