Terra Insapiens. Дороги (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 51

Писатель расстроился и хотел уже уходить, но снова повернулся к Адаму.

— Если нельзя в Париж, я хочу съездить в замок графа де Блуа. Посмотреть рыцарский турнир. Мне это надо для книги.

— Рыцарский турнир? — Адам оценивающе смотрел на Писателя. — У вас какие отметки были в школе по истории?.. Впрочем, это вопрос риторический… Рыцарские турниры ещё впереди. Они появятся только после крестовых походов.

Писатель с досады мотнул головой и удалился крайне расстроенный.

— Откуда у него десять солидов, хотел бы я знать? — прищурился Адам.

— Он продал Винтеру шариковую ручку, — ответил Артур. — Сказал, что эту ручку изготовил и подарил ему лично папа римский Сильвестр. Меня он использовал, как переводчика, — поэтому я знаю.

— Надо же! — удивился Адам. — Какие коммерческие способности открываются в человеке! Чем же он теперь свой роман писать будет?

— А он перешёл на гусиное перо. Это, говорит, открыло ему новое вдохновение.

— Чем бы дитя ни тешилось, — сказал Адам. — Слушай! А ты чего не бреешься? Решил отрастить бороду?

Артур потрогал свой подбородок.

— Как-то я давно не смотрелся в зеркало. Пойду, возьму у Хозяина электрическую бритву.

— Возьми лучше у Андрона обычную, — посоветовал Адам.

Андрон дал ему безопасную бритву, но оглядев длинные волосы Артура, предложил:

— Давай, я тебя постригу.

Они с Андроном уже перешли на «ты». Общие испытания сделали всех ближе.

— А ты умеешь? — засомневался Артур.

— Я много чего умею, — убедительно ответил Андрон.

Он усадил Артура на стул перед зеркалом, набросил на него простыню, которую достал из шкафа, и взял в руки ножницы и расчёску.

— Тебе покороче, подлинней? — спросил он.

— А ещё варианты есть? — улыбнулся Артур.

— Нет. Это две причёски, которые я знаю.

— Тогда покороче. До весны отрастут.

Андрон ловко защёлкал ножницами. Пряди волос падали на пол и на простыню. Поглядывая то на голову Артура, то в зеркало, он успевал ещё разговаривать.

— Я всех стригу, кроме Хозяина, — сообщил он. — Хозяина и Еву стрижёт Офелия. У меня Судья каждый месяц стрижётся. Я ему говорю: у вас волосы так быстро не растут. А он отвечает: джентльмен обязан следить за собой. Я, — говорит, — бреюсь каждый день. Ваша одежда, ваша причёска, аккуратно постриженные ногти, — говорит, — это не просто ваш образ для других, это часть вашего «Я». Это то, каким вы хотите видеть себя.

— Да, — согласился Артур. — Для своего возраста он хорошо выглядит.

Андрон снял с него простыню, и Артур оглядел себя в зеркале.

— Помолодел на пять лет, — сказал ему довольный Андрон. — А побреешься, ещё на пять лет помолодеешь.

— Это уже перебор, — улыбнулся Артур. — Так я с Евой сравняюсь.

Он поднялся со стула и спросил:

— Сколько я тебе должен?

— Десять муравьёв, — ответил Андрон, но заметив замешательство Артура, успокоил его. — Да шучу, шучу. Друзьям бесплатно.

Ньютон, чтобы развлечь Еву, из бумаги и алюминиевой проволоки сделал китайский фонарик. Закрепил в нём огарок свечи и, дождавшись вечера, поджёг его на берегу острова. Все столпились вокруг. Ева наблюдала, затаив дыхание. Через пару минут фонарик медленно воспарил над землёй и стал подниматься всё выше и выше. На темнеющем небе он светился, как яркая звезда. Ветра почти не было. Фонарик медленно скользил над озером. Минут через десять его свет стал слабеть и потух.

— Утонул фонарик, — констатировал Паскаль. — Надо было на той стороне запускать.

— Ну да, — сказал Адам. — Нам ещё не хватало лес поджечь.

— А что, если сделать воздушный шар? — задумался Паскаль. — Я, кажется, видел на складе рулон ткани.

— Прекращайте самодеятельность, — потребовал Адам. — На нас и так все смотрят, как на нечистую силу. Не давайте для этого лишнего повода.

— Представляешь, как мы могли бы здесь устроиться? — увлечённо сказал Паскаль Артуру. — Показали бы воздушный шар королю, получили заказы, организовали воздушный мост между Францией и Англией. Зажили бы припеваючи.

— Закатай губу, — посоветовал Паскалю Адам. — Скорее всего, ты закончил бы жизнь на костре — к гадалке не ходи.

— Предлагаю поговорить о философии, — сказал Артур, когда все разлеглись у костра на берегу. — Пусть каждый поделится, какая философия ему близка.

— Лучше поговорить о науке, — предложил Ньютон. — Философия — это болтология. Доверять можно только научным фактам и физическим законам.

— Но в античности, — попробовал переубедить Ньютона Артур, — философы были учёными. Аристотель, например.

— Что мне этот ваш Аристотель! — возмутился Ньютон. — Нашли учёного! Он не мог даже сосчитать — сколько ног у мухи?.. Тысячи лет спорят, что первично — бытие или сознание? Хотя ответ на поверхности лежит. Обладать сознанием может то, что уже обладает бытием… Философия — это интеллектуальная болтовня. Наука тянется к знаниям, а философия к убеждениям.

— Я принимаю только прикладную науку, — заявил Писатель. — А всякие профессора, обсуждающие «большой взрыв» и чёрные дыры — такие же демагоги, как философы.

— Значит, философию вы тоже не одобряете? — уточнил Артур.

— Разве что, как игру ума. А ценного и достоверного там ничего не вижу. Вся философия пошла от софистов. Словесная казуистика, и ничего более. «Я мыслю, следовательно, я существую». Что вы тут видите ценного? Я вам таких «истин» могу наштамповать сколько угодно. «Я чихнул, следовательно, я существую», — ещё одна истина. Чем она хуже?

— Сколько мусора в наших головах, а главного нету! — разошёлся Писатель. — Вот учили меня в школе биному Ньютона, а он мне как-то в жизни не понадобился. Вам пригодился бином Ньютона?

— Ну, я как-то сразу не соображу, — растерялся Артур. — Наверно это нужно для общего развития.

— Это базовые знания, необходимые для работы мозгов! — рассердился Ньютон. — Вы ещё скажите — а зачем меня считать учили, если есть калькулятор?

— Мои мозги без ваших биномов работают хорошо, — парировал Писатель. — Человеку творческому вся ваша физика и математика не нужна.

— Человек, не знающий три начала термодинамики, не может называть себя «homo sapiens», — уверенно сказал Ньютон.

— Вернёмся к философии, — прервал учёный спор Артур.

— Философия — слишком обширное понятие, — сказал Поэт. — Сколько людей, столько и мнений. Так мы ни на чём не сойдёмся. Я предлагаю сузить тему. Давайте, поговорим о Сократе! Тем более у нас тут знаток есть, который направит беседу в нужное русло.

Идея понравилась, и Адам взял первое слово.

— Имя Сократа давно стало брэндом, — сказал он. — Это уже мифическая личность, а не реальный человек. И Платон, и Ксенофонт в своих воспоминаниях склонны были приукрашать своего учителя. Последующие поколения занимались тем же. Я не отрицаю его влияния на человечество, но представление о нём сильно мифологизировано. Его называют философом, а я не согласен. Я считаю его мудрецом. Он вообще не рассуждал о законах мироздания, он рассуждал о человеческой душе и нравственности.

Адам посмотрел на Сократа Младшего, как бы ожидая его мнения.

— Во многом согласен с вами, — кивнул Сократ Младший. — Я тоже не считаю его философом в нашем понимании, что ничуть не умаляет его в моих глазах. Философ — это человек, достаточно умный, чтобы желать высшего познания, но недостаточно мудрый, чтобы понять его невозможность. Философ — это Платон, ученик Сократа. Вот ему надо было придумать мир идей. А Сократа такие фантазии не интересовали. Абстрактные идеи ничего не дают человеку. Сократ это понимал, а вот Платон, похоже, нет.

— Платон вообще выдавал свои мысли за рассуждения Сократа, — сказал Артур. — Подкреплял свою философию авторитетом учителя.

— Ну, это по-человечески понятно, — махнул рукой Сократ Младший. — Я к Платону отношусь с уважением, хотя бы за то, что он пронёс любовь к учителю через всю свою жизнь.

— Что вы носитесь с этим Сократом? Какой из него мудрец? В наше время он не сдал бы даже выпускные экзамены в средней школе, — пробурчал Писатель, но его проигнорировали.