Камни Рун (СИ) - Якубович Александр - Страница 32

Осиор перевел взгляд на какую-то землисто-серую сейчас келандку, что тихо сидела в кресле, держась за бок ладонью в попытке унять боль в ране. В этом взгляде было все: уважение, непонимание, опаска, доверие. Спектр самых разных эмоций. Не было только осуждения и ненависти.

— Я отвлеклась, — хрипло ответила винефик, поднимаясь в кресле повыше и усаживаясь ровно, как на допросе, — и принцесса этим воспользовалась. Дернула и насадила меня на лезвие…

— Витати, мы оба понимаем, что ты могла в первые же секунды свернуть ей шею или перерезать глотку, — серьезно ответил Осиор. — И даже если Отавия говорит правду, то что тут вообще случилось… И почему Рей очнулся?

Маг указал на меня ладонью и все остальные будто бы вспомнили о том, что я, вообще-то, все еще тут, лежу и слушаю. Видимо, они слишком привыкли к тому, что я выполнял функцию придатка к кровати, так что совсем забыли о моем присутствии.

— Я очнулся, потому что меня вывела кровь, — ответил я.

— Откуда вывела? — спросила Виола. — Что с тобой было?

Я пожевал сухие губы, стараясь подобрать подходящие слова.

— Я был… Это было похоже на бесконечное падение. Я пытался дотянуться до манящего меня светящегося осколка, который будто бы тащил меня за собой, вперед… Но сколько бы я не тянулся…

— Ты не мог его ухватить, — закончила за меня Витати. — И ты навсегда застрял там. Застрял в пустоте.

—Откуда ты знаешь? — удивленно спросил я. — Ты была в моих видениях?

Келандка только мотнула головой, будто бы упрекая саму себя за излишнюю болтливость. Но Виола уже уцепилась за эти слова винефика и стала засыпать ту вопросами:

— Ты знала, что с парнем? И молчала? Что за пустота? Почему ты решила, что Рей застрял? Как помогла твоя кровь? Почему?

— Я не знаю! — не выдержала Витати. — Я не знаю! Я просто не могла больше смотреть на то, как дух Силы уводит его все дальше и дальше от мира живых! Не могла! И решила прервать эти мучения!

— Но ведь он очнулся! Из-за твоей крови! — продолжила Виола.

— Она права, — кивнул я, встретившись взглядом с винефиком, — если тут пролилась твоя кровь, то меня вывела именно она, я чувствовал как…

Витати чуть прикрыла веки и плотно сжала губы. Плохой знак. Значит, она закрылась и до завтрашнего утра не скажет ни слова.

— Здесь что-то не так! — продолжила Виола. — Осиор, ты знаешь, что спасенная тобой рабыня вообще-то Tamashaz’a северных кланов Келанда? Конечно же, ты ничего не знаешь! А если она скрыла это, то что еще она недоговаривает…

— Вот как? — удивился Осиор, складывая руки на груди и переводя взгляд на келандку. — В нашу встречу я кое о чем догадывался, но чтобы так…

— Что такое Tamashaz? Это титул? — спросила Отавия.

В комнате повисла тишина.

— Тамашаз в переводе с келандского означает «Дочь Вождя», — медленно ответил Осиор.

— Так Витати дочь вождя какого-то племени кочевников? — удивилась принцесса.

— У всех винефиков особые имена… — начал Осиор.

— Приставка «Ви» дается убийцам магов, если они доказывают свою мощь, — продолжила Виола. — При рождении ее звали Тати. И если она старшая дочь, то она получила имя своего отца.

— Имя Вождя степей Келанда, объединителя народа, от полей акрейских предгорий на севере, до лесов и долин оседлых кланов на юге, она дочь Великого Шаза Тати, — закончил Трибунальный Истигатор.

При упоминании Шаза и родного Келанда, винефик вздрогнула, но взгляд не отвела. Смотрела на магов и Отавию так, будто бы была готова сражаться.

— Осиор, милый, — еще более елейным, чем ранее, голосом, начала Виола, — а как так получилось, что дочь Великого Шаза стала сиделкой для твоего ученика?

— Я предложил ей достойную смерть, — ответил Осиор. — Она считала себя недостойной не то что жить или умереть в бою — даже просто «быть». Считала себя «Vivuz Mortz» — живым мертвецом. Я предложил ей путь, по окончанию которого она если не смоет свой позор, то хотя бы получит право умереть как воин — в бою, от моей руки. Вот что я ей предложил, прежде чем она присоединилась к нам с Реем.

— Вздор! — воскликнула Виола. — У келандских винефиков нет таких проступков, которые нельзя было бы смыть кровью — своей или магов Круга!

— Есть. Один такой проступок есть, — тихо, но твердо возразила винефик.

— Так расскажи нам! — воскликнула архимаг. — А то вообще уже ничего не понимаю!

— Вы хотите узнать, как я предала свой народ? — спросила Витати.

— И откуда ты знала, где оказался Рей! — добавила Виола.

Винефик окинула взглядом комнату, а потом встретилась взглядом со мной, будто бы извиняясь за то, что произойдет дальше. Но Витати никогда ни за что не извинялась — она всегда была права или просто делала вид, что все идет, как надо. Так что от этого взгляда ее белесых глаз мне стало не по себе.

А потом Витати наконец-то рассказала свою историю.

Глава 16. Невеста Пустоты

«Келанд — государство, разделенное надвое. На севере его раскинулись бескрайние степи, что населяют гордые кочевники, рьяные воины и умелые скотоводы. В сезон, когда север превращается в зеленое от травы море, степняки гонят огромные стада, что как саранча, уничтожают каждый росток, каждую травинку на своем пути.

Когда же приходит засуха, сменяемая холодными ветрами и дождями, а день становится короче, огромные кочевые племена келандцев уходят на зимние стоянки. Ставятся капитальные шатры, что будут служить для сотен членов рода домами, старики достают из огромных седельных сумок инструменты, мужчины точат топоры. Начинается время для ремесел и забоя.

Несколько недель над поселением стоит запах крови, внутренностей и свежего мяса — это пускают под нож нагулявший жир и массу скот, заготавливают колбасы, вялят мясо. Шкуры, жилы и кости уходят старикам и мастерам. Первые скребками чистят шкуры, попутно обучая этому нехитрому, но важному ремеслу босоногих малышей. Ребята постарше таскают воду, развешивают кожу, следят за тем, чтобы заготовки не пошли гнилью. Позже начинается варка, дубление и прочие дела по обработке результатов годового труда.

Не пропадает ничего: рога и крепкие кости идут на короткие, но крепкие луки, из телячьей кожи шьется обувь, из шкур потолще, да покрепче — седла, сумки. Лучшие мастера, которым достается самая дорогая и нежная кожа, еще украшают свои изделия вышивкой — а это по-настоящему сложно, ведь попробуй так тонко орудовать толстой, мощной иглой! — добавляют орнаментную вязь. Если надо — изделия обиваются столь ценным в степи железом, что все келандцы покупают у нескольких горных поселений на самом севере степи, нечасто — раз в несколько лет — так что металл тут в большой цене.

Молодые же мужчины и девушки, после того, как закончат с самой трудной работой, когда все седла, сумки, ремни, поводья, мягкие сапоги, накидки, луки, рукояти из рога и кости — словом, все, что изготовит род за несколько месяцев — когда все это погружено на телеги и отправлено на юг, открывают сезон Клинков.

Каждый келандец — скотовод, мастер, дубильщик, охотник. Каждый келандец — мирный собиратель и кочевник.

Но при этом каждый келандец, что проживает на севере и северо-западе от Великой Реки, которую называют еще Шелда — и умелый воин.

Почти всегда одну стоянку — воды в степи немного — занимают несколько родов. Каждый работает сам, но когда приходит время Клинков, молодые, с горячей кровью и горящими глазами келандцы, сливаются в одну массу воинов и воительниц. Юноши показывают умение стрельбы из кривого степного лука — пусть он мал, но сила для натяга тетивы нужна недюжая, такая, что каждая мышца на спине и плечах наливается кровью и бугрится под рубахой. Девушки, словно бабочки, порхают с саблями, копьями. Особый шик — показать свое умение пользоваться лохаром, традиционным келандским боевым серпом. Обычно цельнокованые, с деревянной или костяной рукоятью, они являются грозным оружием умелого всадника, готового рубить головы пешим противникам. Отдельные умельцы могут свеситься из седла, да со всей мочи ударить по основанию тренировочного столба, показывая, как сечь врагу ноги, а совсем уж лихие рубаки заказывают у мастеров складной лохар с обоюдоострым лезвием, который легким нажатием на специальный рычаг превращается в короткую и мощную секиру.