Terra Insapiens. Замок (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 39

Он степенно прохаживался взад и вперёд перед собравшимися. Вид у него был строгий, серьёзный, подтянутый.

— Если человечество на Нюрнбергском трибунале обвинило виновников массового уничтожения людей, человечество должно быть последовательным. Все виновные в подобных преступлениях должны понести наказание. В том числе, и тот господин, чьё преступление мы сегодня рассматриваем.

Судья посмотрел на Мессию.

— Мы должны быть последовательны, мы должны быть бесстрашны. Не взирая на всё величие и могущество господина Б., мы должны потребовать от него ответа за его злодеяния. Только представьте себе страх, ужас и страдания тех людей, которых он уничтожил. А ведь среди них были дети, много детей. Которые по определению ещё не могли согрешить, и заслужить столь жестокого наказания.

Он остановился.

— Я могу привести ещё много преступлений господина Б., свидетельства о которых сохранил нам Ветхий Завет. Уничтожение Содома и Гоморры в этом ряду. Жители этих городов согрешили перед господином Б. Но, если в этом виновны были взрослые, то конечно не дети. Коллективная ответственность, которую применял господин Б, является отвратительным атавизмом, простительным разве что языческим богам.

Он повернулся к собравшимся.

— Что говорит Иисус, сын господина Б., согласно Евангелию от Матфея? «Нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих.» И, когда Пётр спрашивает его: «сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» Иисус отвечает: «не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз».

Судья опять посмотрел на Мессию. Словно адвокат замещал обвиняемого, ввиду его отсутствия.

— Слова бы Сына, да в уши Отцу! Но было иначе. Целый ворох преступлений пятнает страницы Библии, и человеческое чувство восстаёт против господина Б. За что была наказана жена Лота? За то, что обернулась и увидела Господне злодеяние. Так преступник уничтожает свидетелей своего преступления.

— Я протестую! — Мессия вскочил, сжав кулаки. По красному лицу было видно — как он взволнован. — Вы не смеете судить Создателя. Вы всем и самой жизнью своей обязаны Ему!

Адам взяв его за плечи, усадил обратно и что-то сказал на ухо. Мессия попытался ещё раз вскочить, но Адам удержал.

Судья был собран и подтянут. Он продолжил свою обвинительную речь.

— Я перечислил только малую часть его преступлений. Человека, который совершил бы все эти преступления, проклял бы род людской до скончания веков. А господину Б. всё сошло с рук, всё также возносятся ему славословия и молитвы, как будто есть одна мораль для человека и другая мораль для господина Б. Как после этого верить заповедям его?! Не сам ли он нарушил их тысячи раз?

Мессия ещё раз попытался вскочить, но Адам опять удержал его.

— Всё указывает на то, что обвиняемый совершал свои преступления осознанно и не испытывал раскаяния. Corpus delicti для меня очевиден. Кроме того, он проигнорировал вызов на судебный процесс, что является знаком неуважения к суду. Поэтому я не вижу смягчающих обстоятельств, и требую высшей меры наказания, возможной в данном случае… Забвения!

Он вернулся в кресло и провозгласил:

— Слово предоставляется адвокату.

Мессия встал и вышел вперёд. Он был уже снова привычно бледен.

— Свою речь я начну с конца. Сторона обвинения требует в качестве меры наказания — Забвения. Это невозможно. Как вы планируете это осуществить? Запретить Его имя? Стереть из истории человечества все страницы, так или иначе, посвящённые Ему? Тогда вам придётся сжечь тысячи картин и тысячи книг, составляющих духовное богатство человечества.

— Теперь по сути обвинений. Ваши доводы рациональны, а вера иррациональна. Никакие логические доводы не могут её поколебать. Истинно верующий, в лучшем случае, только посмеётся над вами. Он знает: «пути Господни неисповедимы». И мы, верующие Ему, должны во всём полагаться на Него. Если Он решил стереть потопом греховное человечество, значит, иного пути не было. И мы должны принять Его решение со смирением и верой в Его мудрость. Не вам! — он посмотрел на Судью. — Не вам судить Его!

Он огляделся вокруг.

— Я сожалею, что поддался уговорам участвовать в этом безумном спектакле.

Мессия сел на своё место, а Судья встал.

— Уважаемый адвокат заявляет, что вера иррациональна, и не может быть подвержена суду рационального разума. Позвольте мне указать, что разум дан человеку господином Б., и если наш разум недостаточно хорош, то это претензия к самому господину Б. Я веду уголовный процесс. Здесь имеют вес — логика, факты, мотивы. Иррациональной составляющей в уголовном праве нет… Что касается невозможности Забвения, я не соглашусь. Нет необходимости подчищать историю от напоминаний о господине Б. Приговор не требует «damnatio memoriae». Забвение обращено в будущее. Пусть господин Б. останется в мифах, в легендах, в сказках. Пусть составит компанию Зевсу, Юпитеру и всем прочим, разжалованным богам.

Судья снова сел. Отложил бумаги в сторону.

— Перед вынесением приговора, обвиняемому предоставляется последнее слово.

Судья поднял руку, призывая к тишине, и, подняв голову вверх, воскликнул:

— Обвиняемый! Что вы можете сказать в своё оправдание?

Несколько секунд висела гробовая тишина. Судья кивнул.

— Обвиняемому нечего сказать в своё оправдание.

Он стукнул по столу молоточком.

— Объявляется приговор по делу господина Б., обвиняемого в преступлениях против человечества. Признать господина Б. виновным в организации массового уничтожения людей посредством всемирного потопа, и назначить ему наказание в виде Забвения на все грядущие времена. Суд окончен.

Собравшиеся стали расходиться. Судья, взяв Адама под локоть, говорил ему:

— Вы сами видите, как Он игнорирует нас. Когда разговариваешь с Богом, — ощущение, что разговариваешь со стенкой.

— Так всегда бывает, когда разговариваешь со своими иллюзиями, — в сторону сказал Адам.

— Уж лучше бы Он рассердился, швырнул в нас молнией. А молчание говорит о Его равнодушии к нам. Он заслужил Забвение. Всё — прекращаем о Нём думать и говорить.

— Это легче сказать, чем сделать, — улыбнулся Адам.

Все обитатели Замка обсуждали прошедший суд.

— Это ещё мягкий приговор, — говорил Ньютон. — Узники Освенцима, я читал, судили Бога и приговорили к смертной казни. Правда сразу после этого отправились на вечернюю молитву.

— Прежде чем отнять что-то важное у человека, надо дать ему что-то равноценное. А иначе в душе его образуется дыра, которая заполнится, бог знает, каким мусором, — рассудительно говорил Сократ.

Артур подошёл к столу, за которым Поэт и Паскаль обсуждали: есть ли Бог? Поэт говорил:

— Он должен быть хотя бы из уважения к тем, кто молился ему, кто страдал за него. Это намоленный Бог, хотя бы из вежливости Он уже должен быть.

Паскаль возмущался:

— А что же Он всё прячется от нас?! В конце концов — пусть нам объявят правила игры! Пусть Он, если Он есть, выйдет из-за кустов и скажет нам — здравствуйте, дети мои, вот он я — ваш общий папа, любите меня и слушайтесь. Или, если Ему некогда, пусть прикажет ангелам своим, написать на небе звёздными чернилами на каком-нибудь из известных нам языков, хотя бы на суахили: аз есмь ваш Господь, прошу любить и жаловать.

Адам что-то объяснял Судье.

— А почему Библия должна быть одна на всех? Есть одежда для женщин и мужчин, для взрослых и детей, для бедных и богатых. Почему духовная одежда должна быть одного покроя? Я прекрасно представляю себе Библию для военных, где в шестой заповеди написано: не убий (без приказа).

Сократ долго слушавший всех, вздохнул и сказал:

— Если вы рассуждаете о богах, будьте готовы выпить цикуту.

Паскаль поднялся и размял ноги.

— Бог, Бог… «Бюро обслуживания грешников»… Надо бы запретить использовать это слово, по крайней мере до тех пор, пока оно снова не наполнится смыслом.

— Пора обедать.

Пошёл в комнату, обернулся и пошутил: