Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV (СИ) - "Weirdlock" - Страница 34

Убив царя и открыв мне ворота, они позволили мне войти в город, после чего я, разумеется, с радостью помог им расправиться с их политическими врагами.

К счастью, то же самое приключилось и с Сузами, в которых уже оппозиционная аристократическая партия устроила, по примеру своих счастливых коллег, заговор против очередного неудавшегося царька. Получив вход в город, я и здесь расправился с врагами моих союзников.

Таким образом, в моих руках теперь были Вавилон и Сузы, благодаря чему захват Вавилонии и Сузианы теперь стали делом неизбежным и очень скорым.

Остановившись здесь на месяц для пополнения припасов, набора войск и реорганизации провинций, я, конечно же, провёл очередную коронацию — на этот раз меня провозгласили царём всей Азии. Да, прямо как и Александра Македонского.

Теперь я был буквально увешан различными титулами, что, впрочем, не помешало мне следом отправиться уже в Персиду, где точно также расправился с местными царьками, после чего присоединил Персиду к своим владениям. Точно так же, как ранее Софену, Коммагену, Месопотамию, Вавилонию и Сузиану.

Впрочем, не успев даже насладиться пребыванием в Персиде, я тут же направился покорять Мидию. Разбив и там немногочисленные контингенты местных царьков, я осадил, взял и разграбил уже Экбатаны, а затем и город Европ.

После чего, разумеется, снова расколол местную знать и с «согласия» своих сторонников присоединил Мидию к своей империи. Впрочем, теперь предстоял сложнейший переход по Большой Соляной Пустыне.

Разумеется, парфянский царь Тиридат, он же Аршак II, попытался воспрепятствовать моему переходу через пустыню посредством уничтожения источников питьевой воды.

Впрочем, я сыграл на опережение и отправил свою конницу даже раньше, чем это сделал он, благодаря чему мне удалось успешно застать врага врасплох и полностью разгромить его.

Получив ещё и проводников по пустыне из числа опытных караванщиков, я сумел, хоть и не без труда, преодолеть Большую Соляную Пустыню, а затем и захватить с ходу Гекатомпил, отданный мне врагом без сражения.

Дав неделю передышки своей армии, я затем снова стал наступать — на этот раз уже в Гирканию. Разбив врага в ожесточённом сражении за горные перевалы, я сумел преодолеть последние и попасть, таким образом, в Гирканию.

Вступив со своей армией в Тамбраку, я расположился здесь со своей армией, в то время как Тиридат и остальные парфяне укрылись в Сиринксе, надеясь на его укреплённое местоположение.

Надеялись они зря, потому что я осадил и через уже неделю взял Сиринкс приступом, после чего устроил в городе страшную резню, уничтожив всех попавшихся мне под руку парфян за то, что ранее они учинили столь же безжалостную резню греческого населения города.

Потерпев страшное поражение, Тиридат попытался отступить ещё далее на восток, однако я настиг его возле безымянной деревушки, где разгромил остатки парфян и лично прикончил Тиридата.

Таким образом, я на некоторое время ликвидировал угрозу со стороны кочевников, а также завоевал Парфию, которая теперь также была присоединена к моим владениям…

Глава 25. Истинный наследник Александра

… Воины-победители сначала побеждают и только затем вступают в бой, те же, кто терпят поражение, сначала вступают в битву, и только затем пытаются победить …

— Наконец, оставался последний рывок, — здравствуйте, дорогие потомки. И да, мы продолжаем великий восточный поход, ставящий своей целью восстановление и расширение моей власти, как нового царя Сирии. В любом случае, осталось победить лишь царство Евтидема в Согдиане и Бактрии.

Собственно, именно этим я и занялся. И да, я бы хотел рассказать что-то интересное про захват Бактрии, но, увы, рассказывать особенно то и нечего — Евтидем выступил против меня с десятью тысячами конницы, однако я сумел при помощи хитрости переправить большую часть своего войска через реку, которую занял Евтидем.

Большая часть войска величиною в семьдесят тысяч человек, как вы понимаете, число, многократно большее, чем десять тысяч всадников, а потому не удивляйтесь, что я, переправив первым делом всю свою кавалерию, тоже величиной в десять тысяч всадников, атаковал ночью бактрийцев, расположившихся на ночлег в поселении, что в четырёх километрах от реки.

Как ни странно, мне удалось застать врасплох бактрийского царя и его войско, благодаря чему мне удалось перебить большую часть его армии, включая и самого Евтидема.

Разумеется, после этого мне снова пришлось поиграть с местной аристократией, чтобы привлечь некоторую её часть на свою сторону. Собственно, только благодаря этому я и сумел всего за полгода покорить Бактрию и Согдиану, непокорные дальние провинции. Наконец, великий восточный поход был окончен в 219 году до нашей эры.

Ну и, разумеется, далее я возвратился со своим войском обратно в Сирию, в Птолемаиду, в которой отдохнул и, собравшись со свежими силами, отправился на помощь своему македонскому наместнику к самому Пергаму, чтобы вместе с ним завершить столь длительную осаду Пергама.

Впрочем — осаждать мне её не пришлось. Мой наместник, ответственный за направление Пергама, успешно закончил войну, хитростью взяв истощённый войной город.

Разумеется, царь Пергама после этого на какие-либо дальнейшие свои перспективы рассчитывать не мог — да и не рассчитывал. Находясь в плену, он самоустранился из жизни, после чего я умертвил всю его семью в отместку за то, что оный лишил меня удовольствия лично придушить его. Хотя, не то чтобы я собирался оставлять их в живых.

Ну и, конечно же, и эти территории были включены в состав моей империи, теперь простиравшейся от Македонии на западе до Бактрии и Согдианы на Востоке, от Софены на севере и до Верхнего Египта на юге. По сути, копия империи Александра Македонского в миниатюре.

Впрочем, я всё же надеялся, что она хотя бы избежит той участи, которая была уготована наследию великого царя. Ну и, разумеется, я не стоял столбом без дела.

Первым же делом я дипломатическими мерами принудил всех остальных царей Азии к формальному подчинению и союзу. В то же самое время, я активно развивал торговлю.

Во-первых, я принял активнейшее участие в создании Великого Шёлкового пути по маршруту через Бактрию.

Во-вторых, я, конечно же, принялся активно налаживать сношения, в первую очередь торговые, с империей Маурьев, приближавшейся к закату своей славы, но всё ещё бывшей выгодным торговым партнёром. Был создан как сухопутный путь через всё ту же Бактрию, так и морской путь — из Инда в Египет при помощи муссонов и из Инда в Месопотамию каботажем.

В-третьих, активизировалась торговля с арабами — сухопутная, через Набатею (вдоль западного побережья Аравии в направлении Александрии Египетской и Финикии) и Герру (вдоль восточного побережья Аравии в направлении Антиохии в Сузиане, теперь уже Птолемаиды в Сузиане, откуда по реке уже в Птолемаиду-на-Оронте). Ну, не считая каботажных маршрутов из устья Инда во всё ту же Птолемаиду в Сузиане.

Ну и, в-четвёртых, активизировалась морская торговля с Африкой. Правда, здесь имеется в виду не та Африка, которая Карфаген, а Восточная Африка. Если быть точнее, то морской каботажный путь вдоль западного побережья Красного моря вплоть до самого Пунта.

Тем более, что путь был полностью морским — порт Арсинои пользовался великой благодатью в лице восстановленного ещё моим дедом, Птолемеем II Филадельфом, Канала Фараонов.

Таким образом, теперь, когда на всём протяжении сухопутного пути и большей части морского пути были мои земли, а я прикладывал значительные усилия по борьбе с пиратством и дальнейшему развитию стабильных и регулярных торговых сношений с Индией, Аравией и Пунтом, торговый оборот рос не по дням, а по часам.

Фигурально, разумеется — всё это заняло очень много времени, особенно — борьба с пиратами, бандитами и прочим. Тем не менее, эффект сказался уже очень скоро — торговля оживилась и стала вскоре крепнуть, что, разумеется, положительно сказалось на моём политическом могуществе.