На абордаж! (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 33

— Ну, например, услышать, с какой целью Эскобето прислал вас на Мофорт, — главный стражник острова приветливо улыбнулся, но в его дружелюбие Призрак не поверил. Глаза Красавчика были налиты чернотой, в которой могло таиться все что угодно. И от этого Призраку стало неуютно. — Давай присядем, поболтаем по душам.

— Я с Эскобето дружбу не вожу, — сплюнул парень. — Он мне никто. Не отец, не брат!

— А зачем он собрал вас, каторжных ублюдков, в одном месте и гоняет с оружием, словно готовит к войне?

Спина штурмовика заледенела. Как об этом узнал Красавчик? Неужели в отряде Игната находится стукач? Или даже в окружении командора? Ох, как плохо!

— Ладно, — оглянувшись по сторонам, главный охранник присел на нагретый солнцем валун. — Так и быть. Я с удовольствием послушаю твой рассказ про жизнь на Инсильваде, и зачем ты решил поселиться со своим дружком именно здесь, а не в Клифпорте или на острове Магов, к примеру. Да на архипелаге земли хватит десяткам тысяч людей, подобных тебе! А вместо этого вы стремитесь под бочок к Старейшинам! Думаешь, я поверил в твою сказки? Признаешься — так уж и быть, замолвлю словечко перед Локусом, чтобы в живых оставили. Но поработать в кандалах некоторое время придется.

— Я на каторгу не вернусь, — оскалился как волк, попавший в западню, Призрак. И сделал еще один шаг к обрыву. В животе кишки снова стянуло от страха, а сам он с тоской подумал, что, неправильно рассчитав прыжок, размозжит себе голову об острые камни, торчащие из воды.

— Ты, никак, прыгать собрался? — заржал пират с татуировкой черепа. — Красавчик, может, дадим ему самому шею свернуть?

— Пусть свою душу облегчит, тогда отпущу, — лениво ответил главный.

— А ты мне кто, пастырь? — еще один шажок к пропасти. Корсары не сводили с него глаз, но пока ничего не предпринимали. Призрак глубоко вздохнул. — Я ни перед кем душу не облегчаю. Говорят, только мать может понять своего сына и простить все его грехи. Но я уже и лицо ее забыл. Когда она умерла, мне было пять или шесть лет.

— Очень трогательно, — ухмыльнулся Красавчик, и хлопнув ладонями по коленям, решительно поднялся. Он еще находился в состоянии ленивой расслабленности, но последнее движение штурмовика его насторожило. Все-таки что-то в лице молодого парня ему не понравилось. Рявкнул: — Держите его, олухи!

И Призрак, сильно оттолкнувшись от края скалы, нависавшей над темно-изумрудной чашей небольшой заводи, прыгнул в опрокинутое небо. Сердце провалилось в желудок от ужаса высоты, и он уже ничего не слышал: ни криков раздосадованных пиратов, ни беснующихся в воздухе птиц, а только свист в ушах. А потом резко приблизилась поверхность моря, в которое парень вошел тяжелой глыбой и с шумом погрузился в холодную воду.

Пират с татуировкой звучно сплюнул вслед за сиганувшим с высоты идиотом, и опасливо отодвинулся от края.

— Что там? Разбился? — Красавчик нервно дернул ворот камзола и глубоко вздохнул. Такого представления он не ожидал.

— Утонул, — его помощник яростно почесал шею. — Камнем ушел под воду. Ждал, думал всплывет.

— Пошли, — приказал главный охранитель острова. — Спустимся вниз, пройдитесь по берегу. Надо убедиться, что этот шустрый малый не выплыл где-нибудь.

— Да расшибся он, — уверенно сказал до сих пор молчавший третий пират. — Здесь высота как у двух грот-матч. Без шансов.

— Сделаете, как я сказал, — в голосе Красавчика появились жесткие нотки. — Проверьте весь берег, где сможете пройти. А я до «Морской раковины» прогуляюсь. Беспалый должен был второго паренька за жабры взять. Надеюсь, тот себе башку не расшиб, чтобы не отвечать на наши вопросы.

Глава 11. Ставка — жизнь

Поединок решили устроить во дворе форта. Выбранная площадка представляла из себя небольшой пятачок земли между блокгаузом и хозяйственными постройками. Мои штурмовики встали в круг, обозначая место боя. Шкиперы флотилии косо поглядывали на необычных парней в черных одеждах. Михель грамотно расставил охрану не только на воротах и на стенах, но и разоружил всех обитателей форта. Так что можно было не волноваться, что в самый неожиданный момент на нас могут напасть.

Лихой Плясун стоял в нескольких шагах от меня и лениво готовился к бою. Он снял пояс и кафтан, небрежно отбросил вещи в сторону. Кто-то из шкиперов протянул ему палаш и аксумский кинжал с характерным изгибом клинка. Свет факелов, прикрепленных на стену блокгауза и магических фонарей, стоящих на земле между ног зрителей, освещал место поединка. Черные тени плясали на лице командора, превращая его в подвижную и меняющуюся маску смерти. В глазах Плясуна я не заметил неуверенности или страха. Он был серьезным противником, и недооценка сил фраймана грозила мне поражением. Здесь не будет места благородству, и мы оба знали, что один из нас сегодня умрет.

Я тоже решил не спешить. Освободившись от тяжелой штурмовой куртки, я отложил кортик в сторону и взял у Гуся палаш, со свистом рубанул воздух, сжал рукоять в руке, провернул несколько раз. Не совсем мое оружие, но тоже неплохо сбалансировано.

Лихой Плясун тоже примерился к своему клинку, махнул им несколько раз перед собой, красиво описал полукруг и вытянул руку. Лезвие палаша, направленное в мое лицо, замерло. На тусклом железе блеснули отсветы факелов.

— Готов сдохнуть, Игнат? — спросил он, и не дожидаясь ответа, налетел на меня, обрушив свой палаш на подставленный клинок. Последовало еще несколько ударов, после чего Плясун отскочил назад и ловко прочертил «восьмерку» в воздухе. — Не хочешь…

И снова немыслимая траектория движения, после которой командор оказался в опасной близости от меня. Еще несколько таких подходов — и он начнет снимать с меня стружку. Теперь мне стало понятно, почему Лихого Плясуна наградили таким прозвищем. Это было что-то: его движения невозможно было предугадать. Двигался Плясун, как и ходил — дергаясь и пританцовывая, отчего невозможно было определить, какое направление удара он выберет. Командор не давал мне возможности приноровиться к его технике боя, и все же некоторую особенность я заметил.

Следовала размашистая атака палашом, а после него резкий мах кинжалом. В общем, Плясун умело владел разнородным оружием. Мне приходилось только защищаться, водя противника по кругу. И это не нравилось командору.

— Дерись, ублюдок! — прорычал он и начал махать палашом, словно хотел разрубить меня пополам. Однако ошибкой было бы считать, что противник устал и решил простым мощным ударом закончить дуэль. Стоит клюнуть на эту уловку — и можно заказывать похоронный оркестр.

Я, наконец, провел пару опасных контратак, от которых Плясун закрылся, и даже умудрился отбить боковой с помощью ножа. Считаю, ему просто повезло, что клинок уперся в его гарду. Постепенно освоившись с манерой боя противника, я перешел к активным действиям. Затягивать драку не было никакого желания. Фехтование — вопрос быстроты, а не силы.

Наношу несколько рубящих ударов: два боковых, два по лицу, и тут же — два нижних по ногам и сразу в голову. Плясун оторопело отбился, но все же получил первую рану. Мой клинок рассек штанину на левой ноге, и вместе с ней — бедро. Пусть не глубоко, но сочащаяся кровь рано или поздно начнет сковывать движение.

Плясун зарычал и провел контратаку рубящим ударом по моей правой щеке и сразу же вернулся в защиту, умело закрывшись от летящего в голову клинка. А меня обожгло болью. Кончик палаша рассек скулу, и я почувствовал теплую струйку крови, текущую на шею.

Противник засмеялся. Кровь врага, когда ее видно, воодушевляет.

Отвлекающий удар своим оружием, и тут же левая рука с кинжалом ныряет вперед. Левый бок командора вспух кровавой дорожкой. Плясун снова атаковал меня, размашисто рубя справа налево, совершенно забыв, что палашом можно не только рубить, но и колоть. Зачастую гнев, хоть и хорошо скрываемый, приводит к поражению.

Нужно заканчивать бой. Я могу драться голыми руками и хорошо владеть ножом, но фехтование — не самый сильный аргумент в споре. Еще немного — и командор продавит меня благодаря технике. Но гнев и злость уже овладели Плясуном. Он неправильно оценил ситуацию, дерясь со мной из-за желания покарать наглеца, вздумавшего отбить у него женщину. Командор не сумел связать разрозненные факты происходящих событий: появление лорда Торстага; разброд среди фрайманов-командоров, разделившихся на противника нападения на «золотой караван» и на их сторонников; он даже не понял, что я фактически захватил форт. В его глазах стояла ярость рогоносца. Она его и погубила.