Звезда заводской многотиражки 3 (СИ) - Фишер Саша - Страница 32

Да, точно. Я еще успел перед сном подумать разочарованно, что оказывается это не какая-то новая книжка про Шерлока Холмса, которая раньше мне не попадалась, а вовсе даже «Этюд в багровых тонах». Который я, разумеется, раньше уже читал.

«Видел один советский пригородный санаторий — видел их все», — подумал я, выбираясь из автобуса перед металлическими решетчатыми воротами, над аркой которых толстенькими зелеными буквами было написано «Киневские плесы». Вообще-то мне случалось уже здесь бывать. Дважды. Один раз в двухтысячном, когда все эти кирпичные корпуса стояли заброшенными, с выбитыми стеклами. И вместо монументальной статуи девушки перед самыми воротами возвышалось уродливое непонятно что из щербатого бетона с торчащими из неожиданных мест ржавыми арматуринами.

А второй раз это было уже где-то в пятнадцатом. Когда разруху ликвидировали, дом отдыха отремонтировали и даже постарались ему придать какой-никакой европейский шик. На крышах зазеленилась современная гибкая черепица, а территорию украсили замысловатые беседки для гриля, фигуры русалок, рыб и почему-то садовых гномов. Но изжить полностью советское наследие все равно не удалось — мрачноватые утилитарные корпуса, как их ни маскируй, все равно выглядели как нечто среднее между школой, загородным НИИ и бараком для рабочих, которые плохо себя вели.

Вроде бы, где-то на черноморском побережье были прекрасные и удивительные дворцы-здравницы, вот только попасть в них простым смертным было не так-то просто. Так что приходилось довольствоваться тем, что есть.

Впрочем, общая унылость загородной архитектуры с лихвой искупалась по-настоящему чистым воздухом, высоченными мачтовыми соснами и роскошным пейзажем, открывающимся с высокого берега Киневы. Летом здесь гораздо красивее, конечно, но и сейчас было тоже ничего.

Особенно воздух порадовал. И на самом шинном заводе, и в прилегающих районах такая роскошь как, не видеть, чем дышишь, была совершенно недоступна. А здесь...

Я несколько раз вдохнул полной грудью. У меня даже голова закружилась от переизбытка кислорода.

— Иван, ты чего на месте топчешься? — Антонина Иосифовна ткнула меня в бок. — Тебе туда, вон видишь тот зеленый домик? Это администрация. Называешь свою фамилию, тебе дают ключ от комнаты.

— Воздух потрясающий, Антонина Иосифовна, — сказал я, блаженно улыбаясь. Вот ведь черт, мне даже в голову не приходило, как, оказывается, вкусно бывает просто дышать!

— Успеешь еще надышаться, — она улыбнулась одними уголками губ. — Иди заселяйся, а потом приходи в столовую. Посидим в буфете и обсудим наши с тобой дела здесь.

— Понял-принял! — я вытянулся по стойке смирно и шутейно отдал честь. Потом подхватил сумку и потопал по тропинке между белоснежными сугробами к зеленому домику администрации.

На самом деле база была довольно большая. Два больших четырехэтажных корпуса, три более мелких двухэтажных и россыпь закрытых по зиме летних домиков. Еще имелись в наличии просторные прямоугольные беседки, детская площадка с горкой, грибком песочницы с шапкой снега сверху, и всякими металлическими лазалками-качелями. А если спуститься по длинной лестнице вниз, то там еще есть пляж. Вот только был ли он в эти годы оборудован хоть чем-то, я не знал. Может и ничего там не было, только берег. А может были кабинки для переодевания и такие же грибочки, как в детской песочнице.

Я поднялся на деревянное крыльцо и открыл обитую дерматином дверь. И тут же оказался в хвосте короткой очереди в недлинном узком коридоре. Наши же, с завода. Передовики производства и примеры для подражания. Само мероприятие было рассчитано прежде всего на руководства братских заводов Новокиневска и Ярославля, но кроме «шишек» и партийной верхушки, в число приглашенных попали и простые работяги тоже. В программе мероприятий было вручение им почетных грамот и памятных подарков. Но сами они, судя по радостному предвкушению, царящему в очереди, приехали сюда в основном вкусно поесть, вкусно выпить и потанцевать.

— Следующий! — раздался из открытой двери кабинета женский голос. Моя очередь.

— Фамилия? — женщина в жилете из овчины поверх скучного трикотажного платья окинула меня с ног до головы оценивающим взглядом. — Новенький какой-то что ли?

— Мельников я, — я щелкнул каблуками. — Иван Алексеевич.

— Так, Мельников, Мельников... — она провела не очень аккуратно накрашенным ногтем указательного пальца по длинному списку фамилий в своем журнале. — Ага, вот он! Так, а ключ твой уже получил сосед. Корпус три, комната номер двести шесть.

— Как так? — удивился я. — А где я его буду искать? Запасного ключа что ли нет?

— Так в номере он наверное тебя дожидается, — отмахнулась дамочка и потеряла ко мне интерес. — Следующий!

Я пожал плечами и не стал спорить. Как-нибудь разберусь, что уж теперь. Третий корпус — это был один из двух больших. Как я понимаю, руководство заселили в маленькие корпуса, более комфортные, с удобствами в номерах. А для массовки-подтанцовки, типа меня, были предназначены как раз большие, с удобствами на этаже.

Я поднялся на второй этаж, нашел дверь с прикрученными к ней металлическими цифрами два, ноль и шесть и постучал.

— Не заперто, входите! — отозвался изнутри женский голос.

Неожиданно! Это я дверью ошибся, или мой сосед внезапно соседка?

Глава семнадцатая. Пошел работать с энтузиазмом

— Привет! — весело сказала девушка. Маленькая, хрупкая, быстроглазая. Похожая на нескладного подростка с короткой стрижкой. — Ты, наверное, Иван Мельников, да?

— С утра вроде он, — кивнул я, разглядывая соседку. — Хотя сейчас уже не уверен.

— Тогда будем знакомы! — девушка рассмеялась и протянула мне руку. — Я Саша. Саша Бергер. Из «Резиногиганта».

— Эээ... Откуда? — переспросил я, принимая рукопожатие.

— Эх ты, своих коллег знать надо! — она крепко сжала мои пальцы, а другой рукой похлопала по плечу. — Это многотиражка ярославского шинного завода. Я каждый год приезжаю.

— Подожди, а почему нас поселили в одном номере? — спросил я. — Ты же девушка!

— Очень ценное наблюдение, — Саша скривила гримаску. — По спискам я прохожу как А. Бергер, корреспондент. Четвертый год уже приезжаю, а запомнить никак не могут. Сначала протестовала, а потом махнула рукой. Не все ли равно, в конце концв? Соседи и соседи. Чур моя кровать у окна!

— Заметано, — я кивнул и бросил свою сумку на вторую кровать. Комната была крошечной, на самом деле. Из всей обстановки — две узкие односпальные кровати, аккуратно застеленные темно-зелеными с едва заметным узором покрывалами, между ними тумбочка, рядом с дверью — узкий шкаф. Над тумбочкой на стене — акварель, изображающая, по всей видимости, весенний разлив Киневы. Люстра на три рожка и лампа с простеньким молочным абажуром на тумбочке.

— Туалет в конце коридора, — объяснила Саша, предвосхищая мой вопрос.

— В котором из? — уточнил я.

— В любом, — девушка снова засмеялась. — А вот душ только в том, который направо.

— Ясно, — кивнул я, обдумывая, разложить ли мне вещи в шкаф и тумбочку или забить на это дело и оставить в сумке. Склонялся ко второму варианту. Не на месяц же приехал. — А что будем делать с ключом? Он же у нас один на двоих...

— Да ничего. У меня лично брать нечего, так что пусть дверь лучше открыта все время будет, — Саша легкомысленно пожала плечами. — Вон он торчит в замочной скважине, чтобы не потерялся.

— Принято! — я решительно скинул сумку на пол и запнул под кровать. Еще раз посмотрел на соседку и пришел к выводу, что она мне вполне нравится. Определить по этой пацанке возраст было совершенно невозможно, но по ее словам несложно догадаться, что она на несколько лет меня старше, что в возрасте между двадцатью и тридцатью особого значения не имеет. Определенно, было бы куда хуже, если бы меня подселили к какому-нибудь передовику, размером с небольшой дирижабль, видел одного такого, когда регистрировался. Или, там к зануде-очкарику, которые первым делом повесил бы на дверь правила поведения в общей комнате, которые начинались бы со слов «обувь следует снимать за порогом». Про такого мне Эдик рассказывал, есть у нас на заводе такой персонаж в транспортном цеху.