Крепость Серого Льда - Джонс Джулия - Страница 21

Суллы ждали. Маль стоял прямо, не шевелясь, и даже не придерживался рукой за скалу, чтобы уравновесить свое большое тело. Золотой свет факела, горящего сбоку, не мог растопить лед в его глазах. Арк сидел на синем шелковом коврике, бросив росомаший плащ на камень. Меч, кинжал и столовый нож торчали у него сзади, как стальной хвост. Отражения суллов в пруду почему-то отливали серебром.

Аш собралась с духом. «Я, Аш Марка, найденыш, брошенная умирать за Тупиковыми воротами». Эти слова, ее слова, как всегда, вселили в нее некую упрямую силу. Она нежеланный ребенок, родных у нее нет, и терять ей нечего. Но вот эти два сулла способны все изменить. «Сестра», — сказал Арк. И «дочь». Не «названая» — просто «дочь».

Она принадлежит к их числу. Она знала это с того мгновения, когда Маль Несогласный простерся перед ней на снегу и произнес слова, слышные только ей. «Добро пожаловать, сестра, я никогда не видел луны столь яркой, как та, что привела тебя к нам». Она не менее горда, чем они, сказала себе Аш, вспомнив его приветствие. Она не станет плакать. После этого ей стало нетрудно встать, и посмотреть им обоим в глаза, и сказать:

— Сделайте меня дочерью суллов. — Она полагала, что во многом уже стала ею.

Ночь переменилась при этих ее словах. Она сгустилась, и тени образовали стену вокруг пруда. В мире не осталось ничего, кроме семи факелов и двоих мужчин. Туман вздымался и опадал. Аш поднесла рог к губам и выпила. Питье, холодное и обжигающее, оставило за собой гвоздичный привкус. В глазах помутилось, но тут же прояснилось снова, и Маль протянул руку, чтобы взять у Аш рог. Питье пронизывало ее с ног до головы, и она почувствовала, как что-то отходит прочь. Страх уже отошел далеко — она его еще видела, но потрогать уже не могла. Время отступило еще дальше, и Арк с Малем в мгновение ока тоже отодвинулись куда-то.

Медленно и решительно принялась Аш снимать тяготившую ее одежду. Еще немного, и она стала перед суллами нагая, с высоко поднятой головой и прикрывающими грудь волосами. Туман льнул к ней, забираясь в ямки у горла и поясницы. Суллы разделись до пояса, обнажив мускулистые, испещренные шрамами торсы. Маль привычными движениями пропускал свой белый кровопускальный нож через кулак. Аш сперва показалось, что он полирует лезвие, но потом она заметила зажатый в пальцах точильный камень. Маль оттачивал нож.

Я сделаю это без боли.

Арк заговорил, и Аш стоило труда вникнуть в смысл его слов.

— Нельзя достигнуть ничего стоящего, не подвергая себя опасности. Чтобы стать одной из нас, ты должна пройти через смерть.

— Я буду оберегать тебя, Аш Марка, — промолвил Маль. — На край жизни ты отправишься не одна.

Забота в его голосе дошла до Аш раньше слов, и она неожиданно для себя спросила:

— Какое испытание мне предстоит?

— Кровь в тебе не сулльская. Надо выпустить ее, прежде чем сотворить новую.

Аш кивнула, уяснив наконец, что они намерены с ней сделать. А она-то думала, что выбрала более легкую участь.

Откинув назад волосы, Аш вошла в пруд. Ее ноги под горячей водой сразу порозовели. Медные пары окутывали ее, навевая дремоту. Зайдя по пояс, Аш широко раскинула руки, приложив ладони к тихой зеленой воде. Суллы вошли в воду вслед за ней, всколыхнув туман. Аш увидела на камнях серебряные блики, и ее кольнул страх: они достали ножи. Суллы завели ее руки назад. Их пальцы охватили ее запястья, нащупывая вены.

Аш дрогнула, ощутив прикосновение ножей. Она порадовалась тому, что не видит лиц мужчин, нанесших ей эти раны, а еще больше тому, что не видит самих ран. Глядя на факелы и на тени, она услышала, что суллы отошли назад. Вода всколыхнулась, достав ей до груди, и опять успокоилась. Аш оттолкнулась ногами от дна и легла на воду. Кровь рисовала вокруг нее диковинные цветы, распространяя сахарно-сладкий запах.

Стемнело. На потолке поблескивали рудные жилы. Кровь дошла до краев пруда. Красная вода плескала Аш на бедра, затекала в пупок. Аш так устала... так устала. Маль сказал правду. Это не больно.

Темно. Она качается на воде. Тепло и покой. Вот чего ей всегда хотелось. Ни веса, ни забот — только покой.

Отпустите меня...

Тьма перемещалась, складывалась в фигуры. Тени склонялись над Аш, стремясь пожрать ее душу. Кто-то рассмеялся — женщина. Звонкий, как колокольчик, голос сказал: «Добро пожаловать, дочь моя. Отчего же ты так долго не приходила?» Чье-то прикосновение обожгло Аш холодом. Боль обострила ее чувства, и она с полной ясностью ощутила, что не готова еще прийти сюда. Она повернулась и обратилась в бегство. Заливистый смех несся ей вдогонку.

Теперь все вокруг стало серым, лишь впереди смутно белело что-то. Дальний Берег. Произнеся про себя это название, Аш испытала первый приступ тоски. Единственное наше желание — вернуться туда. Синее-синее, будто только что сотворенное море плескало на плавно выгнутый край суши. За обросшими мхом скалами и сверкающими солеными озерками росли высокие деревья. Золотой лес тянулся до самого горизонта, за которым таилось нечто прекрасное и вечное. Аш засмеялась от счастья, глядя, как желтый мотылек пьет нектар из окропленного росой цветка. Вот зачем они борются с тьмой — чтобы когда-нибудь вернуться сюда и познать подлинную радость.

Аш почувствовала, что растет, что ее наполняет какая-то новая сила. В ней мелькали картины памяти и прорастали первые семена знаний. У нее захватило дух от сознания своей принадлежности, и она закричала, рождаясь заново.

7

СТРЕЛА, У КОТОРОЙ ЕСТЬ ИМЯ

Девушка поставила перед ним миску с медвежатиной.

— Ешь. — Она хихикнула, зажимая рот обеими руками, и повторила слова, которым он ее научил: — Хорошо. Ешь.

Райф улыбнулся вопреки дурному настроению. Надо научить ее еще чему-нибудь, иначе она сведет его с ума, показывая на одеяла, горшки, лампы и твердя «хорошо, плохо, ешь». Одеяло, на котором он сидел, было «плохо» и имело какое-то отношение к птицам и множеству ног, судя по знакам, которыми она изъяснялась. В порыве вдохновения Райф поднес его краешек к лицу, потер о щеку и сказал:

— Тепло.

Девушка, подскочив к нему, потрогала одеяло и отскочила назад.

— Тепло. — Она задумалась, потом достала из сундука темный шелковистый мех и провела по нему рукой. — Тепло.

Райф кивнул и стал резать мясо, чтобы сделать ей приятное. Темно-красную мороженую медвежатину лишь слегка отогрели над светильником, и она оттаяла только сверху. Райф пожевал волокнистый ломтик, попытался проглотить и снова принялся жевать.

— Хорошо, — поощрила его девушка.

Но не тепло, заметил он про себя.

Они сидели в землянке Слышащего. Лампа, заправленная китовым жиром, давала слабый свет. Сейчас, насколько Райф мог судить, был ранний вечер. Сам Слышащий уже два дня как отсутствовал. Охотники, пробыв на льду половину луны, так и не нашли тюленей, и Садалака позвали, чтобы он послушал для них. Старик, похоже, обрадовался случаю бросить Райфа одного и взял с него торжественное обещание, что Райф не уйдет до его возвращения. Тогда Райф не понял хитрого блеска в его глазах, но теперь, глядя на девушку в одежде из мягкой тюленьей кожи, начал, кажется, понимать. Зовут ее Села, она пухленькая и миловидная, у нее длинные, до пояса, волосы и черные глаза.

«Только мертвый ничем тебя не удивит». Райф потихоньку хмыкнул. Как видно, удивлять вошло у Слышащего в привычку.

В прошедшие две ночи девушка приносила ему еду и то и дело заходила заправить лампу. Заботясь о том, чтобы фитиль не угасал и не коптил, она склонялась над светильником и показывала себя во всей красе. Большее несходство, чем между ней и Аш, трудно себе представить. У нее теплая кожа, теплые глаза и застенчивый смех, который постоянно вырывается наружу. Аш больше нет, она ушла, так почему бы ему не улыбаться этой девушке и не радоваться ее безыскусным заботам? Почему он должен расценивать это как предательство?

Села, заметив, что аппетит у него неважный, забрала миску с мясом.