Темные сестры - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 28

Но Ким? Зачем кому-то вешать убийство на безобидную Ким, которая к тому же ну уж точно не могла убить Эмили Фаннинг. Она ведь была с нами, и я стояла рядом, когда Эмили упала с маяка. Жаль только, следствию об этом лучше не рассказывать.

– И что мне делать? – Ким первая нарушила тишину, голос у нее немного дрожал.

– Идем в кабинет, – распорядился Герберт. – Кайла, ты тоже. А ты…

Он смерил меня тяжелым взглядом.

– Иди развлекай женишка дальше.

– Герберт! – тихо одернула его Ким. – Кортни была со мной!

– Идем, Кимберли. Меня не будет на допросе, так что давай в оставшееся время разберем, что можно говорить, а что нет.

Когда их голоса стихли, я без сил рухнула в кресло. Хотелось разреветься, но слез не осталось. За годы жизни в Даркфелле я приучила себя даже не думать о слезах. Поэтому я просто уставилась на слабые языки пламени в камине. Он уже догорал, и ни у кого не нашлось времени подкинуть дров.

Сколько так просидела, не знаю, но за окном уже начало светать.

– Болит? – услышала я голос Герберта.

Можно догадаться, что голова болит, если я сижу и потираю виски, мечтая отрубиться и не чувствовать не то похмелья, не то смертельной усталости и страха за Ким.

– Держи. – Он сунул мне стакан с зельем, которое я выпила залпом. И едва не застонала от облегчения.

– Что сказала Ким? Что в записке?

Но Герберт только покачал головой.

– Клянется, что ничего не писала и не знает. Я без понятия, что в записке, поэтому будем гнуть эту линию. Думаешь, Ким перепугалась и врет?

– Зачем? Она доверяет тебе и знает, что в ее интересах рассказать правду. Нет, я не сомневаюсь, что записку подделали. Тот, кто это все устроил, уже подделывал мою подпись в журнале. Почерк Ким – не самая сложная задача.

– Значит, это и будем доказывать.

Легкая улыбка тронула мои губы.

– Надо будет поднять тебе гонорар.

– Пока что я сам решаю, сколько и кому твоя семья будет платить. Тебе придется постараться, чтобы взять управление на себя, помни о завещании.

– Уж о нем-то я точно не забуду. Сделай так, чтобы все это кончилось быстро. И чтобы Кайла не наломала дров.

– Я проинструктировал их обеих, – кивнул Герберт. – Портер имеет право только на один допрос без адвоката, а дальше я буду с ней. Расслабься, я сомневаюсь, что он всерьез надеется упрятать Ким за решетку. Скорее, припугнуть всех вас, не более. Нельзя поддаваться панике. Иди к жениху, он без тебя наверняка скучает.

– Оставь в покое Джейка, он не главная проблема, – поморщилась я, поднимаясь.

– Ага, он – твоя единственная любовь? – хмыкнул Герберт. – Я не верю, что ты испытываешь к нему хоть что-то. Иначе ничего из того, что произошло между нами в кабинете, не случилось бы.

– Мои отношения с Джейком никого не касаются. Особенно тебя. Он настоящее и будущее, ты в прошлом. Что касается кабинета… учитывая то, в каком мы все напряжении, неудивительно, что кордер так подействовал. Я никогда не скрывала, что мне не хватает тепла, но это не повод считать, будто я к тебе что-то испытываю. Полагаю, окажись в тот момент рядом Джейк, я бы получила больше удовольствия и не пряталась потом в комнате весь день, не зная, как бы тактичнее тебе все объяснить.

В глазах Герберта вспыхнула злость. Как бы он ни притворялся хладнокровным и рассудительным, порой вывести его из себя легче легкого. Я напрочь забыла, что сейчас с Гербертом лучше дружить. Хотелось уколоть, да побольнее.

– Думай, как тактичнее объяснить все это Джейку. Иначе придется мне.

– Ты живешь для того, чтобы все разрушать, – усмехнулась я. – Только на этот раз все не так просто. Джейк не поверит тебе, он знает, что между нами было, и знает, что ты собой представляешь. Можешь продолжать унижаться, прикрываясь борьбой за меня, но подумай, как это отразится на твоей репутации в профессиональном сообществе.

Мне бы уйти на этом, остановиться, но я намеревалась сказать еще очень много. И Герберт вряд ли хотел это слушать, а потому резко притянул меня к себе и впился в мои губы поцелуем, не давая шанса ни на вдох, ни на слова протеста.

Поцелуй кончился так же быстро, как и случился, я даже не успела ничего толком понять, а вот Герберт мгновенно взял себя в руки и шагнул к Ким, стоявшей в дверном проеме. Не знаю, увидела ли она нас, но уже нет никакой разницы, все запуталось окончательно.

Я снова лгала. В который раз? Лгала не для того, чтобы защитить сестер или выяснить правду, а чтобы уколоть побольнее за то, что не способна разобраться в самой себе.

– Готова? – спросил Герберт. – Тогда идем. Зови Кайлу, экипаж уже подали.

Когда дверь за ними закрылась, я несколько минут просто стояла посреди пустого дома и размышляла, что делать дальше. Мне казалось, я не засну, в то время как Ким там общается с Портером. Но бессонная ночь и остатки похмелья оказались куда сильнее волнения. Если вдуматься – когда за последние недели я была совершенно спокойна?

Я расхохоталась. В пустом доме мой смех пронесся пугающим эхом.

О, я помню, когда была спокойна. Когда лежала на столе, почти раздетая, наслаждаясь прикосновениями мужчины, которого ненавижу. Тогда я чувствовала себя совершенно спокойной, защищенной и расслабленной.

Мы научились жить в ожидании неприятностей. И засыпать с ним же. Ничего удивительного, что я уснула в первой же спальне, в которую зашла. Я не стала будить Джейка, понимая, что начнутся вопросы. Почему я пила, что происходит, куда все ушли и что нам угрожает. А ответов у меня не было. Во всяком случае, для него.

В сон я провалилась быстро, уснула крепко и без сновидений. Однако само состояние тревожности никак не проходило. Мне снился отец. Не помню, что он делал или говорил, но я вдруг словно вновь стала восемнадцатилетней девчонкой, запертой в огромном старом доме наедине с призрачной смертью. Она пришла не за мной, за папой, от его хрипов невозможно было спрятаться. Но я знала, что смерть внимательно наблюдает за всеми нами. И как только отец умрет – определит следующую жертву.

Когда я проснулась, за окном уже вовсю светило солнце, а я чувствовала себя совершенно разбитой.

Первое, что сразу показалось странным, – непривычная легкость, когда я подняла голову. Сердце пропустило пару ударов. Рука немного дрожала, пока я ощупывала голову, но все подозрения тут же подтвердились, и я перевела взгляд на подушку.

Кудри, которые я растила с пятнадцати лет, отныне превратились в обрезки, лежавшие на подушке отдельно от моей головы. От былой длины остались лишь воспоминания. Волосы отрезали криво, пряди получились разной длины. Самая короткая доходила до середины шеи, самая длинная спускалась чуть пониже плеча. Валялись рядом и ржавые ножницы.

Я была в шоке, поэтому долго сидела и смотрела на постель, осознавая, что находилась на краю пропасти. Почему я ничего не услышала? Ведь только чудом это оказались всего лишь волосы. Если бы цель была не испугать меня, а убить…

Взгляд скользил по ножницам, старым и тупым. По некогда бывшим кудрям каштанового цвета. В окно лился солнечный свет. И вдруг среди всех отрезанных волос что-то блеснуло… Я буквально заставила себя протянуть руку, коснуться мягких прядей. Под ними оказались часы, те самые, что завещала Кристалл и с которых начались все эти события. Уже догадываясь, что увижу новое послание, я открыла крышку.

– Это война, – сквозь зубы процедила я.

Пять лет назад

Медленно таяла свеча. Герберт писал быстро, не прошло и получаса, как он закончил, но за это время в комнате стало еще темнее. Кортни могла бы и поменять свечи, но она сидела на софе и неотрывно следила за его рукой.

– Готово, малышка, – хмыкнул он. – Только не забудь переписать это своей рукой.

– А то что? – усмехнулась Кортни. – Боишься, папа наругает?