Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 4

Низам, как он и хотел, сделался мехтаром. Сперва он был беден и не пользовался популярностью. При поддержке правительства он, однако, как-то сумел некоторое время продержаться у власти. Чтобы оказать ему моральную поддержку, к нему был направлен капитан Янгхазбанд с сотней солдат. Гарнизон в Гильгите увеличили на один батальон, а между этим местом и Мастуджем установили несколько постов.

Таким образом имперские войска вошли в Читрал. Положение их вскоре сделалось опасным. От Гильгита их отделяли много миль очень плохой дороги и воинственные туземные племена. Вывести их из Гильгита было трудно и потребовало бы много времени. Однако был возможен и другой путь — дорога к северу от Пешавара через Дир, более короткая и легкая, начинавшаяся от железнодорожной станции на британской территории. На эту-то дорогу и обратило теперь внимание индийское правительство. Если британские войска или агенты будут оставаться в Читрале — иными словами, если продолжать все ту же политику, — следовало открыть эту дорогу. Индийские власти посоветовались с правительством метрополии, которое отказалось поддержать этот проект. Одновременно оно санкционировало временное размещение войск и британского агента в Читрале, в надежде укрепить положение Низама[2].

В этот момент на сцене появился Умра Хан. В докладе гильгитского агентства от 28 апреля 1890 г. об этом вожде, который был ханом Джандола, говорится как о «наиболее важном человеке между Читралом и Пешаваром». К этому могущественному правителю бежал другой сын Аммана, по имени Амир, спасаясь от семейной резни, последовавшей за смертью его отца. Умра Хан взял его под защиту и решил использовать в своих личных целях. В мае 1894 г. этот юноша — ему было около 20 лет — вернулся в Читрал, сделав вид, что он вырвался из рук Умры Хана, и был милостиво принят Низамом, добродетель которого, похоже, постоянно создавала ему различные препятствия на пути. 1 января 1895 г. Амир воспользовался гостеприимством брата, чтобы убить его и главных его советников. Он провозгласил себя мехтаром и попросил признать его. Имперские офицеры, хотя и привыкшие к поворотам пограничной политики, отказались вступать в какие-либо переговоры с таким злодеем до тех пор, пока дело это не будет рассмотрено в Индии.

Но тут Умра Хан вступил в долину Читрала с большим войском, под предлогом поддержки своего дорогого друга и союзника Амира, на деле же — в надежде расширить свои собственные владения. Но Амир, хорошо зная Умру Хана и уже получив свое царство, не пожелал делиться с ним. Произошло сражение, в котором читральцы были разбиты. Поскольку Амир стал для него бесполезен, Умра Хан пригласил «злого дядюшку» вернуться. Шере Афзул согласился. Сделка состоялась. Шере Афзул претендовал на титул мехтара. Умра поддерживал его претензии. В случае противодействия оба угрожали применить силу.

Но имперское правительство отказалось иметь дело с новым претендентом и предупредило Умру Хана, что если он немедленно не покинет территорию Читрала, то будет отвечать за последствия. Ответом была война. Маленькие гарнизоны и рассеянные части британских войск подверглись нападению. Рота 14-го Сикхского полка была изрублена на куски. Форт Читрал, где укрылись остатки британской миссии и их сопровождающие, был осажден. Необходимо было спасти их. Армия в составе почти 16 000 человек пересекла границу, 1 апреля выйдя из Мардана, и двинулась на помощь по самой короткой дороге — через Сват и Дир, по линии современной Читральской стены. Командовать экспедицией было поручено сэру Роберту Лоу. Сэр Биндон Блад был начальником штаба.

И тут неожиданно правительство Индии, сделав удивленные глаза, воздвигло препятствие на том самом пути, которым оно столь долго следовало, ради которого оно сделало столько усилий и потребовало так много жертв от своих подданных. Вероятно для того, чтобы успокоить кабинет либералов, сделав вид, что оно пытается локализовать беспорядки и отказывается от приобретения новых территорий, оно выпустило прокламацию «всем жителям Свата и народу Баджана, которые не присоединились к Умре Хану», в которой было сказано, что индийское правительство «не имеет намерения навсегда занять ту территорию, через которую преступления Умры Хана могут вынудить его провести войска, а также не собирается попирать независимость туземных племен»[3].

Прокламация, однако, не произвела никакого впечатления на туземцев, которые пришли в ярость, увидев солдат, и не обращали внимания на протесты правительства. Они собрались, чтобы воспрепятствовать проходу войск. Двенадцать тысяч туземцев заняли Малакандский проход — это была сильная позиция. Отсюда их выбили 3 апреля, нанеся им большие потери, две передовые бригады армии сэра Роберта Лоу. Дорога на Читрал была открыта. Однако помощь осажденному форту уже подоспела из Гильгита. Умра Хан бежал в Афганистан, а перед правительством Индии встал вопрос о будущей политике.

Вопрос сводился к следующей альтернативе: либо отказаться от всяких попыток «эффективного контроля» над Читралом, либо поставить там достаточный для его защиты гарнизон. Следуя официальному политическому курсу, Совет единодушно решил, что поддержание британского влияния в Читрале является «делом чрезвычайной'важности». В депеше правительству метрополии[4] члены Совета изложили все свои соображения и в то же время заявили, что держать гарнизон в Читрале невозможно, не удерживая дороги из Пешевара, по которой армия двигалась на помощь осажденным.

13 июня кабинет лорда Роузбери дал решительный ответ, что «никаких вооруженных сил или европейских агентов оставлять в Читрале не следует, что Читрал не следует укреплять и что никакой дороги между Пешеваром и Читралом не надо строить». Тем самым британские власти окончательно и бесповоротно отвергли ту политику, которую правительство проводило с 1876 г. Они оставили Читрал вариться в собственном соку. Индийское правительство ответило: «Мы глубоко сожалеем, но покорно принимаем это решение» — и принялось собирать оборванные нити своей политики и плести новую паутину.

Но тут как раз либеральное правительство пало, и кабинет лорда Солсбери пересмотрел это решение. Новому совету министров «казалось, что от политики, столь успешно проводимой несколькими кабинетами подряд, не стоит столь поспешно отказываться, если только проведение ее не сделается очевидно невозможным»[5]. Таким образом, удержание Читрала было санкционировано, а дорога, которую это удержание делало необходимой, построена.

Глава II

Мятеж

Историку, описывающему великие события, всегда бывает трудно проследить те тонкие скрытые процессы, которые во всех обществах предшествуют и готовят почву для яростных мятежей и восстаний. При попытке выявить причины великого мятежа племен в 1897 г. эти трудности усугубляются еще и тем, что ни один европеец не способен проникнуться мотивами или встать на точку зрения азиатов. Однако этот вопрос обойти невозможно, и потому, хотя я и не знаком со всеми деталями, я попытаюсь указать наиболее важные и очевидные причины.

В течение тех двух лет, когда британский флаг развевался над Чакдарой и Малакандом, торговый оборот долины Свата увеличился почти вдвое. Местное население в большинстве своем вполне довольствовалось существующим положением, греясь в лучах всеобщего процветания и наслаждаясь вновь обретенным богатством и комфортом. За эти два года воинские части, сменявшие друг друга в Читрале, не сделали ни единого выстрела, не было украдено ни единого мешка с почтой, ни один посыльный не был убит. Политические чиновники свободно путешествовали среди свирепых горцев, и их часто приглашали для решения таких споров, которые в прошлом разрешались только силой оружия.

Но одно сословие с большим вниманием и неприкрытой враждебностью следило за успехами британского правления. Духовенство, обитавшее на афганской границе, мгновенно оценило все значение дороги на Читрал. И причину его враждебности нетрудно понять. Контакт с цивилизацией подрывает суеверие и доверчивость, от которых зависят власть и влияние муллы. Началась широкая, хотя и тайная агитация. Посланцы ходили от племени к племени. Слухи о войне, священной войне, нашептывались народу исключительно страстному и фанатичному. Использовались могущественные и загадочные средства, сила которых непостижима для рационально мыслящего человека. Туземцам внушали, что грядут удивительные, великие события. Час торжества для их нации и веры близок. Он скоро пробьет. Его надо ждать и быть наготове. Горы становились взрывоопасными, как склад боеприпасов.