Пещера Черного Льда - Джонс Джулия - Страница 50

Мастер Хейстикс и двое конюхов сидели на деревянных ящиках спиной к двери и пили что-то горячее из оловянных кружек, полностью поглощенные игрой в плашки. Каменный пол был чисто выметен, и все лошади заведены в стойла. На медных колышках над головой у мастера Хейстикса висела пара фонарей с рогатыми окошками, желтыми, как зубы старой клячи.

Не переводя дыхания, Аш вошла. Без риска было не обойтись. Проще всего ей было выйти через конюшню — это она сообразила, как только решилась бежать. Воротами позади нее пользовались часто, и они не слишком бдительно охраняются. Тамошняя стража больше смотрит на входящих, чем на выходящих. Через эти ворота обычно входят торговцы, поставщики либо те же братья-гвардейцы. Бароны, мелкое дворянство, богатые купцы и прочие, кто заботится о своем престиже, пользуются другими воротами и зовут конюхов, чтобы те взяли у них лошадей.

Мастер Хейстикс и конюхи не слышали, как она вошла. Один парень с шеей красной и блестящей, как говяжья ляжка, только что бросил плашки, и двое других смотрели, как они легли. Вид у них был недовольный. Говяжья Шея сделал удачный бросок, и Аш догадалась по звяканью монет, что остальным пришлось раскошеливаться.

Какой-то миг Аш оправлялась от натиска ветра и холода. В конюшне стоял полумрак, несмотря на свет фонарей, и звуки жующих, дышащих, фыркающих, машущих хвостами лошадей успокаивали. Аш любила лошадей. Постояв еще миг, она начала пробираться к длинному ряду стойл наискосок от игроков.

Ей нужно было добраться до задней двери. Дозорные у товарных ворот не слишком утруждали себя как раз из-за конюшни, зная, что всякий желающий покинуть крепость уже прошел через нее и конюхи со своим мастером его видели. Аш все это обдумала заранее. На другие ворота ей не стоило надеяться. Гвардейцы караулили там днем и ночью. Они начнут задавать вопросы и позовут командира, прежде чем выпустить незнакомого человека. Западные ворота, к примеру, охраняет полная семерка, а факелов там столько, что снег, по словам Каты, обтаивает на тридцать шагов.

Если и был какой-то способ покинуть крепость помимо ее четырех ворот, то Аш его не знала. Карабкаться по бастионам и крышам было немыслимо. В шесть лет она сломала себе руку, упав на железное ограждение. И знала, как опасны обледенелые стены Крепости Масок с их пиками и амбразурами.

— Этот бросок не считается, — сердито заявил мастер Хейстикс. — Поганая крыса сбила нас со счета. Кидай снова, не то неделю будешь у меня навоз выгребать.

— Я не виноват, что крыса...

— Кидай, я сказал!

Скрип ящиков и сварливые голоса игроков заглушили хруст суставов Аш, припавшей к полу. Она еще немного продвинулась; у денников, тянувшихся через всю конюшню, стало темнее. Стенки денников отстояли на фут от пола, чтобы во время еженедельной уборки смывать весь навоз, шерсть, гниющее зерно и прочую грязь.

Втянув голову в плечи, Аш пролезла под стенкой первого стойла — все-таки это безопаснее, чем обледенелые камни.

Вороной мерин дремал, стоя у двери, закрыв глаза и повесив хвост. Аш, зашуршав сеном, разбудила его и застыла без движения под большим карим глазом, глядящим на нее. Мерин мотнул головой, обнюхивая Аш. От пыли щекотало в носу, сено кололо щеку, но Аш вынудила себя не шевелиться. Передние копыта коня, величиной с два боевых молота, находились в слишком опасной близости.

Конь заржал, помотал головой, пихнул Аш носом и стал ждать, что она сделает дальше. Аш осмотрелась. Каменные ясли и кожаное ведро стояли у задней стены. Ей нужно было перелезть через них, чтобы добраться до следующего стойла, стараясь держаться подальше от копыт. Подобрав полы плаща до груди, чтобы не зацепиться, она медленно поползла вперед.

Это быстро, говорила она себе, поглядывая то на следующую стенку, то на мерина. Он хороший коняшка, она уверена. Просто он не привык, чтобы ночью по его стойлу ползали люди — до сих пор к нему захаживали только крысы.

Преодоление каменных яслей оказалось делом трудным и болезненным. Аш оцарапала ногу об острый край — до крови, как она поняла, хотя задержаться для осмотра не посмела. Мерин пристально наблюдал за ней. Как только она начинала спешить, он перемещался, топоча копытами по унавоженному полу. Сердце так и трепыхалось в груди пойманной птицей. Каждое мгновение она ожидала, что в крепости поднимется крик и отовсюду набегут вооруженные люди с факелами. Где-то сейчас Марафис Глазастый? Вернулся ли уже на свой пост? А может, Ката прокралась в комнату, чтобы взглянуть на Аш еще раз до того, как лечь спать?

— А, чтоб тебе! — тихо выругалась Аш, зацепив локтем ведро и опрокинув его. Пол в стойле был слегка покатый, и вода потекла прямо под дверь.

— Чертов вороной опять ведро перевернул! — раздался голос мастера Хейстикса. — Шустрый, натруси там сена, покуда у него копыта не отсырели.

Одолев все препятствия, Аш протиснулась в следующее стойло. Плащ все-таки зацепился за дерево, и она освободила его в тот самый миг, когда дверь в денник вороного распахнулась. Аш замерла, а конюх по прозвищу Шустрый, насвистывая, стал сыпать на пол свежее сено. Мерин, рассерженный этими вторжениями, лягнул его. Шустрый выругался, остальные двое засмеялись. Аш услышала, как щелкнула деревянная щеколда: это Шустрый запер дверь.

— Чертов вороной. Больше я к нему ночью не пойду. — Конюх вернулся к ящикам. — Эй! Вы трогали плашки! Они не так лежали, когда я за сеном пошел!

Между игроками завелся оживленный спор, причем мастер Хейстикс и другой конюх клялись всеми замерзшими на улицах бездомными собаками, что они даже и не глядели на плашки, не говоря уже о том, чтобы их трогать.

Аш оглядела стойло, в котором оказалась. Оно было пустым, если не считать красивой темной сбруи на крючке у двери. Красное с черным изображение собачника на Железном Шпиле, оттиснутое на носовом ремне, указывало, что обыкновенно здесь держит своего коня какой-то гвардеец. Аш не позволила себе вздохнуть с облегчением, хотя и ощутила его. Большинство Рубак сейчас в городе, блюдут порядок среди праздничных толп, а значит, многие стойла будут пустыми.

Теперь она продвигалась быстро. Спор насчет плашек разгорелся на славу: голос мастера Хейстикса от легкого негодования перешел к праведному гневу, поскольку Шустрый продолжал обвинять его в плутовстве, и повышенные голоса заглушали легкий шум, который производила Аш, переползая из стойла в стойло. Многие, как она и предполагала, были пусты. Чем больше она изваливалась в сене, навозе и конском волосе, тем спокойнее принимали ее лошади. Одна жеребая кобыла, спавшая лежа, попыталась встать при ее вторжении и придавила ее к стене, но больше никакого ущерба Аш не понесла. Секрет, как открыла она, был в том, чтобы сразу поворачиваться на спину и замирать на миг, подставляя лошади свое мягкое горло и давая обнюхать себя. После этого они пропускали ее без препон.

Наконец Аш очутилась в последнем перед задней дверью стойле, вместе с годовалой кобылой, бодрой, игривой и ничуть не сонной. Кобыла поначалу держалась настороженно, но потом хорошенько обнюхала Аш и стала тыкаться носом в ее плащ, ища чего-нибудь вкусного.

— Прости, девочка, — одними губами проговорила Аш, тронутая ласковостью и красотой лошади. — Сегодня у меня ничего нет.

Выглянув из-под двери стойла, Аш убедилась, что мастер Хейстикс и конюхи слишком поглощены своим спором и вряд ли заметят, если кто-то выскользнет в дальнюю дверь. Она тихо попрощалась с кобылкой и пролезла под стенкой.

Оказавшись в густом мраке на конце ряда стойл, она стала пробираться к двери. Мужчины трясли головами и шаркали ногами по камню. Спор приобретал нешуточный характер — теперь речь шла уже не о плашках, а о деньгах. Один фонарь догорал, и его огонек сделался оранжевым и тусклым. Аш ступала осторожно, на краешек ступни, и передвигалась вдоль стены, стараясь слиться с серым камнем. Она охотно припустила бы бегом, но это сразу бы ее выдало.

Створки задней двери, как и двери во двор, были слегка приоткрыты ради удобства запоздалых путников и гвардейцев. Воздух, идущий оттуда, холодил Аш щеку. Аш уже приготовилась сделать последний шаг, когда загрохотала противоположная дверь. Она поспешно отпрянула назад, во мрак.