Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 25

Выбор был действительно великолепным. Официант принес бутылку вина в корзинке. Это было «бордо» девяносто третьего года, так называемый сорт «Медок». Официант проворно откупорил бутылку, принес мороженое, кофе. Дронго рассказывал смешную историю, когда увидел, как за одним из дальних столиков появился Эдгар Вейдеманис. Дронго, словно бы неловко задев рукой пакетик с сахарным песком, просыпал его и испачкал ладонь.

– Кажется, мне нужно помыть руки, – улыбнулся он, вставая из-за стола.

Вейдеманис поднялся почти одновременно с ним. Дронго вошел в туалет, когда дверца открылась и появился Эдгар.

– Что за срочность? – спросил Дронго. – Почему нельзя было подождать?

– Меня вычислили англичане, – объяснил Вейдеманис убитым голосом. – Они взяли меня вчера, когда я от тебя выходил.

– Узнаю их «джентльменский» стиль, – поморщился Дронго, – сначала они забирают тебя, а потом пробуют договориться. Ты видел Планнинга?

– Да. Он знает, что я твой связной. Он вообще многое знает. Но он не понимает, кто в вас стрелял и почему убили Густафсона.

– Только поэтому они тебя и схватили?

– Нет, не поэтому.

Вейдеманис, увидев, как в туалет вошел незнакомец, замолчал. Тот возился довольно долго, но оба упрямо молчали, пока он не вымыл руки и не ушел.

– У них есть свои аналитические службы, – шепотом сказал Вейдеманис, – и есть некоторые данные, которых у нас нет. Планнинг просил, чтобы я тебе их передал.

– Они захватили тебя, чтобы проверить, на кого ты работаешь, – понял Дронго.

– Да. Они думали, что мы проводим обычную операцию Службы внешней разведки России. Мне даже сделали рентген, чтобы убедиться, что у меня была операция. Не знаю почему, но вид вырезанного легкого убедил англичан лучше всех моих слов. Они, видимо, считают, что такой тяжелобольной человек не может работать в разведке...

– Не нужно говорить неприятные вещи, – перебил его Дронго. – Какие данные они тебе дали?

– На Густафсона. Он оказался еще большим сукиным сыном, чем мы думали.

– Это не так страшно. Теперь его грехами занимаются небесные судьи. Что еще они тебе сообщили?

– У нас есть один босниец, который скрыл некоторые факты своей биографии. Он проходил сначала по спискам как военный преступник, но его дело не дошло до Гаагского суда. Кто-то изъял его документы. Англичане сейчас уточняют, кто и зачем это сделал.

– У нас двое боснийцев. Который из них?

– Мехмед Селимович.

– Ясно. Какие еще неприятные вещи успел сообщить тебе Планнинг?

– С кем ты приехал?

– Можно подумать, ты не видел.

– Видел. Хочу тебя предупредить. Екатерина Вотанова училась в США, в Сан-Диего. Этого факта почему-то нет в ее биографии, распространенной по Интернету.

– Планнинг совсем ненормальный, – разозлился Дронго, – а ты передаешь мне его чушь. Ей двадцать четыре года. Когда она успела поучиться в США?

– Семь лет назад, – холодно ответил Вейдеманис, – как раз когда заканчивала школу. Целый год училась в Сан-Диего.

– Ну и что? И ее сделали там террористкой? Мне иногда кажется, что все разведки миры нужно сильно сократить из-за того, что они жрут деньги налогоплательщиков и занимаются чушью. Эта девочка годится мне в дочери и вряд ли имеет хоть какое-то отношение к нашим проблемам.

– Сдаюсь, – согласился Вейдеманис. – И последний штрих. На твоем месте я все-таки не доверял бы Пацохе.

– Почему?

– По данным английской разведки, двенадцать лет назад именно Пацоха ликвидировал одного двойного агента, работавшего на английскую и польскую разведки. Но конкретных доказательств у Лондона не было, и Пацоху тогда не стали задерживать.

– Самос главное ты, как обычно, сказал в конце, – пробормотал Дронго. – Значит, Яцек Пацоха способен и на подобные вещи. Это сильно меняет дело. А ты как считаешь?

– Не знаю. Англичане продержали меня весь день. Их интересует очень важный вопрос. Только один, но самый главный: почему ты здесь?

– Что ты им ответил?

– Сказал, что ты любишь путешествовать. Они вкатили мне три порции «сыворотки правды», и я наверняка разговорился. Хотя помню, что все упрямо отрицал. Но три следа от уколов остались у меня на левой руке. И я понял, что они не пожалели лекарства, чтобы узнать у меня твою тайну. Я не могу быть уверенным, что не проболтался.

– Ничего страшного, – успокоил его Дронго, – в конце концов, рано или поздно, англичане все равно бы обо всем узнали. Теперь Планнинг будет рыть носом землю, но в Россию попытается попасть. Если до этого не произойдет ничего особенного.

– Я могу знать, кого ты подозреваешь, – прямо спросил Вейдеманис, – Пацоху, Борисова или кого-нибудь из украинцев?

– Пока никого, – ответил Дронго, – слишком мало фактов. Но я почти убежден, что моя версия точна. И убийца нарочно оставил деньги и кредитные карточки, точно рассчитав время моего возвращения в отель. Он был убежден, что я вызову полицию, что женщина рядом со мной начнет кричать или плакать. А я сорвал его планы, убрав деньги и кредитные карточки. Таким образом, я пустил полицию по неверному следу, но зато уточнил характер возможного убийцы и его непонятную мстительность. Хотя вполне вероятно, что это была не месть. Это было, скорее, желание исключить меня из игры. Убрать любым способом, подставить под подозрение испанской полиции и заставить меня прервать рейс. Убийца все сделал правильно, но он не учел главного – что я заберу деньги. Представляю, как он сходил с ума, узнав, что деньги и кредитные карточки убитого пропали.

– Он попытается избавиться от тебя еще раз, – напомнил Вейдеманис.

– Возможно. Где Планнинг?

– Приедет к тебе вечером в отель. Я сказал, что ты будешь в «Ле Гранде».

– Нет. Я перееду в «Ибис Алесию». Сегодняшнюю ночь я должен провести именно там. У нас с Пацохой появилась идея. Я как раз искал тебя, чтобы ты мне помог. Но лучше, если это сделает сам Планнинг. Нет, это тоже не подходит. Ему нельзя там появляться. Мы возвращаемся на площадь, пусть он срочно приедет туда. У тебя есть его телефон?

– Конечно. Он сидит где-нибудь рядом, на противоположной стороне. Ты ведь знаешь, как обычно работают англичане. Я ему передам твою просьбу. Что мне делать потом?

В туалет опять кто-то вошел. Высокий полный мужчина прошел в кабинку и закрыл дверцу.

– Берешь билет и улетаешь... – прошептал Дронго.

– Нет, – упрямо ответил Вейдеманис, даже не дослушав друга. – Нет, я останусь здесь, чтобы помочь тебе.

Москва. 14 июня

Еще утром Мирза Меликов понял, что его готовятся везти в Москву. За завтраком Голубев сел напротив него и молча, не мигая смотрел, как завтракает его визави. Меликов усмехнулся, но продолжал спокойно есть, глядя в глаза охраннику. Он не успел закончить, когда приехал полковник в сопровождении двух новых охранников.

– Готовы? – спросил Баширов, входя в комнату.

– Он завтракает, – сказал Голубев, не сводя глаз с Мирзы.

– Заканчивайте, – махнул рукой полковник, – машина нас уже ждет.

Через несколько минут они выехали в сторону города. Меликов сидел между Голубевым и одним из охранников. Еще один охранник, угрюмый парень лет тридцати с хорошо накаченными мускулами, сидел за рулем. Баширов уселся впереди.

Машина неслась в сторону города. Меликов выглядел внешне безучастным. Лишь когда автомобиль въехал в город, он начал оглядываться по сторонам. Баширов, словно уловивший движение его глаз, обернулся. Посмотрел на пленника.

– Давно не был в Москве? – спросил он без тени улыбки.

– Давно, – кивнул Меликов. – Говорят, что Москва сильно изменилась.

– Изменилась, – подтвердил полковник, поворачиваясь спиной.

Автомобиль проезжал через центр города. Мирза смотрел жадно, не отрываясь, даже не думая скрывать своего любопытства. Они подъехали к саду «Эрмитаж», когда Голубев больно толкнул его в бок:

– Приехали.

– Наденьте ему наручники, – приказал полковник, снова оборачиваясь к Меликову. – Учти, – сказал он, глядя в глаза своему пленнику, – если только попытаешься бежать, я достану тебя из-под земли. Поэтому лучше и не пытайся.