Черничная ведьма, или Все о десертах и любви (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 36

Я села на кровать, вздохнула, провела ладонями по лицу и чуть не расплакалась. Мне хотелось вернуться в «Белую цаплю» — принять фрукты, которые привез Марун, придумать очередной десерт, за которым выстроятся очереди барышень и дам, слушать морские рассказы и побасенки Сандро. Как-то там Гвидо со всем справляется?

И где Энцо? Увидеть бы его сейчас — мне сразу бы стало легче. Я избавилась бы от тоски и поверила: я не пациентка здесь, я не одна.

Да все ли с ним в порядке? Или пока доктор Гварнери рассматривала мой мозг, а потом болтала за приготовлением кексов, его тащили в операционную?

Стоило подумать об Энцо, как в дверь негромко постучали. Я бросилась открывать — Энцо скользнул в комнату, обнял меня, и какое-то время мы стояли молча, потерянные и найденные, и я подумала, что могла бы так стоять вечно: просто обняв его, уткнувшись лицом в мягкую ткань пиджака, ловя биение сердца…

— Как ты? — негромко спросил Энцо, и я ощутила мимолетное прикосновение магии к волосам: он изучил комнату и не нашел в ней ничего подозрительного.

— Теперь намного лучше, — ответила я. Он мягко отстранил меня и улыбнулся.

— Твои кексы пахнут на всю клинику. Я в какой-то момент даже подумал, что это исцелит больных.

— Доктор Гварнери пыталась войти ко мне в доверие, — усмехнулась я. — Предложила заняться тем, что меня расслабит и успокоит.

— А ты? Что-то я не вижу, чтобы ты расслабилась и успокоилась.

— Вся проблема в опухоли гипофиза. Если ее устранить, то ведьма станет обычным человеком, и меня пригласили принять участие в этом мероприятии, — ответила я, снова чувствуя, как во мне начинают закипать страх и злость. — Я сказала, что должна подумать. Что мне нужно с тобой поговорить.

Энцо понимающе кивнул. Я чувствовала, что время, которое мы провели порознь, тяжело ему далось. Он прикоснулся к тому, чем занимался его отец, и увидел свое возможное будущее — то, которое случилось бы, если бы Энрике Леонардо Саброра все-таки довел бы дело до операции.

— Все правильно. Надо потянуть время. Когда доктор Гварнери снова с тобой заговорит на эту тему, постарайся казаться неуверенной. «Я не знаю», «мне надо подумать». Дело в том, что я кое-что нащупал… и это кое-что поможет нам победить малой кровью.

— Итан Хатчиссон? — предположила я. Лицо Энцо дрогнуло, и мне сразу же стало ясно: его бывший коллега действительно мертв — и это можно доказать.

— Пойдем прогуляемся? — предложил он. — Покажу тебе кое-что. Заметил это, когда поднимался по лестнице. А если я как-то смогу раздобыть металлическую рамку, то и тело найду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Выйдя в коридор, мы пошли к лестнице — Энцо вел ладонью по перилам, и я не сводила с нее глаз. В какой-то момент он едва заметно прихлопнул по светлому дереву: всмотревшись, я увидела на самом краю выцарапанное нечто, похожее на листок. Мы спустились в сад — сейчас, когда начался тихий час, здесь никого не было, но я все равно не могла избавиться от ощущения, что на нас смотрят. Мы прошли среди деревьев, сели на скамью, и я сказала:

— За нами наблюдают?

— Обязательно, — улыбнулся Энцо, и тут меня обожгло пониманием:

— А если что-то прочитают по губам?!

Энцо одобрительно посмотрел на меня.

— Для этого я окружил нас с тобой заклинанием, которое размажет им картинку.

Я вздохнула с облегчением.

— Так вот, вся наша беда в том, что в чем-то обвинить «Убежище» не получится, — произнес Энцо, и я сникла. — У них есть все лицензии, все разрешения на опыты. Потом, ты и сама понимаешь: таких, как ты, люди с удовольствием отправят под нож. Пытаются избавить ведьм от ведьмовства — вот и хорошо. А вот труп Итана Хатчиссона — это уже то, за что мы можем зацепиться.

Я понимающе кивнула. В ветвях весело цвиркала птичка, день выдался по-южному жарким, но по моей спине то и дело прокатывало дуновение прохладного ветерка. За нами наблюдали.

— Там, на перилах, что-то выцарапано, — негромко сказала я. — Похоже на листок.

Энцо устало кивнул. Его лицо снова сделалось осунувшимся и тоскливым.

— Это его знак. Если кончик листка направлен вниз, то это означает, что дело плохо. Скорее всего, Итан понял, что не выйдет отсюда живым, и оставил метку. Если мы найдем его труп, то начнется более глубокое расследование, а так… Да, я занял место в управляющем совете, но мне все равно покажут только то, что захотят показать.

— Я все равно ничего не понимаю, — призналась я. — Да, он умер. Почему бы не написать, что он умер от естественных причин? Подделать документы? Ты сам говоришь: никто не стал бы докапываться.

Энцо пожал плечами. Я вдруг почувствовала, что все это время он пребывал в растерянности. Он привык охотиться на ведьм: видеть добычу и гнаться за ней, настигать, вонзать зубы в шею… Но теперь мы с ним сами стали добычей, и он не знал, что с этим делать.

— Ты говоришь, тебе нужна рамка? — спросила я. — Как она выглядит?

— Обычная металлическая рамка из прутьев, — Энцо раздвинул пальцы, приказывая примерный размер. — Такими рамками ищут воду на юге: идешь с ней, внимательно смотришь под ноги, и рамка начинает крутиться, если вода внизу. Никакой магии, просто магнитные и энергетические поля.

— Ее можно сделать из венчика? — предположила я и уточнила: — Такая вещь для взбивания.

— Я знаю, что такое венчик, — улыбнулся Энцо, и усталое, какое-то закаменевшее выражение его лица изменилось: он сделался мягче, спокойнее. — Да, пожалуй, это нам пригодится. Другой вопрос, как я буду ходить по их территории с рамкой… это все закончится, даже не начавшись.

Несколько минут мы сидели молча. Отсюда было видно ворота — открытые, убегай не хочу. Рядом с воротами была сине-голубая будочка охраны: сейчас рядом сидел мужчина в темно-синей форме и читал газету. Я понимала, что сейчас предложу Энцо просто немыслимую вещь, однако это, кажется, было единственным, что могло бы нам помочь.

— Ты знаешь про Зайкин след? — поинтересовалась я, стараясь говорить небрежным тоном исследователя, который изучает колдовство, но сам даже не собирается колдовать.

Энцо вопросительно поднял бровь.

— Ты имеешь в виду тот Зайкин след, который детское заклинание? — уточнил он. Я кивнула.

— Именно. Тот, что помогает найти спрятанное. Я могла бы его запустить, — сказала я, понимая, что сейчас Энцо может среагировать намного жестче, чем я ожидаю. Я все-таки была ведьмой, а он инквизитором.

— Отлично, — едва слышно произнес он. — Если сможешь запустить его прямо сейчас, то запускай.

Я одарила его заговорщицким взглядом и посоветовала:

— Запомни этот момент, Энцо Саброра. Ты инквизитор, который разрешил ведьме колдовать.

Энцо выразительно завел глаза к небу.

— Запускай. Я буду думать об Итане и направлять.

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Некстати вспомнилось, как я стояла на улочке Ханибрука, а на меня наваливался парус с красной каймой понизу. В руках шевельнулось тепло, поплыло под кожей — робко, медленно, словно не веря, что ему и правда разрешают вырваться. Я перевела взгляд на свои пальцы и увидела, как от ногтей срываются едва различимые призрачные отпечатки заячьих лапок — слетают в траву, убегают среди деревьев, спускаются по холму к воротам.

Мы с Энцо рванули за ними — я запоздало подумала, что те, кто наблюдает за нами, сейчас все это увидят и обязательно кинутся нас останавливать. Но послеобеденный зной был по-прежнему наполнен солнечным звоном в ушах и тишиной: никто не побежал за нами, никто не вышел в сад, и мы с Энцо быстрым шагом спустились с холма к воротам.

Отпечатки заячьих лапок обежали будку охранника и растаяли. Я испуганно подумала: «Неужели несчастного Итана Хатчиссона закопали прямо под ней?» — и тут охранник сложил свою газету и медленно поднялся.

Это был немолодой мужчина — грузный, с угрюмым выражением тяжелого лица. Темно-карие глаза пристально смотрели на нас, голову покрывал короткий ежик седых волос, и в самой глубине взгляда была такая жуткая тоска, что мне захотелось замереть и зажать рот ладонью, удерживая крик. Энцо едва не споткнулся — нервно дернул рукой, и сквозь лицо охранника проступили другие черты. Теперь на нас смотрел тот самый человек, которого я видела на фотографии в кабинете доктора Саброры.