Воздушный замок - Джонс Диана Уинн - Страница 9

Как только прелестницы удостоверились, что произвели на Абдуллу сильное впечатление — что было правдой, так как он оцепенел от ужаса, — каждая из них потянула из-за широких плеч вуаль — левая желтую, а правая розовую — и целомудренно прикрыла ею лицо.

— Приветствуем тебя, дорогой супруг! — хором прозвучало из-за вуалей.

— Что?! — закричал Абдулла.

— Мы закрываемся вуалями, — объяснила розовая.

— Потому что ты не должен видеть наши лица, — объяснила желтая.

— Пока мы не поженимся, — закончила розовая.

— Это недоразумение! — пробормотал Абдулла.

— Вовсе нет, — заявила Фатима. — Это племянницы моей племянницы, и они приехали сюда, чтобы выйти за тебя замуж. Разве ты не слышал, как я говорила, что собираюсь присмотреть тебе парочку жен?

Племянницы снова хихикнули.

— Такой краса-авчик, — пискнула желтая.

После довольно-таки долгой паузы, в продолжение которой Абдулла переводил дыхание и пытался совладать со своими чувствами, он учтиво произнес:

— Скажите же, о родичи первой жены моего отца, как давно вы знаете о пророчестве, которое было сделано при моем рождении?

— Сто лет, — отвечал Хаким. — Ты что, за дураков нас держишь?

— Твой дорогой отец показал его нам, когда писал завещание, — сказала Фатима.

— И естественно, мы не намерены лишать семью такого блестящего будущего, — объявил Ассиф. — Мы выжидали, когда ты откажешься продолжать дело отца, — а это явный признак того, что Султан намерен сделать тебя визирем, или пригласить тебя командовать своими войсками, или, возможно, как-то еще тебя возвысить. Обе твои невесты — наши ближайшие родственницы. Естественно, на пути наверх ты не забудешь и нас. Так что, милый мальчик, осталось лишь представить тебя чиновнику, который, как видишь, готов вас поженить.

До этой минуты Абдулла был не в силах отвести взор от двух вздымавшихся, как волны, фигур племянниц. Теперь же он посмотрел в сторону и встретил циничный взгляд базарного Судьи, который вышел из-за ширмы с Книгой регистрации браков в руках. Абдулле стало интересно, сколько же ему заплатили.

Юный торговец учтиво поклонился Судье.

— Боюсь, это невозможно, — сказал он.

— Ах, я так и знала, что он будет вести себя враждебно и строптиво! — воскликнула Фатима. — Абдулла, только подумай, какой это позор, какое разочарование для бедных девушек, если ты их отвергнешь! Ведь они ехали сюда, чтобы выйти замуж, и так старательно нарядились! Как ты мог, племянник!

— К тому же я запер все двери, — напомнил Хаким. — Не думай, что тебе удастся улизнуть.

— Мне жаль, что придется огорчить двух таких впечатляющих юных дам… — начал Абдулла.

Обе невесты уже были огорчены. Обе испустили вопль. Обе зарылись закутанным вуалью лицом в ладони и принялись громко причитать.

— Это ужасно! — плакала розовая.

— Я же говорила, надо было сначала у него спросить! — рыдала желтая.

Абдулла обнаружил, что зрелище плачущих женщин, особенно таких огромных, которые при этом еще и колыхались, страшно его расстроило. Он чувствовал себя чурбаном и скотиной. Ему стало стыдно. Девушки ведь ни в чем не виноваты. Просто Ассиф, Фатима и Хаким использовали их в своих целях, как и Абдуллу. Но Абдулла все равно казался себе чурбаном и скотиной, и ему было стыдно на самом деле потому, что ужасно хотелось заставить девушек прекратить сцену — замолчать и перестать колыхаться. В остальном Абдулле было наплевать на их оскорбленные чувства. Он знал, что стоит сравнить их с Цветком-в-Ночи, и они сами его отвергнут. Сама мысль о том, чтобы жениться на них, была ему поперек горла. Его мутило. Но именно потому, что невесты хныкали, сопели и ахали у него перед носом, он вдруг подумал, что ведь три жены, в конце концов, — это не так уж много. Племянницы составят Цветку-в-Ночи компанию вдали от дома и Занзиба. Придется все им объяснить, погрузить на ковер-самолет и…

Это вернуло Абдуллу к действительности. С грохотом. С тем грохотом, который получится, если на ковер-самолет погрузить двух столь массивных дам, — даже если предположить, что с подобной поклажей вообще удастся оторваться от земли. Ведь племянницы были просто невероятно толстые. А что до того, будто они смогут составить компанию Цветку-в-Ночи, — какая чушь! Она образованна, умна и добра и к тому же красива (и стройна). А этим девицам еще надо доказать, что у них на двоих найдется хотя бы одна мозговая клетка. Они хотят замуж, и все их вопли — лишь средство заставить его согласиться. И они хихикали.

Он ни разу не слышал, чтобы Цветок-в-Ночи хихикала.

Тут Абдулла не без изумления обнаружил, что самым что ни на есть настоящим образом любит Цветок-в-Ночи — не менее пламенно, чем сам себя в этом убеждал, а может, и более, ведь теперь было ясно, как он ее уважает. Он понял, что умрет без нее. А если он согласится жениться на этих толстых племянницах, придется жить без нее. Она скажет, что он жадный, как очинстанский принц.

— Мне очень жаль, — сказал он, перекрывая громкие всхлипы. — И вправду следовало бы сначала переговорить со мной, о родичи первой жены моего отца и о досточтимейший и добродетельнейший Судья. Тогда обошлось бы без этого недоразумения. Сейчас я жениться не могу, Я связан обетом.

— Каким еще Обетом? — сердито спросили все прочие, в том числе и толстые невесты, а Судья добавил: — А ты зарегистрировал этот обет? Всякий обет следует зарегистрировать в магистрате, чтобы он получил законную силу.

Это было некстати. Абдулла принялся лихорадочно соображать.

— Разумеется, обет зарегистрирован, о выверенные весы справедливости, — нашелся он. — Отец велел мне принести обет и привел меня в магистрат зарегистрировать его. Я был совсем крошечным ребенком. Сейчас я понимаю, что это связано с пророчеством, а тогда не понимал. Мой отец, человек благоразумный, не хотел, чтобы его сорок золотых пропали зря. Он заставил меня принести обет, что я не женюсь, пока Судьба не вознесет меня выше всех на этой земле. Поэтому… — Абдулла спрятал руки в рукава своего лучшего костюма и с огорченным видом поклонился толстым невестам, — поэтому сейчас я не могу жениться на вас, о пара облаков сладкой ваты, но настанет время…

— Ну, раз так… — закивали все с разной степенью неудовольствия, а затем, к глубочайшему облегчению Абдуллы, все от него отвернулись.

— Я всегда знала, что твой отец все очень верно схватывает, — добавила Фатима.

— Даже с того света, — согласился Ассиф. — Что ж, будем ждать возвышения нашего милого мальчика.

Однако Судья сдаваться не собирался.

— А кто был тот чиновник, перед которым ты принес этот обет? — спросил он.

— Как его звали, я не помню, — вдохновенно отвечал Абдулла, приняв вид крайнего сожаления. Его прошиб пот. — Я ведь был совсем маленький, и мне показалось, что он старик с длинной седой бородой. — Абдулла решил, что это сойдет за описание любого чиновника, в том числе и того, который сейчас стоял перед ним.

— Придется проверить все записи, — раздраженно заметил Судья. Он повернулся к Хакиму, Ассифу и Фатиме и официально — и довольно холодно — простился с ними.

Абдулла ушел вместе с Судьей, едва не вцепившись тому в форменный пояс, — так ему хотелось поскорее покинуть отцовскую лавку и двух своих толстых невест.

Глава пятая,

в которой повествуется о том, как отец Цветка-в-Ночи пожелал вознести Абдуллу над всеми жителями земли

Ну и денек! — сказал себе Абдулла, оказавшись наконец в своей палатке. — Раз я такой везучий, нечего удивляться, если мне так и не удастся поднять ковер в воздух!

«А может статься, — думал он, укладываясь на ковер, по-прежнему в лучшем своем наряде, — может статься, в ночном саду окажется, что Цветок-в-Ночи рассердилась на него за глупость и больше не любит его. Или по-прежнему его любит, но решила с ним не бежать. Или…»

Уснуть Абдулле удалось не сразу.

Однако, когда он проснулся, все было замечательно. Ковер как раз мягко снижался к залитому лунным светом пригорку. Поэтому Абдулла понял, что в конце концов ему удалось произнести волшебное слово и было это настолько недавно, что он едва ли не запомнил его. Но оно начисто стерлось из его памяти, когда из белых ароматных цветов и круглых желтых фонариков к нему выбежала Цветок-в-Ночи.