Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 56

Но очевидно, что и соседней Германии поляки могли предъявить еще более длинный счет. В центре Варшавы еще сохранились места, где на улицах расстреливали участников Варшавского восстания. Однако Германия была сейчас другой, и отношение к ней было иное. Сытая, богатая, она нужна была для интеграции в НАТО и в другие европейские структуры. Поэтому счет к немцам был отброшен как не подлежащий оплате, а счет к России выставлен по каждому пункту. Теперь можно было брать реванш за многолетнее унижение. Не стало Советского Союза, и с русскими можно было разговаривать совсем по-другому.

Дронго вышел на улицу. Ливень не утихал. До замка ему придется идти под дождем. И хотя он взял зонтик, он мало бы помог. Неожиданно затормозила машина, и из нее вышел Пацоха.

– Все уже поехали в замок, – сказал Яцек. – Где ты был?

– Спал, – усмехнулся Дронго, – ты ведь знаешь, что я не хожу на завтрак.

– Поедем вместе в замок, – предложил Пацоха, – оттуда все участники «Экспресса» продолжат экскурсию – три часа будут плыть на теплоходе. И вечером состоится театрализованный прием.

– Какой прием?

– Актеры будут в рыцарских доспехах, – пояснил Пацоха, – кто хочет, может принять участие в этом празднике. Ты вчера обещал мне показать убийцу. Когда ты это собираешься сделать?

– Тогда вечером, – предложил Дронго, – во время представления. Сейчас в замке будет полно народу. А на теплоходе могут быть не все участники нашей группы. И появление неизвестных его насторожит. У тебя есть группа захвата?

– Есть. Четыре человека из нашей контрразведки. Еще несколько человек приедут к вечеру. Я думаю, мы справимся.

– Скажи, чтобы они были очень внимательны. Этот человек наверняка вооружен.

– Тогда это Борисов, – сказал Пацоха, – кроме нас, оружие было только у него.

– Не только, – загадочно ответил Дронго. – Мы с самого начала допустили небольшую ошибку, решив проверить только тех участников группы, которые оставались в мадридском отеле.

– Думаешь, что убийца попал в отель по воздуху? – рассмеялся Пацоха. – Или ты веришь в перемещение тел?

– Вечером я назову имя убийцы. Он может быть вооружен. Скажи, чтобы все были наготове.

– Хорошо, – согласился Пацоха. – Если хочешь, водитель отвезет тебя к замку. Он стоит на берегу реки. Оттуда и начнется экскурсия.

– Спасибо. – кивнул Дронго, усаживаясь в машину.

Через двадцать минут они были у замка. Многие участники группы уже покидали замок, спасаясь от дождя в соседних кафе и барах. До отхода небольшого прогулочного теплохода, вмещавшего человек сто – сто пятьдесят, оставалось минут сорок. Дронго прошел по причалу. Здесь уже начинали собираться люди. Он прошел дальше и увидел Георгия Мдивани, стоявшего на причале.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Дронго.

– Сегодня лучше. – засмеялся Георгий. – Вы меня в тот день перепили. Я даже не помню, как добрался до отеля. А когда добрался, то просто рухнул в постель. И два дня пролежал. Мне потом друзья еду приносили.

– Я тоже себя плохо чувствовал, – признался Дронго, – но принял таблетку аспирина и встал под душ.

– Помогло?

– Почти. Во всяком случае, голова не болела.

– Вам повезло, – улыбнулся Георгий.

К ним приблизились вышедшие из замка Харламов и Мураев.

– Как прошла экскурсия? – поинтересовался Дронго.

– Поразительно, – ответил Мураев. – Очень интересно. В замке была даже система отопления. И это в четырнадцатом веке! Очень интересно.

– У них были свои правила поведения и свои понятия чести, – задумчиво добавил Алексей Харламов. – Вы знаете, я давно хотел вас спросить. Вот на Кавказе тоже свои понятия чести – высоко ставится мужская добродетель, мужское слово. Мне говорили, что даже взрослый сын никогда не осмелится курить в присутствии отца. Рассказывали об уважении к старшим.

– Правильно говорили.

– И в то же время такая дикая коррупция, такое поголовное взяточничество. Чем это объяснить? Ведь это одни и те же мужчины. Неужели у них нет чести, достоинства? Неужели при таких высоких понятиях добродетели можно быть настолько непорядочными людьми?

– Наверное, можно, – вздохнул Дронго, – на Востоке взятка считалась актом доброй воли, не унижающим мужчину. Конечно, вы правы. Это омерзительно. И особенно противно, когда торжествующий негодяй оправдывает свое воровство интересами семьи, дома, близких. На самом деле любой взяточник – это проститутка, торгующая своей совестью. Для меня любая проститутка лучше, чем чиновник, получающий мзду. Но искоренить подобное практически невозможно. Для этого нужно менять всю систему. И человеческую природу. Если даже в Японии один из бывших премьер-министров брал взятки, если даже в Западной Европе ловят на этом чиновников высокого ранга, то на Кавказе это норма.

– Мой покойный отец говорил, что нашу полицию нельзя исправить, – вздохнул Георгий, – и наши правоохранительные органы в любом случае будут тормозить любую реформу. Единственный выход – разогнать всех сотрудников и набрать новых. Сделать такую революцию в системе, иначе ничего не получится.

– Придут новые, которые будут брать взятки, как старые, – горько ответил Дронго. – Мне иногда бывает страшно за будущее этого региона. При тотальной коррупции и местничестве, при повальном воровстве все три страны обречены на распад и гибель. У Азербайджана, Грузии и Армении нет шансов на гарантированное выживание. Боюсь, что гражданская война в Грузии еще может повториться, запылают более страшные пожары в Баку и в Ереване. Хотя в Армении уже, кажется, хуже быть не может. Убийство спикера и премьера – это очень сильный удар по престижу страны.

– Вы пессимист, – мрачно заметил Харламов.

– Я не думаю, что вы большой оптимист, – заметил Дронго. – Знаю вашу точку зрения по чеченскому вопросу и уважаю вашу позицию, хотя и не разделяю ее. Я понимаю вашу боль и тревогу. Но я понимаю боль и горе всех людей, оказавшихся волею судеб втянутыми в эту страшную войну на Кавказе. Понимаете, что здесь важно. Один главный общий принцип – не убий. Никого, ни старика, ни женщину, ни младенца. И когда бомбят чеченские села, это не метод борьбы с бандитами.

– А когда взрывают дома? – сурово спросил Харламов. – Или когда захватывают больницы? Это метод борьбы? Или когда вас берут в заложники?

– Нет, – сказал Дронго, – это тоже не метод. Что касается взятия заложников, это позор. Самый настоящий позор. Дошло до того, что в заложники стали брать журналистов, которые приезжали к конкретным людям, доверившись им на слово. Таким чудовищным фактам нет оправдания. Но бороться нужно с бандитами, а не с народом.

– У нас опять получился разговор о политике, – вставил Мураев.

– По-другому не выходит, – вздохнул Дронго, – мы живем в век перемен, а это самое страшное наказание, по словам китайского философа. И я думаю, что наш век перемен еще не кончился.

На причале уже скопилось много людей. Дронго оглянулся. Он был прав. Человек, который его интересовал, не пришел на причал. Значит, партия будет разыграна сегодня вечером. Зато рядом с собой он обнаружил Планнинга. Тот был в смешной клетчатой кепке и серой куртке, которая в сочетании с брюками болотного цвета и тяжелыми ботинками делала его похожим на местного рыбака.

– Здравствуйте, Джеймс, – подошел к нему Дронго. – Вы хорошо выглядите.

– Надеюсь, что лучше, чем Темелис, – пробормотал Планнинг.

Он был явно чем-то рассержен.

– Что случилось, Джеймс? Почему у вас такое настроение?

– А каким оно должно быть? В нашем «Экспрессе» появились сначала русские журналисты, потом болгарские, польские. Вчера нас встречали представители вооруженных сил. Что происходит, Дронго? Откуда все эти люди? Что вы задумали?

– Узнаете сегодня вечером, – загадочно пообещал Дронго. – Кстати, вы любите текилу?

– Ненавижу, – сразу ответил Планнинг. – Надеюсь, вы не собираетесь меня спаивать, как этого грузина и украинцев, с которыми вы все время пьете. У вас здоровая печень, Дронго, а я не могу принять такого количества спиртного. Мне кажется, вас напрасно считают трезвенником. В любом вашем досье указано, что вы почти не пьете и предпочитаете красное вино. Наверное, уже пора вносить коррективы.