Измена - Джонс Джулия - Страница 3

До Брена осталась неделя пути. Вчера они переправились через реку Эмм — и не было никого, кто не вздохнул бы после этого с облегчением. Могучая река и сама по себе была опасна, но куда важнее было то, что она отмечала границу халькусских земель. Все считали, что им посчастливилось: десять дней они ехали через вражескую территорию, и никто их не обнаружил. Один Баралис знал причину такого везения.

Поначалу его так и подмывало навести хальков на отряд, чтобы те убили Мейбора. Баралис ничего так не желал, как гибели наглого, напыщенного лорда. Однако такая вылазка была бы слишком опасной — кто знает, к чему она приведет. Сам Баралис тоже мог бы пострадать. Нет, собой рисковать нельзя. Есть менее опасные способы избавиться от Мейбора.

То, что от владетеля Восточных Земель надо избавиться, сомнению не подлежало. Баралис не собирался терпеть чьего-либо вмешательства в свои планы по прибытии в Брен. Брачные переговоры потребуют тонкости и хитроумия — Мейбору этих качеств прискорбно недостает. Более того, Мейбор представляет собой угрозу: не только Баралису лично — хотя Баралис не сомневался, что Мейбор постоянно помышляет об убийстве, — но и всему брачному делу. Мейбор хотел выдать за принца Кайлока свою дочь, и неудача явно ожесточила его против новой невесты.

Баралис оглядел колонну — и впереди на великолепном скакуне нашел предмет своих размышлений. Вон он красуется — в пышных, алых с серебром, одеждах. Даже то, как он сидит на коне, говорит о его непомерно раздутом самомнении. Губы Баралиса сложились в привычную презрительную гримасу.

Он просто не может позволить Мейбору доехать до Брена живым. Королева сыграла с Баралисом гнусную шутку, назначив Мейбора королевским послом. Кому, как не королевскому советнику, благодаря которому и стал возможен союз между Кайлоком и Катериной, следовало бы первенствовать в Брене? Однако королева назначила его послом не короны, а принца и тем самым подчинила Мейбору.

Баралис не потерпит подобного бесчестья.

Герцог Бренский и его прелестная дочь — это забота Баралиса, и нечего Мейбору примазываться. Баралис хорошо понимал, что двигало королевой, но и она поймет, что ее уловка потерпела крах, когда весть о кончине Мейбора дойдет до Королевств.

Это дело решенное. В этот морозный день, когда северный ветер, как демон, воет над бездной, Мейбор найдет свою смерть.

Мелли остерегалась открывать ветхую ставню. Надвигалась буря, и только эта хлипкая преграда защищала их от стихии. И то неизвестно, выдержит ли щеколда. Авось устоит — Мелли всегда везло на такие вещи. Прославленная удача Мейборов служила их роду уже несколько веков. Вернее, мужчинам их рода — те как будто забрали всю удачу себе, совсем обделив женщин.

Кроме нее. Она — первая женщина в роду, наделенная этим самым капризным из жизненных даров.

Мелли приникла глазом к щелке, глядя на зимние равнины Халькуса. Блеск снега на миг ослепил ее. Ветер с того времени, как она выглядывала в последний раз, окреп, и поднялась метель. Ни зги не видно — только белая земля и белое небо. Равнина, летом, вероятно, служившая пастбищем, теперь лежала беззащитная, отданная на произвол зимы.

Холод жег глаза, и Мелли отстранилась, заткнув дыру клочком промасленной тряпки. Поймав на себе взгляд Джека, она отчего-то покраснела и безотчетным движением поправила волосы. Не глупо ли, что вдали от двора и его обычаев она все еще сохраняет привычки придворной дамы. У дам в замке Харвелл на все были свои правила: в поведении, в одежде, в разговоре. Удалившись от двора, Мелли понемногу поняла, что все они сводятся к одному: женщина всегда должна нравиться мужчине.

Даже теперь, пережив такое, о чем придворные дамы не могли даже догадываться, Мелли сохранила свои старые навыки и прежде всего привычку прихорашиваться.

Она улыбнулась собственной глупости, и Джек, поняв ее, усмехнулся в ответ. Для Мелли счастьем было видеть его красивое мужественное лицо, разрумянившееся от холода. Она внезапно залилась веселым звонким смехом, и Джек присоединился к ней. Они стояли друг против друга в старом заброшенном курятнике и хохотали вовсю.

Мелли не знала, чему смеется Джек, чему смеется она сама, — просто ей было хорошо, впервые за долгое время.

Погода с самого начала ополчилась против них — а когда они вступили на землю Халькуса, совсем распоясалась. Не зная этих краев, они быстро сбились с дороги — притом им приходилось всякий раз сворачивать в сторону, завидев вдали человеческую фигуру. В детстве Мелли читала истории о людях, путешествующих по солнцу и звездам, но в жизни все выглядело иначе. В книгах не говорилось о том, что зимой ни солнца, ни звезд не видно порой неделями. И бледное дневное небо, и темное ночное сплошным покровом затягивали тучи.

В итоге путники потеряли всякое представление, в какой стороне от них Брен и Аннис. Наверняка они знали только одно: что они все еще в Халькусе. То, что их окружают враги, подтвердилось не далее как два дня назад.

Погода становилась все хуже и хуже, и Мелли заметила, что Джек все еще страдает от раны в плече. Он, конечно, изо всех сил старался скрыть это от нее: мужчины всегда так поступают — и в книгах, и в жизни. У него выработалась привычка вешать котомку только на левое плечо, чтобы не утруждать правое. Они брели по колено в снегу, и ветер выдувал из-под одежды скудные остатки тепла. Через некоторое время они наткнулись на заброшенную крестьянскую усадьбу — она сгорела дотла, остались лишь присыпанные снегом головешки.

Между тем надвигалась буря. На горизонте собирались темные тучи, и ветер завывал по-волчьи. Усталые и продрогшие до костей путники воспрянули духом, углядев за кустами курятник. Он стоял в отдалении от прочих построек, и пожар его не тронул.

Когда дверь не уступила и изнутри явственно послышался звук задвигаемой щеколды, Мелли поняла, что дело добром не кончится. Двери не запираются сами по себе. В курятнике кто-то прячется. Они с Джеком переглянулись — Мелли видела, что он прикидывает, насколько сильно она нуждается в убежище. Под открытым небом буря могла погубить их. Мелли слабо мотнула головой в знак того, что им лучше уйти. Запертая дверь — это люди, а люди — это опасность. Джек, пристально посмотрев на нее, перевел взгляд к горизонту. Буря готовилась к прыжку словно хищный зверь.

Джек неожиданно с силой пнул дверь ногой. Задвижка треснула, и дверь покосилась, повиснув на одной нижней петле. Внутри сидели двое мужчин с ножами наготове.

Рука Джека резко толкнула Мелли в грудь, отбросив ее назад. Шлепнувшись в снег, она подивилась тому, как быстро он выхватил свой нож — нож, который дала ему старая свинарка. Мелли ощутила резкий запах эля — он шел от тех двоих. Они разделились, чтобы обойти Джека с боков. Джек отступил назад — и даже неопытному глазу Мелли это показалось ловким маневром. Теперь противникам придется проходить в дверь по одному.

Первый сунулся вперед, свирепо размахивая ножом, и Джек упал на него — иначе не скажешь. Мелли впервые видела его таким: он обезумел от ярости. Ярость восполняла ему недостаток мастерства. Мелли казалось, что он дерется куда ожесточеннее, чем подмятый им человек. В этом бою враг обречен был проиграть. Джек сражался с судьбой, с обстоятельствами — а может, и с самим собой. Его бешеные удары предназначались не противнику, а чему-то менее материальному, но куда более грозному.

Второй готовился напасть.

— Джек, осторожнее! — завопила Мелли. — Он сзади.

Джек обернулся, и неприятель, испугавшись выражения его лица, бросился наутек по глубокому снегу, оставляя за собой ямы следов.

Первый лежал мертвый, со вспоротым животом. Джек встал, не глядя на Мелли, и побрел в хижину. Мелли последовала за ним, далеко обойдя труп и кровь вокруг него.

С тех пор никто из них не сказал об этом ни слова. Что было у Мелли на уме — дело иное. Джек держался отчужденно. Он был внимателен к ней, как всегда, но что-то в нем угрожало вырваться наружу, как клинок из ножен. Убитый хальк испытал это на себе. Мелли благодарила судьбу и за то, что Джек убил его ножом, — могло быть и хуже. Джек был более смертоносен, чем целый арсенал.