Рождество в Куинси (ЛП) - Перри Девни - Страница 20

Остин лежал под одеялом, одна сильная рука лежала у него за головой. Другая была открыта и ждала.

Я промолчала, скользнув под одеяло и свернувшись калачиком у него под боком.

Его свободная рука обхватила мои плечи и притянула меня ближе. Затем я закрыла глаза и позволила ритму его сердцебиения проникнуть в мою душу.

— Счастливого Рождества.

Он поцеловал мои волосы и крепче притянул меня в свои объятия.

— Счастливого Рождества.

9. Остин

— Куда ты идёшь?

Я крепче прижал Клео к себе, прежде чем она успела сбежать с кровати.

— Я не думала, что ты проснулся.

Мои глаза были закрыты, но я не спал уже несколько часов, наслаждаясь ощущением её объятий и лаской её волос, стелющихся по моей коже.

— Я не сплю.

— Засыпай, — её хихиканье щекотало мою грудь. — Я пойду найду нам что-нибудь на ланч.

— Не уходи, — я обхватил её обеими руками, прижимая к себе. — Ещё нет.

— Когда-нибудь нам придётся покинуть эту кровать.

Она была права. В конце концов, нам придётся столкнуться с реальностью. Но в данный момент мне было наплевать на всё, кроме её обнажённой груди, прижатой к моим рёбрам, и её ног, спутанных с моими.

— Давай просто закажем еду в номер. Через десять минут.

— Хорошо, — она кивнула и прижалась глубже.

Быть с Клео… не было слов, чтобы описать, насколько хорошо два человека могут подходить друг другу. Никогда в моей жизни не было такой женщины, как она, и никогда больше не будет. Она уничтожила меня. Она изменила ход моей жизни. Я не был уверен, что мы будем делать, но отказаться от неё было невозможно.

— Что мы будем делать? — спросила она, вырвав эту мысль из моей головы.

— Мы разберёмся. Просто знай. Теперь, когда ты у меня в руках, я тебя не отпущу.

Клео сдвинулась и приподнялась на локте.

— Остин, что здесь происходит?

Я поднял руку, чтобы убрать прядь её волос с глаз.

— Чёрт, ты прекрасна.

Её щеки раскраснелись, а глаза заблестели в свете, проникающем через окно. Её кожа была такой гладкой и кремовой. Я наклонился, чтобы поцеловать веснушку на её ключице.

Она хлопнула меня по плечу.

— Ты собираешься отвечать на мой вопрос?

Я усмехнулся, откинувшись назад. Между её бровями пролегала складка, на лице проступило беспокойство.

— Как ты думаешь, на кухне есть вчерашние маффины? Я бы убил за один прямо сейчас. Или булочку. Или что-нибудь из того, что ты вчера приготовила.

Она моргнула, беспокойство переросло в замешательство.

— Но ты ненавидишь мою еду.

— Я обожаю твою еду.

— Нет, не обожаешь, — она нахмурилась. — Не притворяйся, что она тебе нравится только потому, что ты увидел меня голой.

Я снова рассмеялся, вспоминая все те случаи, когда я проглатывал смешок, когда она была рядом. Клео была одной из самых весёлых и остроумных людей в мире, но, как и её едой, я не позволял себе наслаждаться её юмором.

Сместившись, я сел и прислонился к изголовью кровати, мои ноги вытянулись по всей длине кровати, когда она села, чтобы посмотреть на меня, прихватив с собой простыню.

— Я больше всего люблю твои шоколадные кексы, — сказал я. — Обычные, не те, что с начинкой из арахисового масла. Хотя они тоже потрясающие, но простые шоколадные — мои любимые. Ты подарила Блейку коробку на день рождения, и я никогда ещё так не завидовал.

— Это шутка?

— Нет. Я хочу их на свой день рождения в этом году.

— Правда?

— Правда, — кивнул я. — Это лучшее, что было в моём рту. Кроме тебя, детка.

Улыбка натянула уголок её рта.

— Хорошо.

— Мой следующий фаворит — твои маффины. Любые. Хотя утренний маффин с морковью и изюмом может поспорить за первое место с черничным.

Её глаза смягчились.

— Я никогда не видела, чтобы ты ел утренний маффин.

— Я ел.

— Когда?

Я пожал плечами.

— Всякий раз, когда ты отправляла выпечку с дежурными парнями. Но я не позволял себе есть много из того, что ты печёшь.

— Почему?

— Потому что это слишком многое выдаст. Я беспокоюсь, что, если я покажу, как мне нравится твоя еда, все увидят.

— Что увидят?

— Что я влюблён в тебя.

У неё перехватило дыхание.

— Остин.

— Я люблю тебя, Клео, — от этих слов в моей груди что-то расслабилось. Что-то, что я сдерживал слишком долго. — Я люблю тебя с того дня, когда зашёл в пекарню и увидел тебя, всю в муке и с черничными пальцами.

— Но это было… — она нахмурила лоб. Начало. Я был влюблён в неё с самого начала. — Всё это время?

Я кивнул, поднося руку к её щеке. Притворяться было бесполезно. Теперь мы были вместе, уязвимые и всё такое.

— Мне нужна эта работа с твоим отцом. Моя команда, моя семья, они зависят от меня. Во многих отношениях было проще просто держаться от тебя подальше. Притворяться, что это пройдёт. Но это никогда не проходило. И теперь не нужно притворяться. Я не откажусь от тебя.

— Я тоже от тебя не откажусь.

Клео провела пальцами по моим волосам, опустила их вниз и провела ими по раковине моего уха.

Её прикосновение было электрическим. Мой член зашевелился под простыней, и я потянулся к ней, но она соскочила с кровати прежде, чем я успел прижать её к матрасу, забрав простыню и оставив меня совершенно голым. Одеяло было где-то на полу.

Она взяла с тумбочки свой телефон и начала стучать по экрану. Затем поднесла телефон к уху, повернулась и поняла, что я голый.

Тренировки были регулярной частью моей жизни, и я упорно старался поддерживать своё тело в форме, в основном для работы, но также и потому, что упражнения помогали мне разобраться с дерьмом в голове. То, что Клео это оценила — было приятным бонусом.

Её глаза расширились, когда они скользнули вниз по моему плоскому животу к моему растущему возбуждению.

Я ухмыльнулся.

— Привет, папа.

Моя ухмылка исчезла, и я спрыгнул с кровати, обогнул край и схватил её полотенце с того места, где мы бросили его раньше. Затем я обернул его вокруг своей талии, потому что я никак не мог быть голым в одном номере с Клео, пока она разговаривала с Рэем.

Он сказал что-то на другом конце линии, от чего она закатила глаза.

— Я понимаю, что ты расстроен. Смирись с этим.

Я моргнул, удивлённый резкостью её тона. Я никогда не слышал, чтобы Клео разговаривала с Рэем с таким вызовом.

Рад за неё.

— Я вернусь завтра. Но есть кое-что важное, о чём мне нужно с тобой поговорить, и это не может ждать.

— Клео… — начал я, но она бросила на меня взгляд и подняла палец, так что я замолчал.

Рэй читал лекцию на другом конце линии. Что бы он ни говорил, Клео не слушала.

— Папа, — рявкнула она. — Тише.

Голос Рэя стал громче, его разочарование звучало громко и отчётливо.

Клео оторвала телефон от уха и завершила разговор.

— Гррр. Я просто хотела…

Телефон зазвонил в её руке, и она тут же ответила. Без сомнения, это был Рэй.

— Я снова брошу трубку, если ты не пообещаешь молчать и слушать меня, пока я не закончу.

Наступила долгая пауза, затем плечи Клео расслабились.

— Спасибо. Как я уже говорила, мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Мой желудок сжался.

Меня уволят.

Неважно, что Клео скажет Рэю, это было неизбежно. Я потеряю работу, и мы будем потрясены в «Garrison». Я урежу свою зарплату и возьмусь за любое дело, чтобы у ребят была работа, даже если это будет означать пополнение списка моих клиентов знаменитостями. Я ненавижу их драму и проклятых папарацци, но я не собираюсь топить свою компанию. Возможно, Ченнингу придётся взять несколько кредитов на обучение, но это не конец света.

Я затаил дыхание, ожидая.

Клео повернулась ко мне, прижав телефон к уху, и улыбнулась.

— Я влюблена в Остина.

Её слова поразили меня в самое сердце. Что бы ни случилось, услышать эти слова стоило того. К чёрту работу. Она была всем, что мне действительно было нужно. Я протянул руку и взял её.