Председатель 2 (СИ) - Нот Вай - Страница 12

Пришлось переодеться и пойти на улицу кое-как подсвечивая себе дорогу фонариком. Хотя бы он в доме был.

Решив свою проблему, девушка быстрым шагом направилась к дому. Прямо возле крыльца её правая нога хаотично заскользила вперёд, а левой ноге ничего не оставалось, как предательски покоситься. С лёгким криком она плюхнулась спиной прямо в хлипкую грязь. Девушка мысленно выругалась на дождь, на грязь и конечно же на колхоз в котором застряла.

Кулагина сделала глубокий вдох и попыталась встать на ноги, но из-за спешки вновь рухнула на землю. Больше всего она боялась испачкать лицо и волосы, поэтому успела выставить руки вперёд, что смягчило падение, позволив телу приземлиться набок. Но даже у этого трюка был свой подвох. Её одежда оказалась полностью измазана грязью, а брызги от неё всё равно осели на щеках, лбу и причёске.

Это стало последней каплей. Девушка больше не могла храбриться и притворяться сильной. За эти два дня она и так выжала из себя всё, что могла. Но это уже слишком.

Анна в голос разрыдалась, уже даже не пытаясь встать на ноги, просто села прямо там, в грязи, обнимая руками колени.

Ей было очень жалко себя и свою любовь, в которую она так верила. И, может быть, она бы действительно вынесла всё, если бы любимый был с ней рядом. Но даже с этим ужасным Ягодецким она провела больше времени, чем с Александром. Ради чего все эти испытания, если она не получает никакой награды?

Девушке вспомнились слова Филатова за обедом, кажется, он прямо сказал, что не сможет уделять ей достаточно времени.

И Анна разревелась ещё сильнее, чувствуя обиду на весь мир. И в особенности на этих черствых мужчин. Долг, работа, деньги... что отец хочет выдать её за нелюбимого, что Филатов совсем изменился и носится теперь со своим долгом, совсем не думая о том, каково приходится ей!

Ещё немного поплакав, Анна поняла, что под холодным дождём уже почти превратилась в сосульку и, кое-как поднявшись, вернулась в дом.

Закончили с поисками мы как раз к утру, так что я, мокрый, грязный, голодный, злой и уставший вернулся к Анне, когда солнце уже встало, а ливень прекратился.

Кулагина уже ждала меня на крыльце. Снова с чемоданами. И с таким скорбным лицом, словно кто-то умер.

— Вези. На вокзал, — только и сказала она, даже не поднимая на меня глаз.

Народное хозяйство Советского Союза — это чрезвычайно неповоротливый и очень медлительный динозавр. По-другому не может быть в системе, где думают исключительно в рамках пятилетнего плана.

Нет, он здорово помог молодому государству рабочих и крестьян провести индустриализацию, но сейчас, на пятьдесят третьем году существования советской власти, такое мышление зачастую мешает.

Поэтому я совсем не рассчитывал на помощь товарища Васнецова и его института. Достаточно того, что они пообещали нам как сам «бациллус» так и его споры.

Дальше я планировал обходиться своими силами, благо в покинутом мною будущем было достаточно материалов о создании препаратов на его основе практически в домашних условиях. На память я никогда не жаловался и сейчас вспомнил достаточно хорошо всё, что мне удалось прочитать тогда. Особенно после той плодотворной беседы с Васнецовым и Масловым в Москве.

Так что справимся, я уверен. Надо только дождаться посылочки из Москвы, и можно будет приступать к работе.

Но здесь случилось маленькое чудо по-советски.

Следующее утро, а затем и день выдались прекрасными, на небе ни облачка, дул легкий ветерок, а вчерашний ливень, который создал нам столько проблем оставил после себя приятную свежесть.

Анну в Калугу уже повёз Андрей. Я с ними не поехал, так как у меня на носу была планёрка. Да и не похоже, что сама Кулагина в этот момент нуждалась в моём обществе. Она почти никак не объяснила своё решение, но я и не настаивал.

И вот, через пару часов, после того, как они уехали, у здания правления остановилась целая процессия автомобилей, во главе с двадцать первой волгой, канареечно-желтой, совсем не советской расцветки.

В тот момент у нас как раз закончилась планёрка, и я вышел из здания правления, на ходу заканчивая разговор с Мясовым, который мы начали еще внутри.

—... В общем, Илья Прохорович, я на вас с Аллой Юрьевной очень рассчитываю. Коммунисты и комсомольцы должны подать пример всем остальным.

— Так точно, товарищ председатель, сделаем, — порой у Мясова проскакивали военные привычки и словечки, мне иногда казалось что он воспринимал свою работу парторгом как продолжение военной службы, которую, как и многие, оставил двадцать пять лет назад. Может это и к лучшему, на самом деле. Лучше так, чем улыбаться в лицо, а из-за угла гадить и воровать.

Я хотел сказать нашему парторгу еще пару слов, но моё внимание привлекли приехавшие.

И каково было моё удивление, когда я узнал, в выскочившем из этой веселой машины человеке, товарища Васнецова.

Григорий Николаевич подбежал ко мне буквально вприпрыжку, это вместе с какой-то мальчишеской улыбкой и блеском в глазах резко контрастировало с его бородой и морщинистым лицом. Старый учитель нашего агронома как будто помолодел лет на двадцать, не меньше.

— Доброе утро, товарищ Филатов, — чуть ли не криком поздоровался он со мной и протянул ладонь для рукопожатия.

Оно тоже показалось мне совсем не соответствующим возрасту.

— Здравствуйте, Григорий Николаевич, — поздоровался я и повернулся к Мясову, — Илья Прохорович, познакомьтесь, Григорий Николаевич Васнецов, доктор биологических наук, старший научный сотрудник НИИ защиты растений.

Затем я представил Васнецову нашего парторга, мужчины пожали друг другу руки, а потом я спросил у Васнецова:

— Григорий Николаевич, какими ветрами вас занесло в нашу калужскую глушь, да еще и с такой свитой, — кивнул я на четыре легковушки и два тентованных грузовика.

— Да вот, голубчик, вы своей идей насчёт этой заразы, бациллуса, меня буквально заразили, простите за каламбур, — хохотнул он, — и я решил проверить вашу идею на практике. Руководство одобрило, выделило кое-какое оборудование, людей и финансирование. Неделя на согласования, неделя на сборы, и вот мы тут. Готовы работать.

— Подождите-подождите, — непонимающе начал я, — что-то не верится, чтобы вам так просто дали добро на работу, которой нет в плане исследований на этот год. Как-то уж слишком сказочно.

— Ну что вы, голубчик, какие уж тут сказки, — Васнецов мигом посерьезнел и продолжил, — если бы не проблема с этой напастью, с Leptinotarsa decemlineata, то бишь с колорадским жуком, если по простому, то никто бы и не почесался, конечно. Но штука в том, что страдает не только ваш район, а вся центрально-нечерноземная область. А это уже серьезно, это грозит срывом планов и большим неурожаем. Вот наши бюрократы от науки и сельского хозяйства и хватаются за любую возможность, как тот утопающий за соломинку.

Васнецов огляделся, потом увидел, что прибывшие с ним, почти два десятка мужчин и женщин, в большинстве своем совсем молодых, младше меня, начали выгружать что-то из грузовиков, извинился передо мной и, своей прыгающей походкой, подскочил к ним.

— Зачем вы здесь разгружаете машины, балбесы? Я же говорил вам. Вы что прямо тут работать будете? Грузите всё обратно! Товарищ Филатов, голубчик, — это он уже крикнул мне, — нам нужно помещение. Желательно просторное, светлое и максимально чистое. Я понимаю, что у вас колхоз, а не лаборатория. так что какая уж тут стерильность. Но вы постарайтесь, очень вас прошу!

Делать нечего, пришлось отложить все свои дела, и заняться поиском подходящего помещения.

Как правильно заметил Васнецов у нас тут колхоз, а не лаборатория, так что единственным местом, которое плюс-минус подходило под требование, оказался кабинет Лукиной. Она подходила к к вопросу порядка на своём рабочем месте со всей серьезностью, так что там царила атмосфера настоящего вет. кабинета.

Её кабинет на территории овцекомплекса был разделён на две части. В одной она работала с бумагами, а вторая, отделанная кафелем и чисто побеленная, была чем-то вроде процедурного кабинета со столом для осмотра и несколькими металлическими шкафами.