Рожденные в пламени (ЛП) - Кайм Ник - Страница 30

– Десантный корабль примарха. И это точно.

Я улыбнулся, когда он посмотрел на меня. Даже через шлем глаза сияли как маяки.

– Вулкан жив? – произнёс, сначала с сомнением, потом с большей уверенностью. – Вулкан жив!

Схватил меня за плечи, голос дрожал от нахлынувших чувств.

Я посоветовал не слишком обнадёживаться, хотя даже мои мучительные ожидания стали уходить: «Это всего лишь «Грозовая птица», брат».

– Насколько близко к врагу?

– Слишком близко, но, возможно, достаточно далеко, чтобы остаться незамеченной.

– Это знак, брат. Я это чувствую, – Усабий сжал кулак, а в угольках глаз мелькнула лазурь. – Нужно отправляться немедленно.

Я взял его за руку. Крепко.

– Нет. Ургалльская впадина сейчас кишит предателями. Шансы будут гораздо выше, если вновь дождаться сумерек.

Но тот был непреклонен: «Уже может быть слишком поздно!»

Я сжал руку сильнее: «Вулкан дожил до этого момента. Если сейчас потерпим неудачу, другого шанса не выдастся. Если нас или примарха обнаружат потому, что мы поспешили или недостаточно подготовились, умрём все».

Усабий расслабился, и я его отпустил.

– Как же тогда поступим?

– Салнар хочет обсудить это в стратегиуме.

– Калека спятил, Ра'стан. Он всё ещё думает, что Феррус Манус жив, а не уби... – Усабий осёкся, вспомнив о Таркане. Понизил голос. – Разве решает он?

– Он старший по званию.

– А с каких пор пол-лейтенанта равны боеспособному капитану?

– Успокойся. Не позволяй эмоциям тебя захлестнуть.

Оставив меня, он отвернулся.

И ровным голосом сказал: «Я туда не пойду. Буду ждать возле грузовой аппарели, готовый отправляться».

Я склонил голову: «Если так хочешь».

– Хочу.

Не стал нарушать возникшую паузу, чтобы лучше осознать масштаб нашего открытия.

Примарх.

Вулкан.

И признался: «Я уже было отчаялся».

– Как и я, – ответил брат, голос едва громче шёпота. – Если бы я только мог воспользоваться своим даром...

Из-за Никейского эдикта Усабий стал всего лишь рядовым, моим подчинённым – а ведь был равен мне. Бремя это он нёс с достоинством, без малейших нареканий. Но не строгое соблюдение устаревшего обета сдерживало его способности – со времён предательства многие бывшие библиарии были готовы вновь использовать их – а страх.

Не эмоциональный страх, не страх наказания – скорее нежелание открыться неисчислимым мукам и отчаянию. Вся боль, все смерти, собранные в единый ментальный удар. Любая попытка найти отца скорее всего убила бы психической отдачей его и всех, кто рядом.

По меньшей мере, свела бы Усабия с ума. Я удивлён, что он ещё не сломался.

– Мы найдём Вулкана, брат, – мягко сказал я.

– Возле грузовой аппарели, – ответил тот. – Буду ждать там.

Я кивнул, оставив Усабия наедине с его мыслями.

Таркан остановил меня, когда я проходил мимо, по центральному коридору вниз. Положил руку на плечо, но в глаза не взглянул.

Спросил низким и скрипучим голосом: «Нашёл, что искал?»

Я в недоумении посмотрел на него.

Ответил: «Мой брат присоединится ко мне позже».

Казалось, что Таркан хочет что-то добавить, но просто хлопнул по наплечнику и уступил дорогу.

Я посмотрел вниз, где он что-то царапал на стене.

– Что это? – спросил, глядя на буквы, вырезанные на металле. Прочёл некоторые: Десаан, Ватлич, Конн'адор, Тарса, Игатарон, Менденах. Множество имён, но не по легионам или ротам – скорее по памяти. И понял, что это ответ на вопрос – памятник.

– Воздух здесь суров, – объяснил Таркан. – Стирает отметки. Пепел скрывает их. Я делаю так, чтоб не забыли.

– Я знал, что в «Чистилище» есть обитель мёртвых. Но не знал, что здесь, и не знал, что ты её хранитель, – сказал я.

– Не все из них мертвы, – ответил он. – Некоторые просто пропали.

Провёл рукой, стирая пепел и открывая два до боли знакомых имени.

Коракс.

Вулкан.

Оба пропали, живые или мёртвые – зависит от того, с кем говорить.

– Думаю, что всем нам нужно примириться с собой перед последней битвой. Надеюсь, тебе это удалось. Надеюсь, это излечит тебя, брат, – сказал Таркан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не вполне понимая, о чём он, поблагодарил и пошёл прочь.

– И пусть Император будет с тобой, – услышал, выходя из «гнезда».

– И с тобой, Таркан.

Усабий был верен своему слову.

После нашего разговора я не видел его остаток ночи и весь следующий день – до нынешнего момента. Брат ждал в грузовом отсеке – с плеча свисает болтер, на правой руке силовой кулак. Где-то раздобыл несколько гранат, уютно устроившихся на перевязи. Болт-пистолет в кобуре на правом бедре, несколько запасных обойм на поясе. Потрёпанный, обожжённый шлем с треснувшими линзами закрывает лицо.

Увидел меня и кивнул.

Когда я кивнул в ответ, Вогарр и Э'неш тоже приветствовали меня.

Караульные не покинули пост. Только смерть могла заставить их сделать это. Как и Салнар, легионеры приняли судьбу и будут здесь до самого конца.

Я хотел заговорить, когда Усабий склонил голову, и я заметил, что к нашему отряду присоединился третий.

И спросил: «Что ты здесь делаешь, апотекарий?»

Хаукспир возник из тени, готовый к бою, вооружённый и облачённый в броню. Редуктор сменил на молниевые когти и надел клювастый шлем, чёрный как уголь.

– Разве это не очевидно? – ответил тот через вокс-решётку своего птичьего шлема.

– Я вижу легионера, отбросившего обет лечить и ставшего воином.

– Всё не так поэтично, Ра'стан, – ответил Морвакс, по-видимому, не задетый моей нечаянной колкостью. Взмахнул рукой, охватив весь трюм. – Я хочу умереть с широко расправленными крыльями и боевым клёкотом на губах, а не запертым здесь с раненными и мёртвыми. Как целитель я сделал всё, что мог. Если то, что ты говоришь о приближающемся враге – правда, то этим легионерам я помочь уже ничем не смогу. Сохранять им жизнь для того, чтобы их вырезали позднее – нет, не для того я стал апотекарием. Так что если я не могу исцелять, то позволь мне убивать. Я воздам врагам Императора и моего легиона ещё один последний раз до того, как сдамся долгой тьме – и больше не взлечу.

Сжал кулак, и разряды пробежали по когтям: «Пусть даже эти враги – недавние собратья».

Я покосился на Усабия, который слегка склонил голову. Остался доволен, потому что тоже хотел, чтобы Гвардеец Ворона отправился с нами.

– Кроме того, – добавил Хаукспир, – в одиночку получится только сдохнуть.

Звук приближающегося кресла-каталки Салнара не дал мне ответить, и я повернулся к нашему искалеченному командиру.

– Значит, всё решено, – сказал он. – Я пришёл пожелать доброй охоты.

Я поклонился Железнорукому, который ответил безрадостной полуулыбкой.

Добавил: «Мы отвлечём и задержим предателей. Но наша жертва не должна пропасть даром».

– Если Вулкан жив, то мы найдём его, – ответил я. Мгновение смотрел на Измала: упорное нежелание сдаваться, благородная, несмотря на раны, осанка – и неуместная гордость.

– Уверен, что не пойдёте с нами? Покиньте это место и найдите другое убежище. Продолжайте двигаться и жить, Салнар.

– Так же как ты должен идти, Ра'стан, некоторые должны остаться позади. Если предатели соберутся здесь, то путь будет менее опасен. Дай мне помочь хотя бы так. Дай нам помочь хотя бы так.

Я сжал его предплечье в воинском прощании и кивнул Рууману, стоящему позади.

– Пусть подонки за горами дорого заплатят за каждую каплю вашей крови.

– Клянусь в этом жизнью Ферруса Мануса.

К сожалению, клятва Салнара была не слишком обнадёживающая.

А потом врата «Чистилища» открылись, выпуская нас обратно в ад.

Я вспомнил инструктаж перед заданием. Салнар долго и внимательно рассматривал голографическую проекцию места высадки. По сравнению с количеством приземлившихся сил и расстоянием до гор, где было наше логово, Ургалльская впадина была лишь маленьким местом километров двадцать в ширину.