Средневековая история. Чужие маски - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 11

– Вполне.

Лиля кивнула, завернулась в плащ и уснула.

И проснулась, когда было уже около десяти утра.

Барон спал, прислонившись к дереву.

Костер почти потух.

Хорошо хоть копья были целы…

Лиля не удержалась. Ее такая злость обуяла, кто бы представлял! Она доверила этому самоуверенному идиоту самое ценное, что только есть, свою жизнь и жизнь своего ребенка! А он уснул! И достаточно давно, костер уже почти потух, часа два точно!

Заходи кто хочет, загрызай кого понравится…

Лилиан совершенно не хотелось проснуться в желудке у медведя или у кабана на клыках. А потому она поступила так, как в свое время ребята в пионерском лагере.

Только там все проделывали с близкого расстояния, а тут она предпочла перестраховаться.

Взяла одно из копий, повернула тупой стороной – и душевно въехала Энтони под дых.

Они вообще-то и кружку ледяной воды опрокидывали на таких часовых, и плащ набрасывали, а потом лупили, но тратить воду?

Увольте!

Так тоже нормально!

Энтони взвился в воздух – невысоко. Согнулся, закашлялся, схватился за живот…

– Лилиан!!! Вы с ума сошли!?

Ладно. Сказал он не совсем так, и печатными там были только имя и предлоги. Но…

Лиля бросила копье и сплюнула.

– Убить тебя мало, придурка!

И это тоже был весьма приблизительный перевод.

Барон аж заткнулся от удивления, услышав от графини речь, достойную пьяного боцмана, которому на ногу якорь уронили.

– ЧТО!?

– Барон, – кое-как овладела собой женщина, – А что положено часовому, который заснул на посту?

– Смертная ка… кхм… ну…

Вот теперь до Энтони и дошло.

И почему, и за что, и – поделом. Мужчина покраснел, побледнел, закашлялся… хотя последнее – не от смущения. Продышаться до сих пор нормально не мог, ручка у ее сиятельства была тяжелая…

От души досталось. Со всем благородным прилежанием.

– Я… это…

Лиля посмотрела на Энтони, как на врага народа.

– И это – тоже? Бывает. Сочувствую. Ох…

Черт побери!

Это восклицание едва не сорвалось у нее, когда схлынул адреналин.

Спора нет, на адреналине можно и горы своротить. Но…

Вот именно – оно. Но!

Вчера Лиля долго шла.

Да того у нее тоже были пара нелегких дней со значительной физической нагрузкой. И…

Да, увы и ах.

Мышцы заныли все и разом. Словно сговорились.

Лиля с ужасом прислушалась к себе, потом перевела дух и вытерла пот со лба. Одна,, но самая важная для нее сейчас мышца не ныла. Матка была спокойна, никаких неприятных ощущений. То есть ребенок живет спокойно и без проблем.

А так ныли ноги – зверски.

Саднили царапины на руках.

Ныли плечи, отвыкшие от любого груза. Конечно, львиную часть тащил Лофрейн, но для Лилиан и остатка было многовато. Грустно получалось.

А что делать?

Зарядку, вестимо. Иначе они отсюда никуда не уйдут.

– Лилиан?

Энтони решил проявить заботу, сделал шаг – и скривился не хуже графини.

– Оххх!

– Мышцы болят? – поинтересовалась Лиля.

И получила в ответ кивок. Они, болючие…

Подготовка-то у барона была хорошая. Даже замечательная. И на коне он сидел отлично, и мечом владел, но это немножечко не то.

Как грузчик и силач на ярмарке, к примеру.

У одного – работа. Каторжная, тяжелая, прокачивающая все мышцы.

У второго – тоже труд, но поставь его на изнурительную монотонную работу, и он просто спечется. Не выдержит.

А вот грузчик покидает гири – и пойдет дальше, работать и мешки таскать.

Энтони не был предназначен для длительных автономок. Да и Лилиан…

В том теле – безусловно.

В этом…

Лиля даже покраснела, так ей стало стыдно. И услышала отцовский голос, словно наяву: «после похода, привал обустроила, поела, обязательно разомни себе ноги – руки. Без массажа ты на следующий день с ума сойдешь и далеко не уйдешь…».

А она?

Дура.

Забыла, из головы вылетело… да тут и беременность ее не извиняет! Вот еще не хватало! Дурость никакие гормоны не оправдывают!

Что делать будем?

А что тут делать? Разминаться будем – и никуда сегодня не торопиться. Выбора нет.

И о бароне придется позаботиться, куда ж деваться? Сам он вряд ли знает, как нужно правильно сделать разминку,, после такого. Вон, и голову держит чуть вбок, шея затекла…

Придется взять дело в свои руки и вернуть их маленькому отряду боеспособность.

Благо – ЛФК тоже была в институте. Факультативом, для желающих,, но чтобы Аля не желала узнать что-то новенькое о медицине?

Да она бы, будь ее воля, и ночевала бы на кафедре! Знаете, там какие интересные учебники были? А завкафедрой их не выдавал никому, и домой уносить не разрешал – сиди и читай на кафедре. Аля и сидела.

Итак, лечебная физкультура, она же ЛФК.

Лиля вздохнула.

– Барон, постарайтесь двигаться, как я. Вместе со мной…

– Зачем?

– Мышцы разомнем, – нехотя пояснила Лиля. – Иначе больно будет, потащимся, как два старичка.

– Вы умеете?

– Тахир научил, – Лиля решила свалить знания на «наставника». Ага, наставник… Но кто там проверять будет? – Они же в Ханганате караваны по пустыням водят, знаете?

Барон кивнул.

Знал, конечно, что ж он – темный совсем?

– Вот. А идти целый день по пустыне тяжко. Потом разминаться требуется, чтобы руки-ноги не болели.

– Хмм?

– А что вы теряете, Лофрейн? Повторяйте за мной. А нет – как хотите, ждать и жалеть я вас точно не буду,, – махнула рукой Лилиан.

И начала разминку.

Голова, шея, плечи, руки…

Она медленно прорабатывала каждую мышцу.

На упражнениях для плеч подключился Лофрейн. Лиля медленно, показывая каждое движение, разминалась.

Единственные мышцы, которые она пощадила – мышцы пресса. И косые мышцы живота тоже.

Ни к чему.

Все же ребенок…

При беременности можно тренироваться. Надо только избегать определенного ряда упражнений, и Лиля их отлично знала. Вот не зря ей родители говорили: учись, дочка!

Что бы она сейчас делала без этого наставления? Только повеситься и осталось бы. Факт.5

***

Энтони послушно вращал ступней в воздухе, как показывала Лилиан Иртон.

И в очередной аз чувствовал себя дураком. Да еще… беспомощным?

Уж точно слабее спутницы.

Это бесило, раздражало, выбивало из равновесия…

Но ведь и правда! Позор какой! Заснуть на посту!

За такое действительно убивать мало…

Живот болел, но Лилиан была полностью в своем праве. Тони сам бы такого часового попросту зарубил. Не глядя.

В этот момент Лилиан повернулась, мешковатая рубаха натянулась на пышной груди, и Тони едва не взвыл.

Вот какой бы части организма устать, а не встать!

Ан нет!

У него все мышцы ныли, кроме одной. И эта одна едва одежду не прорывала.

Впрочем, графиня и не замечала ничего. Это-то Тони понимал.

Не кокетничала, не набивала себе цену, не изображала неведение – все это было в его жизни, и таких баб он ценил крайне невысоко. Она решительно не смотрела.

Неинтересно ей было, что там у благородного барона ниже пояса. Безразлично.

А досада грызет…

А еще было обидно другое, не имеющее отношения к той самой мышце. Лилиан шла по лесу столько же, сколько и он. Набрала грибов. Приготовила ужин. Подежурила половину ночи.

И?

Что сделал он?

Подежурил? Нет, заснул.

Приготовил завтрак? Нет, проспал.

И сейчас разминается вместе с ее сиятельством, опять-таки, повторяя за ней. Хм, у нее весьма и весьма своеобразный муж. Энтони начал понимать, почему Джерисон Иртон так отнесся к Лофрейну.

Соблазнить такую женщину?

Попробовать-то можно. Но ведь не получится ничего!

Чутьем матерого бабника Тони уловил главное.

Лилиан может быть только с тем, кого признала равным или сильнее себя. А вот он, барон Лофрейн, оказался слабее и неприспособленнее к жизни.