Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 54

– И вы говорите о своей неполноценности? – лукаво улыбнулась Мулайма. – Я слышала, что про вас говорила Мэрриет Меестер. Она не верила, что вам только сорок лет.

– Увы, – пошутил он, проходя дальше, – уже сорок.

В следующем вагоне он столкнулся с Яцеком Пацохой, который, стоя у окна, заканчивал говорить по мобильному телефону.

– На вокзале в Мальборке нас будут встречать молодые офицеры нашей армии. Как по-русски это правильно?

– Курсанты?

– И курсанты тоже. Хорошо, что в Варшаву мы приедем после Москвы.

– Кому хорошо? – недовольно спросил Дронго.

– Всем хорошо, – сказал с явным подтекстом Пацоха.

Дронго увидел шедшего им навстречу Стефана Шпрингера. Представитель Лихтенштейна был очень высокого роста, под два метра, и в плечах не уже Дронго. Во всяком случае, справиться с таким в одиночку будет не так легко. Он напрягся, когда Шпрингер подошел ближе.

– Добрый день, Стефан, – кивнул ему Дронго. «Хорошо, что Пацоха стоит рядом, – подумал он. – В случае необходимости он придет на помощь». – Это ваша пуговица? – спросил он Шпрингера.

Яцек, знавший, где Дронго нашел пуговицу, пристально смотрел на Стефана.

– Моя, – спокойно сказал тот, – странно, что она оторвалась. Пуговицы на моей темной джинсовой рубашке закрепляются металлическими скобами, и вдруг она оторвалась. Хорошо еще, что у меня была запасная. Где вы ее нашли?

– А где вы ее потеряли? – уточнил Дронго.

– Не помню, – ответил Шпрингер, – кажется, на вокзале или в поезде. Где вы ее нашли? – снова спросил он.

– Под умывальником, – ответил Дронго, глядя в глаза Стефана.

Но тот, похоже, ничего не подозревал. Он безмятежно улыбался, глядя на Дронго и Пацоху. Разговор шел на английском, на котором Шпрингер говорил с характерным немецким акцентом.

– Вы жили с Темелисом на одном этаже в Мадриде, – напомнил Дронго. – Он к вам заходил вечером?

– Кажется, да, – кивнул Шпрингер, – но я уже лежал в постели, когда он ко мне зашел. Хотя нет, Темелис постучал и спросил, нет ли у меня штопора. Я ответил, что нет. И послал его к Альваро, у которого был нож со штопором. Поэтому я с Темелисом в ту ночь не виделся, мы только говорили через закрытую дверь.

– А почему вы ему не открыли дверь? – спросил Пацоха.

– Я уже был раздет, – пояснил Стефан.

– Возьмите вашу пуговицу. – сказал Дронго, возвращая ее хозяину.

Когда Шпрингер забрал пуговицу и отошел от них, Пацоха несколько насмешливо спросил:

– Наш комиссар Мегрэ опять ошибся. Пуговица не имела отношения к убийству?

– Боюсь, что имела, – серьезно ответил Дронго и, вспомнив о словах Лекки, крикнул уходившему Шпрингеру: – Какой сюрприз вы сегодня готовите?

– Вам уже сказали? – обернулся к нему Стефан. – Только не говорите Никколе. Сегодня у него день рождения, и мы хотим вечером отпраздновать его в ресторане отеля, в котором остановимся.

– Поздравляю, – пробормотал Дронго, стараясь не смотреть на ухмыляющегося Яцека.

Он повернулся и пошел в вагон, где находились российские писатели. Дронго еще не успел войти в купе, когда поезд начал тормозить: приближалась граница. Неожиданно Дронго почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся. Мехмед Селимович, проходивший по вагону, снял очки и кивнул Дронго. Тот кивнул ему в ответ.

Пограничный контроль на границе «Экспресс» прошел довольно быстро. И немецкие, и польские пограничники имели соответствующие инструкции относительно этого состава и его пассажиров.

Когда поезд медленно пересек границу с Польшей, в купе заглянул Яцек Пацоха и позвал Дронго в коридор.

– Нас было двадцать два человека в вагоне-ресторане, – зашептал Пацоха, – шесть женщин мы убираем. Литовцы были все время вместе, я узнавал. Нас с тобой тоже убираю – мы никуда не выходили из вагона-ресторана. Четверо испанцев вместе вернулись в купе и не выходили из него до того, как поезд затормозил.

– Выходили, – перебил его Дронго, – Карлос пошел первым.

– Карлос? – пробормотал Пацоха. – Хорошо, пусть будет Карлос Казарес. Значит, он первый. Кто еще?

– Остается десять человек, – посчитал Дронго, – трое югославов и трое украинцев, Стефан Шпрингер, Альваро Бискарги, Георгий Мдивани и Павел Борисов.

– Вместе с Казаресом одиннадцать, – подвел итог Яцек. – Кто из них убийца? Или убийцы среди них нет? Может, он случайно наткнулся на Темелиса?

– Ты веришь в подобные случайности? – спросил Дронго. – Напрасно ты так мучаешься. Убийца, абсолютно точно, один из этой «футбольной команды». Но меня волнует не убийца, а его возможный помощник.

– Какой помощник? Тебе опять мерещится Густафсон?

– Никто мне не мерещится. Но кто-то украл щетку с ручкой. И кто-то должен был привести Темелиса в тамбур в нужный момент. В случайности я не верю, они слишком невероятны, чтобы в них поверить. Я привык оперировать конкретными доказательствами, Яцек. Поэтому не будем гадать. Я постараюсь сделать так, чтобы указать тебе убийцу в ближайшие несколько дней, возможно, даже завтра.

– Посмотрим, – кивнул Пацоха.

В этот момент в вагоне появились Георгий Мдивани и Важа Бугадзе. Георгий, обязательный, как настоящий дворянин, пришел за Дронго, чтобы пригласить его в бар. Отказаться было невозможно. Втроем они прошли в вагон-ресторан и заказали сразу литровую бутылку текилы. Важа, выпив две рюмки, вежливо отказался и довольно быстро ушел. Оставшись вдвоем, Дронго и его мощный напарник выпили литровую бутыль, заедая ее тремя лимонами. Затем заказали еще пол-литровую бутылку. Бармен, испуганно смотревший на двух гигантов, которые молча и серьезно потребляли золотую текилу в таких количествах, быстро достал еще два лимона и нарезал их на ровные дольки.

Пока они опустошали бутылку, Дронго выяснил, что в тот момент, когда Георгий, вернувшись из ресторана в купе, начал искать свою записную книжку, поезд резко остановился.

– Хорошо, что меня удержал Важа, иначе я бы упал на него, – рассказывал Георгий.

– Значит, вы были в момент остановки поезда в своем куце? – уточнил Дронго.

– Конечно, – кивнул Георгий. – Я как раз в это время позвонил своим детям в Тбилиси. Знаете, как я скучаю без детей. Не могу даже передать словами. Не думал, что поездка будет для меня таким тяжелым испытанием.

Дронго видел, что в вагон-ресторан уже во второй раз заглянул Джеймс Планнинг, с удивленным видом наблюдая, как они пьют текилу. Он видел и Хоромина, который устроился за дальним столиком и пил пиво вместе с Зораном Анджевским, обмениваясь с ним редкими репликами. Дронго замечал все вокруг, он пил не пьянея. Лишь когда они закончили вторую бутылку, он почувствовал неприятную тяжесть в голове, но, как ни странно, сохранил ясность мысли. «Очевидно, сказывается мое ранение, – подумал Дронго. – Может, внутри соскочил какой-то рычажок, и мне теперь трудно отключаться даже после такого количества спиртного».

К нему подошел Пацоха.

– Сейчас звонили из Варшавы, – негромко сообщил он, – спрашивали мое мнение. Я рекомендовал отменить встречу нашей группы с президентом Квасьневским. Мы не имеем права так рисковать. В нашем поезде есть наемный убийца или маньяк, и я не хочу вести его на встречу с президентом.

– Напрасно, – сказал Дронго. – Думаю, что мы решим все наши проблемы до того, как прибудем в Варшаву.

Он поднялся и, с удивлением заметив, что его несколько покачивает, пошел к выходу. Георгий двинулся следом.

– Давай споем, – предложил Мдивани, когда они вышли из бара.

– Я не умею петь по-грузински, но могу подпевать, – согласился Дронго.

– Найдем наших и тогда споем, – решил Георгий.

Они, наконец, дошли до его купе. Георгий ввалился в него и осторожно сел. В купе было двое: Вотанова, читавшая книгу Юрия Семуховича, и Микола, листавший какой-то журнал.

– Никого из наших нет, – удивился Георгий.

Вотанова отвлеклась от книги, взглянув на пришедших:

– Вы поменяли ремень?

– Да, – вспомнил Дронго про свой ремень. – Вот, видите, я сдержал слово. Поменял ремень с пряжкой, чтобы не так бросался в глаза.