Заколдованная жизнь - Джонс Диана Уинн - Страница 7

— Кто ты? — спросил Темный Незнакомец. — Мне кажется, я тебя знаю. И что у тебя в шапке?

Растерянно озираясь по сторонам, Мур пропустил мимо ушей слова гостя. Но последний вопрос он услышал и сразу повеселел.

— Яблоки, — ответил мальчик, протягивая шапку Незнакомцу. — Чудесные сладкие яблоки. Я тут нарвал немножко… Уф, еле удрал…

Незнакомец помрачнел.

— Рвать чужие яблоки, — произнес он, — в некотором роде воровство.

Мур и сам это знал, но ему казалось, что даже члену городского совета не стоит об этом упоминать.

— Я знаю. Но, спорим, в моем возрасте вы и сами рвали яблоки в чужом саду?

Гость слегка кашлянул и сменил тему:

— Ты так и не представился.

— Неужели? Извините, — вежливо промолвил Мур. — Я Эрик Чант, правда все зовут меня Муром.

— Так Гвендолен Чант — твоя сестра? — спросил Незнакомец. Его взгляд стал строже и в то же время сочувственней. Видимо, предположил Мур, кухня миссис Шарп представляется гостю обителью греха.

— Да, сестра. Не угодно ли вам пройти сюда? — Мальчик всеми силами старался увести Незнакомца с кухни. — Там прибрано.

— Твоя сестра написала мне, — продолжил гость, не сходя с места. — Из ее письма у меня сложилось впечатление, что ты утонул вместе с родителями.

— Это не совсем так, — рассеянно возразил Мур. — Я не утонул, потому что держался за Гвендолен, а она колдунья. Ну пойдемте же, там чище.

— Понятно, — задумчиво проговорил Незнакомец. — Кстати, меня зовут Крестоманси.

— Ох, — так и выдохнул Мур. Нужно было немедленно что-то делать. Мур швырнул шапку с яблоками прямо на волшебные свертки и склянки, надеясь разрушить чары. —тогда вы просто обязаны сейчас же пройти в гостиную.

— Почему? — удивился Крестоманси.

— Да потому что, — воскликнул Мур, выходя из себя, — вы слишком важный человек, и вам нельзя здесь оставаться.

— Но почему ты считаешь меня таким уж важным? — все еще недоумевал Крестоманси.

Муру хотелось схватить посетителя за плечи и хорошенько его встряхнуть.

— Ну а как же? Вы так хорошо одеты. И миссис Шарп так считает. Она говорила, мистер Нострум оба глаза отдаст за три ваших письма.

— И мистер Нострум отдал глаза в обмен на мои письма? — в изумлении воскликнул Крестоманси. — Едва ли они того стоят.

— Нет, он всего лишь дает Гвендолен уроки в обмен на них, — успокоил его Мур.

— Что? В обмен на собственные глаза? Как это неловко! — усмехнулся Крестоманси.

К счастью, послышались быстрые шаги, и в кухню, запыхавшись, влетела сияющая и ликующая Гвендолен.

— Мистер Крестоманси?!

— Просто Крестоманси, — поправил ее Незнакомец. — Он самый, А ты, вероятно, Гвендолен?

— Да. Мистер Нострум сказал мне, что там экипаж, — выдохнула она.

За ней, на цыпочках и почти не дыша, впорхнула миссис Шарп. К радости Мура, они принялись наперебой беседовать с гостем. Крестоманси, наконец, позволил увести себя в гостиную, где хозяйка почтительно предложила ему чашку чая и блюдце еле живых пряничных человечков. Мур с симпатией заметил, что и Крестоманси не хватило духу их съесть. Он только выпил чашку чая — пустого, без молока и сахара, — и спросил миссис Шарп о том, как Гвендолен и Мур оказались в ее доме. Та, понятное дело, изо всех сил пыталась внушить важному гостю, что опекает детей совершенно бескорыстно, из одного только добросердия. Ей так хотелось, чтобы Крестоманси, подобно членам городского совета, взял на себя ее расходы.

Но Гвендолен решила проявить честность.

— Наше содержание оплачивает город, — невозмутимо пояснила она, — поскольку все переживают из-за несчастного случая.

Мур облегченно вздохнул, хотя и почувствовал, что сестра уже вот-вот выбросит миссис Шарп, как старое платье.

— Что ж, тогда я должен побеседовать с мэром, — объявил Крестоманси, вставая и вытирая свой роскошный цилиндр элегантным рукавом.

Хозяйка заметно сникла. Ей тоже стало понятно, что затевает Гвендолен.

— Не беспокойтесь, миссис Шарп, — ободрил ее гость. — Никто не станет вводить вас в убыток. — Прощаясь за руку с Муром и Гвендолен, он сказал: — Мне, конечно же, следовало навестить вас раньше. Простите меня. Понимаете, ваш отец был ужасно груб со мной. Надеюсь, мы скоро увидимся снова.

Затем Крестоманси сел в экипаж и уехал, оставив миссис Шарп раздосадованной, Мура — обеспокоенным, а Гвендолен — ликующей.

— Чему ты так радуешься? — поинтересовался Мур у сестры.

— Он так проникся нашей сиротской участью, — торжествовала она. — Теперь он будет опекать нас. Моя судьба решена!

— Не болтай чепухи! — огрызнулась миссис Шарп. — Твоя судьба ничуть не изменилась. Хоть он и явился сюда во всей красе, он ничего такого не говорил и уж тем более ничего не обещал.

— Но вы же не видели того душераздирающего письма, которое я ему написала, — самонадеянно ухмыльнулась Гвендолен.

— А что толку? Было бы что раздирать! — парировала миссис Шарп.

И Мур был склонен с ней согласиться. К тому же он с ужасом понял, что до появления Гвендолен и миссис Шарп он каким-то образом умудрился так же оскорбить Крестоманси, как это некогда сделал его отец. И если Гвендолен об этом узнает, ему несдобровать.

К крайнему изумлению Мура, права оказалась Гвендолен. В тот же день их посетил мэр и объявил, что Крестоманси уладил все дела. Теперь Мур и Гвендолен могут поселиться в его доме, став членами его семьи.

— И вряд ли мне нужно объяснять вам, дружочки, как крупно вам повезло, — сказал мэр, глядя на Гвендолен, которая с радостным воплем бросилась обнимать угрюмую миссис Шарп.

Мур еще никогда так не волновался. Он дернул мэра за рукав:

— Прошу вас, сэр, объясните мне, кто такой Крестоманси.

Мэр ласково потрепал его по затылку.

— Это весьма значительный джентльмен, — важно произнес он. — Вскоре, мой мальчик, вы будете запанибрата со всеми коронованными особами Европы. Ну, что ты об этом думаешь, а?

Мур не знал, что ему об этом думать. Слова мэра ровным счетом ничего ему не объяснили, а только еще больше взволновали. Видимо, Гвендолен действительно написала очень трогательное письмо.

Итак, в жизни Мура должна была произойти еще одна важная перемена, и он подозревал, что и эта перемена — к худшему. Всю следующую неделю, пока жены членов городского совета покупали им новую одежду, а Гвендолен становилась все более взбудораженной и ликующей, Мур скучал по миссис Шарп и всем остальным (даже по мисс Ларкинс) так сильно, будто уже расстался с ними. Когда ему и Гвендолен пришло время садиться в поезд, город устроил им великолепные проводы, с флагами и оркестром медных духовых. Это еще больше огорчило Мура. Он нервно ерзал на краешке сиденья, боясь, что впереди его ждет неизвестность, а может, даже и всякие напасти.