Золярия (СИ) - Хан Владимир Феликсович - Страница 18

Лена терпеливо стояла рядом с гостем. Челнок улетел, взяв на борт подошедшего взамен Лены оператора.

– Нравится наш город, дедушка? – спросила она, скромно улыбаясь.

– Богат... – только и смог выговорить восхищённый Башка.

– Проходи внутрь, дедушка Башка, милости прошу. Весь город покажу, да на постой определю в постоялый двор. И потрапезничать, чай, не помешает?

– Не помешает, – согласился Башка, вспомнив, что завтракал он с ребятами аж в четыре часа утра, как только посветлело. – Небось, дорого всё в таком городе богатом? – и тут же добавил. – У меня деньга имеется... На кашку гречневу хватит, ты не сомневайся, милая.

– Я и не сомневаюсь, дедушка, – рассмеялась Лена. – Вот только у нас в городе свои деньги ходят. Но ты не волнуйся... – поспешила она успокоить помрачневшего спутника. – Прямо за воротами меняльная контора находится. Обменяем ваши деньги на наши, а ещё добавят подъёмные. Личный дар нашего Князя каждому, кто к нам с миром приходит да остаться жить желает.

– Ух, ты... – только и выговорил Башка.

Он снял шапку, поклонился в пояс золотой двуглавой птице над воротами и, косясь на могучих стражей в алых плащах, посеменил за своей опекуншей...

В строгом казённом здании – тоже из белого песчаника – оказался просторный зал. Очень светлый и красивый. Вдоль одной стены устроены отдельные клетушки, в каждой из которых сидели девушки и женщины разных возрастов. За их спинами располагались деревянные полки, разделённые перегородками на равные ячейки, в которых лежали разные холщовые мешочки.

«С деньгами...», – вмиг сообразил Башка и сразу же попытался прикинуть, сколько денег в одной клетушке может находиться.

А клетушек здесь ровно полдюжины. Но у него ничего не получилось, хотя он сразу решил, что в одном самом маленьком мешочке может поместиться не больше ста медных копеек.

– Вот сюда присядь, дедушка, – Лена подвела его к одной из клетушек.

– Здравствуй, гость дорогой! – улыбнулась меняльщица, женщина лет сорока.

Башка прикинул, что она ему почти ровесница, но ещё не седая, как он, а очень даже ещё...

Сама по себе...

– Сколько денег желаешь обменять? – спросила она, продолжая улыбаться Башке, как старому знакомцу.

Башка достал из-за пазухи кожаный потёртый кошелёк, развязал тесёмки и извлёк три медных кругляша размером с ноготь большого пальца, и ещё один – вдвое больше.

– Покуда, вот... Восемь копеек по-нашему. На первое время пока будет... Если что, ещё раз зайду к тебе, милая, поменяю...

– Вот и хорошо, – сказала приветливая меняльщица и провела над положенными на прилавок монетами какой-то палочкой, которая осветила их зелёным светом. – Сейчас узнаём, сколько стоят ваши деньги.

– Как это сколько стоят? – удивился Башка. – Раза три поесть можно, да ещё и постой оплатить останется. Разве не так?

– Конечно так, дедушка! – вмешалась в разговор Лена. – Целый день прожить в городе можно, не волнуйся.

Меняльщица только улыбнулась и выложила на прилавок пятнадцать серебряных копеек да десять медных грошей.

– Ваши деньги из – Республики Россия, у нас деньги – вдвое дешевле. Получи шестнадцать копеек. А ещё, гость дорогой, прими от чистого сердца подарок от нашего Князя. Два рубля. Но для этого я должна записать твоё имя, где родился и откуда сюда прибыл.

– Пиши, родная, Башкой меня зовут.

– Прозвище, конечно, тоже надо записать, но вот имя, которое тебе дали при рождении... Неужто не помнишь?

– Отчего не помню? Умом ещё не выжил! Фёдором родители нарекли.

– Хорошо! Ну а как отца звали?

– Дмитрием величали.

– Вот и замечательно, Фёдор Дмитриевич, а где вы родились и откуда прибыли в наш город?

Закончив с формальностями, меняльщица положила перед Башкой две маленькие жёлтые монетки размером с ноготь мизинца.

– Никак золотые? – удивился тот. – И сколько же купить на это можно?

– Всё верно, Фёдор Дмитрич! Как есть чистое золото пятисотой пробы. На пять золотых корову купить можно.

– Ух, ты... – опять только и смог выдохнуть ошарашенный Башка.

На Предбашенной площади, куда вышел возродившийся Фёдор Дмитриевич со своей заботливой опекуншей и двумя золотыми в кармане, было полно народа. Но не тесно. Просторна была площадь.

Народ разный и в основном весёлый. Большинство в рубахах и кожаных поршнях, но попадались и в лаптях, а иногда и в кафтанах дорогих, да в сапогах кожаных. Детишки шустрые и озорные – по всему видать, сытые. Девки и бабы почти поголовно в нарядных сарафанах, а кто в платьях богатых, красивых. Многие с непокрытыми головами. Лица в основном светлые, не замученные.

Иногда проходили ратные. Доспехи на них и оружие справные, богатые, так и горят на солнышке! И ростом как на подбор, все до единого.

«Дороговато они Князю обходятся...», – подумал Башка.

– Может, Фёдор Дмитрич, в трактир зайдём? – предложила Лена. – Кушать мне захотелось, да и ты с дороги оголодал, поди?

– Вот это верно, девонька! Веди... Да только в такой, где трактирщик тебе знакомый... А то эти прохиндеи обдерут не по совести, да и маслица в кашу не доложат.

– Нет у нас таких, – рассмеялась Лена. – В любом месте можно пообедать без обмана. А тех, которых ты опасаешься, я тебе после обеда покажу, когда княжий дворец смотреть пойдём.

– Эва оно как! – удивился Башка, но расспрашивать не стал.

Трактир вовсе не походил на те, которые знал Башка. Да и как знал-то...

Был он в трактире всего два раза за всю жизнь. В обоих вроде как и взяли лишнего, может, только показалось от неопытности. А вот, что в кашу масла не доложили, так это он точно определил – доводилось пробовать правильной кашки. Хотя – тоже не часто...

Заведение, в которое они вошли, отличалось от ранее виденных в первую очередь чистотой и почти полным отсутствием запахов. Аппетитный аромат различных блюд, конечно, доносился до ноздрей посетителя – особенно такого голодного, как дед Башка – но это был именно манящий аромат, а не жуткая концентрированная вонь из смеси рыбной похлёбки и подгоревшего жира с примесью чеснока и жареного лука, которую запомнил Башка из ранних посещений трактиров в Ельцинграде. Хотя, надо признать, что те запахи показались ему очень привлекательными, так как тогда он был гораздо голоднее, чем сейчас.

Сегодня утром они как-никак, но подкрепились тремя крупными плотвичками, выловленными в ручье Ефимкой и Свистом, и закончили завтрак чайком из клевера с сухариками, аж по четыре штуки на брата.

– Давай, дедушка, сюда присядем, – предложила Лена, показывая на чистенький маленький столик под большим окном, у которого стояло три стула. – Здесь будет удобно улицу рассматривать.

Как только они расположились, к столику подошёл молодой парнишка.

– Я съем борщика на мозговых косточках... – сказала Лена почтительно нагнувшемуся половому. – Затем – картошки с отбивной котлетой, а десерт закажем после, – парнишка кивнул головой и повернулся к Башке.

– А что ты, Фёдор Дмитрич, откушать желаешь? – спросила опекунша и тут же добавила. – Советую – то же самое. Очень вкусно!

– Ну, коль советуешь, то испробую, – степенно ответил дед. – Видать, ты здесь не впервой?

– Да, я часто здесь обедаю, когда время позволяет. А сейчас, дедушка, пойдём руки перед едой помоем. Помоги новенькому, – обратилась Лена к половому.

А когда тот опять понимающе кивнул, обернулась к Башке.

– Котомку и шапку на стуле оставь, они никуда не пропадут.

– Неужто в городе воров нет? – удивился Башка.

– Я тебе их позже покажу, – улыбнулась девушка и пошла в дальний конец зала.

Половой жестом пригласил деда идти за ним и направился вслед за Леной. Башка заметил, как его опекунша зашла в дверь с намалёванной куклой под косяком. Рядом была дверь с такой же нарисованной куклой, только не в платье, а в штанах – мужик как бы.